Кира поправила ценник на шелковом платье и улыбнулась, проводив взглядом довольную покупательницу. Маленький магазин одежды стал ее гордостью, ее детищем. Два года назад никто не верил, что у девушки без связей и денег что-то получится. Но Кира упрямо шла к своей цели.
Колокольчик над дверью звякнул, и в магазин зашел молодой мужчина. Высокий, подтянутый, в дорогом костюме. Он выглядел немного растерянным, разглядывая женские наряды.
— Чем могу помочь? — Кира подошла к посетителю.
— Ищу подарок для мамы, — мужчина смущенно улыбнулся. — Что-нибудь элегантное, она любит классику.
Кира показала несколько моделей, и после долгих сомнений мужчина выбрал платье глубокого синего цвета.
— Отличный выбор, Дмитрий, — сказала Кира, глядя на банковскую карту.
— Просто Дима, — он улыбнулся так открыто, что у Киры защемило сердце. — Можно пригласить вас на чашку кофе? В благодарность за помощь.
Кира хотела отказаться. Но что-то в его взгляде остановило ее.
— Только после закрытия магазина.
Эта встреча перевернула жизнь Киры. Дмитрий покорил ее своим вниманием, заботой, нежностью. Он засыпал цветами, водил в рестораны, о которых Кира раньше только слышала. Девушка и не заметила, как влюбилась. Через полгода Дима сделал предложение.
— Кирочка, ты выйдешь за меня? — Дмитрий опустился на одно колено прямо посреди ресторана.
Кира кивнула, смахивая слезинку. Вокруг захлопали посетители.
Свадьба была скромной. Родители Киры – школьная учительница Наталья Сергеевна и инженер Виктор Павлович – смотрели на дочь с гордостью. А вот мать Димы, Елена Аркадьевна, поджимала губы. Высокая, с идеальной осанкой и холодными глазами, она оценивающе разглядывала скромное платье невесты.
— Могла бы выбрать и получше, — бросила Елена Аркадьевна, пожимая руку невестке.
Кира сделала вид, что не расслышала. День был слишком счастливым, чтобы обращать внимание на мелкие неприятности.
После свадьбы молодые переехали в просторную трехкомнатную квартиру Димы. Кира попыталась сделать ее уютнее – поменяла шторы, добавила декора, но Дмитрий встретил перемены прохладно.
— Ты превращаешь дом в барахолку, — сказал он, увидев винтажные подушки на диване. — Это не твой провинциальный магазинчик.
Кира проглотила обиду. Дима работал допоздна, был уставшим. Может, ему просто не понравился цвет?
Магазином Кира продолжала заниматься. Дмитрий предлагал его продать.
— Зачем тебе это? — спрашивал он. — Я неплохо зарабатываю, хватит на нас обоих.
— Это мое дело, — твердо отвечала Кира. — Я не брошу то, что создала своими руками.
Дмитрий не настаивал, но Кира замечала, что говорить о магазине при друзьях он избегает. А когда один из приятелей спросил, чем занимается его жена, Дима ответил:
— Да так, хобби у нее есть.
Киру словно холодной водой окатило. Но она промолчала.
Со временем таких моментов становилось больше. Дмитрий мог высмеять ее манеру говорить, незнание каких-то правил этикета, принятых в его кругу.
— Рыбу едят другой вилкой, — шептал он на званых обедах. — Боже, Кира, это же элементарно.
— Не «звОнит», а «звонИт», — поправлял он ее при друзьях.
Сначала Кира оправдывала мужа – ему важно, чтобы жена соответствовала. Но постепенно эти мелкие замечания становились частью их жизни. Кира начала сомневаться в себе, в своих решениях, в своем праве иметь собственное мнение.
Отношения с Еленой Аркадьевной тоже складывались непросто.
— Мне нравится твоя инициативность, но, милая, этот магазинчик – просто блажь. Дима может обеспечить тебя всем необходимым, — говорила свекровь, даже не пытаясь скрыть снисходительный тон.
После очередного такого разговора Кира решила фиксировать все, что происходило между ней и семьей мужа. Не столько для кого-то, сколько для себя – чтобы понять, что реально происходит, а что лишь ее мнительность. Она установила на телефон приложение для записи разговоров и включала его во время встреч с родственниками Димы и важных разговоров с мужем.
Однажды Елена Аркадьевна пригласила молодых на семейный ужин. Кира нервничала. В доме свекрови собрались родственники и близкие друзья Ждановых. Кира была чужой. Она старалась быть приветливой, но каждый ее жест, каждое слово встречали с едва скрываемым удивлением.
Перед выходом из дома Кира машинально включила запись на телефоне и положила его в карман платья.
— Дима говорил, ты училась в обычной школе? — спросила племянница Елены Аркадьевны. — Это так необычно. Я даже не знаю никого, кто бы учился в обычной школе.
Кира сжала под столом салфетку.
— Да, в самой обычной. И университет тоже обычный. Зато свой магазин открыла сама, без чьей-либо помощи.
— Как мило, — протянула девушка. — Маленький магазинчик.
Ужин подходил к концу. Елена Аркадьевна распорядилась подать десерт – роскошный торт, украшенный свежими ягодами.
Кира потянулась за тарелкой, но свекровь остановила ее жестом.
— Торт только для близких, — произнесла Елена Аркадьевна так, словно это само собой разумелось. — Ты, пойди пока посуду помой.
За столом повисла тишина. Кира замерла, не веря своим ушам. Елена Аркадьевна смотрела на нее с ледяной улыбкой. Дмитрий опустил глаза, сделав вид, что не расслышал.
— Простите? — Кира взглянула на свекровь, надеясь, что ослышалась.
— Посуда не помоется сама, — Елена Аркадьевна сделала отмашку рукой. — Не смотри так обиженно. Ты ведь из простой семьи, должна быть привычна к домашней работе.
У Киры предательски задрожали руки. Она искала поддержки у мужа, но Дмитрий молчал.
— Да и родители твои простые люди, поэтому я их сюда и не приглашаю, — продолжала Елена Аркадьевна, отрезая кусок торта племяннице. — Им было бы неуютно в нашем кругу.
Кира резко встала из-за стола. Щеки пылали от унижения.
— Извините, мне нужно уйти.
Она схватила сумочку и вылетела из столовой. Позади слышался приглушенный шепот гостей. Кира выбежала на улицу, остановила такси и назвала свой адрес. Слезы катились по ее лицу. Запись продолжала идти.
В квартире было тихо и темно. Кира включила свет, бросила сумку на диван и разрыдалась. Все эти намеки, все эти мелкие унижения за два года брака — все это было не случайностью. Ее действительно считали человеком второго сорта. И самое страшное — Дмитрий не встал на ее защиту.
Кира умылась холодной водой и посмотрела на свое отражение. Когда она превратилась в неуверенную в себе женщину, боящуюся сказать лишнее слово?
Она достала телефон, остановила запись и прослушала последние минуты ужина. Голос свекрови, произносящий унизительные слова, звучал отчетливо. Молчание Димы тоже было красноречивым.
— Что это было? — спросил он с порога. Его лицо выражало искреннее возмущение. — Ты унизила меня перед всей семьей!
Кира не поверила своим ушам. Она снова включила запись на телефоне, положив его на кухонный стол.
— Я? — она скрестила руки на груди. — Твоя мать отправила меня мыть посуду, как прислугу!
— Ты все неправильно поняла, — Дмитрий прошел на кухню и налил себе воды. — Мама просто пошутила. А ты устроила сцену.
Кира закипала от ярости.
— Пошутила? Она унизила меня перед всеми! И моих родителей оскорбила!
— Да брось, — отмахнулся Дмитрий. — Ты слишком остро реагируешь. Ты не вписываешься в нашу семью, вот мама и нервничает.
— Я не вписываюсь? — Кира смотрела на мужа так, словно видела его впервые. — Два года я пыталась соответствовать, терпела насмешки, проглатывала обиды. И все равно осталась чужой?
— Ну не драматизируй, — Дмитрий закатил глаза. — Просто есть определенные правила, определенный уровень…
— Уровень чего? — перебила его Кира. — Высокомерия? Снобизма?
— Хватит, — Дмитрий ударил кулаком по столу. — Твои родители никто и звать их никак, а мои уважаемые люди!
Кира отшатнулась. Вот оно. Вот что он на самом деле думал все эти годы. Она бросила взгляд на телефон — запись продолжалась.
— Повтори, — тихо произнесла она.
Дмитрий осекся, но было поздно.
— Извини, я не это имел в виду…
Странное спокойствие вдруг охватило Киру. Она подняла телефон и остановила запись.
— Нет, именно это. Ты женился на девушке из простой семьи и все это время стыдился меня. И теперь у меня есть доказательство.
— Что? — Дмитрий нахмурился, заметив телефон в ее руке. — Ты записывала наш разговор?
— Не только этот, — Кира отступила на шаг. — У меня есть записи всех унижений, которые я терпела от твоей семьи. И твоего молчаливого согласия с ними.
— Дай сюда, — Дмитрий протянул руку. — Это незаконно!
— Нет, — Кира покачала головой. — Это моя страховка. Мои доказательства для себя, что я не сумасшедшая и не придумываю эти оскорбления.
— Не говори ерунды, — Дмитрий попытался обнять ее, но Кира отстранилась. — Я люблю тебя, просто ты слишком чувствительная…
— Ты хоть раз защитил меня перед своей семьей? Хоть раз сказал матери, что она не права? — спросила Кира, глядя ему в глаза. — У меня есть записи, где ты позволяешь унижать меня и моих родителей.
Дмитрий молчал.
— Я так и думала, — Кира прошла в спальню и достала чемодан. — Я ухожу.
— Куда? — Дмитрий растерянно наблюдал, как она складывает вещи.
— К родителям. К тем самым, которые «никто», — Кира бросала в чемодан самое необходимое. — Знаешь, они научили меня уважать людей, независимо от их положения или денег. Жаль, что в твоей «уважаемой» семье этому не учат.
— Ты не можешь просто так уйти, — Дмитрий преградил ей путь. — У нас не принято разводиться. Давай поговорим спокойно. Удали эти записи, и мы забудем об этом.
— Два года говорили, — Кира застегнула чемодан. — Ты не изменишься, Дима. И я больше не хочу меняться ради тебя.
Она обошла его и направилась к выходу.
— Если ты сейчас уйдешь, то не возвращайся! — крикнул он ей вслед. — И учти, что записывать разговоры без согласия — это нарушение закона!
Кира обернулась.
— Не волнуйся, не вернусь. А записи останутся со мной. Не как угроза, а как напоминание о том, что я больше никогда не позволю относиться к себе как к человеку второго сорта.
Такси довезло ее до родительского дома на окраине города. Кира позвонила в дверь, и мама открыла, еще в фартуке после ужина.
— Кирочка? — Наталья Сергеевна обняла дочь. — Что случилось?
Слезы снова подступили к горлу.
— Можно я побуду у вас? Я от Димы ушла.
— Конечно, доченька, — мама провела ее в дом. — Иди, отец на кухне чай пьет.
Виктор Павлович молча обнял дочь и пододвинул ей чашку.
— Рассказывай, — сказал он просто.
И Кира рассказала. Впервые за два года она говорила о том, что на самом деле происходило в ее браке. О мелких унижениях, о снисходительных замечаниях, о том, как постепенно теряла себя, пытаясь соответствовать. Она включила некоторые записи, и родители молча слушали холодный голос Елены Аркадьевны и молчание Димы.
— Почему ты молчала? — спросила мама, гладя ее по волосам.
— Думала, что любовь все перевесит, — Кира вытерла слезы. — Что он увидит, какая я на самом деле. Но когда я начала все записывать, стало очевидно, что это не единичные случаи. Это система.
— Любовь не делит людей на сорта, — Виктор Павлович сжал руку дочери. — Ты заслуживаешь лучшего.
На следующий день Дмитрий прислал десятки сообщений. Он то угрожал судом за незаконную запись, то умолял вернуться, то обещал, что все изменится. Кира не отвечала.
Через неделю в магазин пришла Елена Аркадьевна.
— Дима сказал, что ты записывала наши разговоры, — начала она без приветствия. — Это подсудное дело, ты знаешь?
Кира спокойно продолжала раскладывать новое поступление товара.
— А что вы так перепугались? Боитесь, что кто-то увидит истинное лицо вашей семьи?
— Маленькая интриганка, — прошипела Елена Аркадьевна. — Я знала, что ты охотилась за нашими деньгами.
— Нет, — Кира покачала головой. — Я любила вашего сына. А вы превратили эту любовь в постоянное чувство неполноценности. Послушайте.
Она включила запись с семейного ужина. Елена Аркадьевна побледнела, услышав свой голос, приказывающий невестке мыть посуду.
— Я не буду шантажировать вас, — Кира выключила запись. — Если вы оставите меня в покое. Я просто хочу развода. Спокойного, быстрого, без скандалов. Я ничего не возьму из имущества Димы. Мне нужна лишь свобода.
Через месяц Кира подала на развод. Дмитрий не возражал и даже не пришел на заседание, прислав адвоката. Елена Аркадьевна не пыталась больше связаться с Кирой.
Магазин процветал. Кира расширила ассортимент, наняла помощницу. Она больше не сомневалась в своих решениях, не извинялась за свою речь, за свои привычки, за свою семью. Записи она сохранила, но больше не прослушивала — они стали ее защитой и напоминанием о прошлом, которое она сумела преодолеть.
Однажды в магазин зашел мужчина. Обычный, без лоска, от него пахло красками – видимо, художник. Он долго выбирал шарф для сестры и в итоге купил самый яркий.
— Меня зовут Андрей, — сказал он, расплачиваясь. — Можно пригласить вас на чашку кофе?
Кира хотела отказаться. Но что-то в его взгляде остановило ее – искренний интерес, без оценки и сравнения.
— Почему бы и нет, — улыбнулась она.
Кира не знала, что ждет ее впереди. Но она точно знала, что больше никто не заставит ее чувствовать себя второсортной.
То, что вы нашли покупателя на мою дачу, еще не значит, что я согласна ее продавать! — возмутилась я, узнав о махинациях свекрови