Солнце уже клонилось к закату, когда Ольга подъехала к старому дому на окраине поселка. Остановив машину у покосившейся калитки, женщина некоторое время сидела неподвижно, разглядывая знакомый с детства двор, заросший высокой травой. Два месяца прошло с дня, как не стало бабушки. А казалось – целая вечность.
Ольга медленно вышла из машины, достала сумку с вещами и направилась к дому. Ключ скрипнул в замке. Переступив порог, женщина вдохнула знакомый запах – дерева, старых книг и сухих трав, которые бабушка всегда развешивала под потолком.
— Я дома, — тихо произнесла Ольга, хотя знала, что никто не ответит.
После тяжелого развода это место казалось единственным убежищем, где можно спрятаться от суеты большого города и бесконечных проблем. Новая работа начиналась в понедельник. И Ольга решила сначала разобрать бабушкины вещи и привести дом в порядок.
Старые половицы поскрипывали под ногами, словно приветствуя давнюю знакомую. Ольга прошла на кухню, поставила чайник – древний, с отбитым носиком, тот самый, из которого бабушка поила ее чаем с малиной, когда она болела.
Дом словно застыл во времени. Каждая вещь хранила свою историю: потертое кресло-качалка у окна, старинные часы на стене, пожелтевшие фотографии в рамках. Ольга провела пальцем по деревянной полке, стирая тонкий слой пыли.
— Надо будет все здесь отмыть, — пробормотала она, оглядывая кухню.
Взяв чашку с чаем, Ольга поднялась на второй этаж. Здесь было несколько комнат, но первым делом она направилась в бабушкину спальню. Включив свет, замерла на пороге – комната выглядела точно так же, как в детстве: те же занавески в мелкий цветочек, комод с резными ручками, массивная деревянная кровать у стены.
Ольга начала разбирать вещи в комоде. В верхнем ящике лежали старые письма, перевязанные выцветшей лентой. Почерк на конвертах был незнакомым – четкий, с красивыми завитками. Женщина аккуратно развязала ленту и достала одно из писем.
— Странно, — прошептала она, — никогда не видела, чтобы бабушка получала подобные письма.
В другом ящике обнаружились фотографии. Вот совсем молодая бабушка стоит у яблони. Ольга помнила это дерево. Оно до сих пор растет в саду. На обороте дата – «1965». Бабушка редко рассказывала о своей молодости. Всегда уходила от разговора, когда речь заходила о прошлом.
Массивная кровать занимала почти половину комнаты. Ольга решила ее передвинуть – давно хотелось сделать перестановку. Девушка попыталась сдвинуть ее с места. И что-то с глухим стуком упало на пол.
Ольга опустилась на колени, заглянула под кровать. В полумраке она различила какой-то предмет. Протянув руку, достала пыльную тетрадь в потертой кожаной обложке.
Сердце дрогнуло, когда на первой странице она увидела знакомый почерк. «Дневник. Анна Михайловна Соколова». Слова были выведены аккуратным бабушкиным почерком. Ольга и не знала, что бабушка вела дневник.
Ольга переместилась в кресло-качалку. И принялась читать. Первые записи датировались маем 1965 года. Бабушка писала о работе в сельской библиотеке, о том, как расцветает сад, о своих мечтах. А потом появилось имя – Алексей.
«15 мая 1965 год. Сегодня в библиотеку зашел молодой человек. Представился Алексеем, попросил «Трех товарищей» Ремарка. Такой интересный – высокий, статный, а глаза добрые-добрые. Обещал зайти через неделю вернуть книгу…»
Ольга оторвалась от чтения. Алексей? Но ее дедушку звали Николай. Об Алексее бабушка никогда не упоминала. Заинтригованная, она продолжила читать.
«22 мая 1965 год. Алексей пришел, как обещал. Мы проговорили почти час. Он рассказывал о службе, о том, как любит литературу. Попросил еще что-нибудь почитать. Я дала ему «Джейн Эйр». Знаю, не совсем мужская книга, но он улыбнулся и сказал, что прочтет обязательно…»
Записи становились все более эмоциональными. Бабушка описывала встречи с Алексеем, их разговоры, совместные прогулки по вечернему поселку. Между строк читалось нарастающее чувство.
«30 июня 1965 год. Сегодня мы гуляли до самой ночи. Алексей рассказывал о своих планах – хочет после службы поступить в институт, стать инженером. А потом вдруг взял меня за руку… У меня до сих пор сердце замирает, когда вспоминаю этот момент…»
Ольга перелистывала страницу за страницей. История любви разворачивалась перед ней как кинолента. Бабушка писала о счастливых моментах, о мечтах, о планах на будущее. Но постепенно в записях появилась тревога.
«15 августа 1965 год. Алексей сказал, что его отправляют в командировку. Обещал писать. Я буду ждать – хоть месяц, хоть год…»
Последняя запись была датирована октябрем:
«12 октября 1965 год. Вот уже второй месяц нет писем. Каждый день хожу на почту, но ничего нет. Я знаю, они приложили руку к этому. Алексей ничего не знает. Они сказали, что он не должен вернуться. Мне страшно, но я справлюсь».
Ольга несколько раз перечитала эти строки, пытаясь осмыслить их значение. Кто эти «они»? Почему не дали Алексею вернуться? В висках стучало от напряжения, когда женщина перевернула следующую страницу дневника.
«20 октября 1965 год. Сегодня была у врача. Я жду ребенка. Четвертый месяц. Алексей должен знать, но как ему сообщить? Его родители перехватывают все письма, я уверена. Нина Петровна, его мать, вчера встретила меня у почты. Сказала, чтобы я даже не думала писать – их сын не для простой библиотекарши.»
Руки Ольги дрожали. Получается, когда Алексей уехал, бабушка уже ждала ребенка? Но почему никогда об этом не говорила?
«1 ноября 1965 год. Отец Алексея, Игорь Семенович, приходил в библиотеку. Сказал, что их семья не потерпит такого позора. Они военная династия, все мужчины – офицеры. А я кто? Дочь колхозников? Предложил деньги, чтобы я уехала из поселка. Я отказалась.»
Ольга откинулась в кресле, пытаясь собраться с мыслями. Значит, родители Алексея сделали все, чтобы разлучить молодых людей. Но почему бабушка не боролась? Почему не нашла способ связаться с любимым?
«15 ноября 1965 год. Узнала от знакомой, что Алексея отправили на Дальний Восток. Нина Петровна постаралась – у них связи. Живот уже заметен, скрывать дальше невозможно. Мама плачет каждый вечер.»
Следующие записи были полны отчаяния и боли. Бабушка писала о том, как тяжело ей дается беременность, как косо смотрят соседи, как родители Алексея распускают слухи о ее поведении.
«25 декабря 1965 год. Сегодня встретила Николая. Он давно ухаживает за мной, знает всю ситуацию. Предложил пожениться – говорит, ребенок не должен расти без отца. Я согласилась. Прости меня, Алексей.»
Ольга уронила дневник на колени. Получается, дед Николай не был родным отцом ее матери? Семейная история оказалась построена на лжи, недомолвках.
Ольга нашла единственное сохранившееся письмо от Алексея. Громов Алексей Игоревич… Женщина вздрогнула, узнав фамилию.
Алексей Громов – ее нынешний начальник, владелец крупной строительной компании. Когда год назад Ольга пришла устраиваться на работу, этот высокий седой мужчина с идеальной выправкой долго всматривался в ее лицо. Тогда она не придала этому значения.
— Вы очень похожи на одного дорогого мне человека, — сказал тогда Алексей Игоревич, подписывая документы о приеме на работу.
Теперь эти слова обретали совсем другой смысл. Ольга достала телефон и открыла фотографию начальника с корпоративного сайта. Те же четкие черты лица, что и у ее матери, тот же пронзительный взгляд…
Всю ночь Ольга не могла уснуть, ворочаясь в старой бабушкиной кровати. Мысли путались, сердце то замирало, то начинало бешено колотиться. Утром женщина первым делом направилась к секретарю Алексея Игоревича.
— Доброе утро, Марина. Мне нужно встретиться с Алексеем Игоревичем. По личному вопросу.
Голос Ольги слегка дрожал.
— У вас назначено? — Марина подняла глаза от монитора.
— Нет. Но это действительно важно.
Секретарь несколько секунд изучала лицо Ольги. Затем кивнула:
— Хорошо, у него окно в расписании через час. Я запишу вас.
Этот час показался Ольге вечностью. Женщина сидела за своим рабочим столом. Ольга механически просматривая документы. Но не могла сосредоточиться ни на одном. Старый дневник в сумке словно прожигал насквозь.
Без пяти двенадцать Ольга поднялась на верхний этаж. Сердце колотилось. Казалось, его стук слышен в тишине коридора. Дверь кабинета генерального директора пугала. Ольга сделала вдох и постучала.
— Входите.
Алексей Игоревич сидел за массивным столом. Он оторвался от бумаг. Его взгляд впился в Ольгу. В его взгляде промелькнуло что-то неуловимое. Словно он ждал этого момента.
Директор указал на кресло напротив:
— Присаживайтесь.
Ольга достала из сумки потертый дневник. Руки подрагивали. Ольга тихо обратилась к Алексею Игоревичу:
— Вы знали Анну Михайловну Соколову?
Мужчина медленно взял дневник. Провел пальцами по кожаной обложке. Открыл первую страницу, и его лицо изменилось – словно время повернулось вспять.
— Знал… — выдохнул Алексей Игоревич, не отрывая взгляда от знакомого почерка. — Но не так, как мне хотелось бы.
В кабинете повисла тяжелая тишина. Алексей Игоревич осторожно перелистывал страницы. И с каждой его лицо становилось все более напряженным.
Наконец он произнес:
— Меня заставили уехать. Родители сказали, что Анна не хочет меня видеть. Что она просила оставить ее в покое. Я не верил, пытался вернуться…
Голос Алексея Игоревича дрогнул:
— Мне сказали, что она вышла замуж. Что счастлива и не хочет вспоминать прошлое. Я поверил… Господи, как я мог поверить?
Внезапно сильный человек стал уязвимым. Алексей Игоревич поднял глаза на Ольгу:
— Я бы никогда ее не оставил. Если бы знал… если бы только знал о ребенке. Вы ведь ее внучка?
Ольга кивнула. Сил на словесный ответ не осталось.
— Расскажите мне о ней, — попросил Алексей Игоревич. — Как она жила все эти годы?
И Ольга начала рассказывать. О том, как бабушка работала в библиотеке до самой пенсии. Как любила читать детям сказки. Как каждое лето выращивала в саду розы. Как научила внучку печь шарлотку.
Алексей Игоревич слушал, не перебивая. Только иногда смахивал что-то с лица быстрым, почти незаметным движением.
— А вы? — спросила Ольга. — Как сложилась ваша жизнь?
— Я женился, — ответил он после паузы. — Развелся через пять лет. Детей не было… Всю жизнь чего-то не хватало. Теперь я понимаю – чего.
Они проговорили несколько часов. О прошлом, которое нельзя изменить. О людях, которых уже нет. О времени, которое невозможно вернуть.
Когда Ольга вышла из кабинета, уже темнело. В душе было пусто и одновременно легко – словно огромный груз наконец упал с плеч. Тайна перестала быть тайной, а прошлое больше не давило недосказанностью.
На следующий день Алексей Игоревич принес фотографии – старые, черно-белые.
— Возьмите, — сказал он Ольге. — Пусть останутся у вас. И приходите в гости – расскажете еще о ней.
Ольга бережно взяла фотографии. Теперь она знала – ее семья стала больше, пусть и через столько лет. А бабушкин дневник, который хранил эту тайну, помог соединить прошлое с настоящим, исцелив старые раны.
– Зачем тратить на ремонт у неё дома? Пусть к нам переезжает, а ту квартиру продадим, – шёпотом советовала свекровь, забыв, что я неподалёку