Виктория поправила белый халат и в очередной раз проверила содержимое тележки. Утренний обход всегда начинался одинаково — с проверки всего необходимого для предстоящего рабочего дня.
— Вика, там в третьей палате капризничает новенький, — окликнула санитарку медсестра Наталья Петровна, проходя мимо с кипой бумаг. — Может, поговоришь с ним? У тебя всегда получается найти подход к сложным детям.
Виктория кивнула и направилась к указанной палате. За три года работы в детской больнице она привыкла к тому, что маленькие пациенты часто бывают напуганы и растеряны. Некоторые плакали, другие замыкались в себе, а кто-то пытался привлечь к себе внимание капризами.
В палате у окна лежал бледный мальчик лет шести. Впалые щеки и темные круги под глазами выдавали его состояние. Саша — так было написано в карте — поступил вчера вечером.
— Доброе утро, — мягко произнесла Виктория, подходя к кровати. — Как ты себя чувствуешь?
Мальчик молча отвернулся к стене. На тумбочке стоял нетронутый завтрак — манная каша и компот.
— Знаешь, чтобы быстрее выздороветь, нужно хорошо кушать, — Виктория присела на край кровати. — Давай попробуем? Я посижу с тобой.
— Не хочу, — тихо отозвался Саша, не поворачиваясь.
Виктория заметила, что мальчик был в больничной одежде, не в своей пижаме. Значит, привезли в больницу без сменной одежды. Такое часто случалось с детьми из неблагополучных семей или теми, кого находили на улице.
— А что бы ты хотел на завтрак? — спросила Виктория, вспоминая себя в детском доме, где приходилось есть то, что дают, без права выбора.
Саша чуть повернул голову:
— Не знаю… Просто не хочу эту кашу.
— Может, принести тебе йогурт? У нас есть клубничный, — предложила Виктория, отмечая, как в глазах мальчика мелькнул интерес.
— Можно? — недоверчиво спросил Саша.
— Конечно. Подожди минутку.
Вскоре Виктория застала мальчика сидящим на кровати. Он уже не выглядел таким замкнутым. Хотя в глазах все еще читалась настороженность.
— А мама придет? — вдруг спросил Саша.
Виктория на секунду замешкалась. В документах значилось, что у мальчика есть мать. Но за сутки пребывания в больнице она так и не появилась.
— Обязательно придет, — ответила Виктория.
Она старалась, чтобы голос звучал уверенно.
Дни шли, а мать Саши не появлялась. Мальчик постепенно привыкал к больничному режиму. Уже не отказывался от еды. Даже начал общаться с соседями по палате. Виктория старалась уделять ему больше внимания. Приносила книжки с картинками, рассказывала смешные истории. А иногда просто сидела рядом, когда ему было особенно тяжело.
На пятый день во время обеда в палату влетела женщина. Растрепанная, нервная.
— Где тут Дмитриев? — громко спросила она, оглядывая палату.
Саша вздрогнул и опустил ложку. Виктория сразу поняла — это его мать.
— Вы к Саше? — уточнила она. — Может, выйдем в коридор? Дети обедают.
— Некогда мне! — отмахнулась женщина, подходя к кровати сына. — Так, вещи твои где?
— В тумбочке… — тихо ответил Саша.
Мать рывком выдвинула ящик и начала складывать немногочисленные вещи в пакет.
— Почему я должна тратить время? Приезжать за твоими вещами! Значит так, — обратилась она к Виктории, — как только его можно будет забрать, позвоните. Мне сейчас не до этого, работа, дела… Понимаете?
В груди у Виктории что-то сжалось. Она посмотрела на Сашу — мальчик сидел, опустив голову, и механически водил ложкой по тарелке. Мать забрала ношенные вещи, но смену не принесла.
— Может, посидите с сыном? — предложила Виктория. — Он скучал по вам.
— Сказала же — некогда! — огрызнулась мать. — Вылечите его, и я заберу. А пока мне нужно работать.
Женщина направилась к выходу. У двери обернулась:
— Саш, веди себя хорошо. Я потом приду.
Мальчик даже не поднял головы, только плечи его чуть заметно дрогнули. Когда шаги матери стихли в коридоре, он тихо отодвинул тарелку и лег, отвернувшись к стене.
Виктория присела рядом, осторожно коснулась его плеча:
— Саша…
— Не надо, — глухо отозвался мальчик. — Я спать хочу.
Утром Виктория пришла в палату к Саше пораньше. Мальчик уже не спал. Сидел на кровати, рассматривая что-то за окном.
— Как ты себя чувствуешь сегодня? — спросила Виктория.
Саша ответил тихо:
— Лучше. Дышать стало легче.
Дежурный врач, Андрей Михайлович, осмотрев мальчика, подтвердил улучшение:
— Хорошая динамика, но нужно еще минимум неделю долечиться.
Виктория старалась проводить с Сашей каждую свободную минуту. Приносила ему книжки с яркими картинками, раскраски и карандаши. Даже принесла новую пижаму. Постепенно лед в глазах мальчика начал таять.
— Смотри, что я нарисовал, — однажды сказал Саша, протягивая ей лист бумаги. На рисунке была изображена одинокая фигурка в пустой комнате.
— Это ты? — осторожно спросила Виктория.
Саша кивнул:
— Это когда мама уходит и запирает меня. Чтобы я ничего не натворил.
Сердце болезненно сжалось.
— А скоро я домой поеду? — вдруг спросил мальчик, откладывая карандаши.
— Когда поправишься совсем, — ответила Виктория, стараясь звучать бодро.
— А мне дома не рады, — спокойно произнес Саша, глядя в окно. — Мама сказала, что если я еще раз заболею, она отправит меня в детский дом. Она говорит, что я ей мешаю жить.
Виктория замерла, но постаралась не показать своего потрясения. Мальчик говорил об этом так буднично, словно о погоде.
— Знаешь, когда у мамы гости, она запирает меня в комнате, — продолжил Саша. — Иногда на целый день. Говорит, что я ей все порчу. Что я обуза.
С каждым словом мальчика Виктория все отчетливее понимала серьезность ситуации. В тот же день она обратилась к главной медсестре, Нине Павловне.
— Нечего вмешиваться, — отмахнулась та. — Нам таких детей много привозят. Подлечим и отправим домой, а там уж как судьба распорядится.
Но Виктория не могла оставить все как есть. В тот вечер она осталась на ночное дежурство. Проходя мимо палаты Саши, заметила, что мальчик ворочается во сне. Зашла поправить одеяло.
Саша вдруг открыл глаза:
— Вика… — прошептал он так тихо, что она едва услышала.
— Что такое? — Виктория наклонилась ближе.
— Мама хотела меня оставить, — голос мальчика звучал пугающе спокойно. — Она говорила по телефону, что найдет способ. Что я ей мешаю жить. Я ей не нужен.
По спине пробежал холод. Шестилетний ребенок не должен говорить такие вещи, не должен думать о таком.
— А когда я заболел, — продолжал Саша. — Заперла меня и ушла. А потом пришли какие-то люди с соседкой.
Виктория осторожно взяла маленькую ладошку Саши в свою руку. Мальчик не отдернул руку, как делал раньше, только крепче сжал пальцы.
— Я стараюсь быть хорошим, правда, — прошептал он. — Но мама все равно злится. Говорит, что я во всем виноват. В том, что она не может выйти замуж, что у нее нет денег…
Слова мальчика эхом отдавались в голове Виктории. Работая в больнице, она повидала много разного, но такое спокойное отчаяние в глазах ребенка видела впервые. Саша говорил об ужасных вещах так, словно это было что-то совершенно нормальное.
— Можно я еще немного посижу с тобой? — спросила Виктория.
Саша кивнул и чуть подвинулся на кровати. Виктория села рядом, продолжая держать его за руку. В тишине ночного отделения было слышно только мерное тиканье часов да редкие шаги медсестер в коридоре.
Постепенно дыхание мальчика стало ровнее — он заснул. Но даже во сне его пальцы продолжали крепко сжимать руку Виктории, словно боясь отпустить единственного человека, который действительно о нем заботился.
Уже под утро, когда небо за окном начало светлеть, Виктория осторожно высвободила руку и встала. В голове крутились слова мальчика, а сердце разрывалось от боли за его судьбу. Она понимала, что должна что-то сделать.
Виктория не спала всю ночь, раз за разом прокручивая в голове страшные слова Саши. Спокойствие, с которым шестилетний ребенок говорил о том, что мать хочет от него избавиться, пугало больше всего. Будто мальчик давно смирился с мыслью, что никому не нужен.
Утром, едва дождавшись начала рабочего дня, Виктория постучала в кабинет заведующей отделением.
— Елена Сергеевна, нам нужно срочно связаться с органами опеки, — твердо сказала Виктория, прикрывая за собой дверь. — То, что рассказал мне Саша этой ночью… Это уже не просто неблагополучная семья.
Заведующая нахмурилась:
— Вика, ты же понимаешь, что это хлопотно…
— Понимаю. Но речь идет о жизни ребенка.
Виктория пересказала ночной разговор с мальчиком. Елена Сергеевна слушала молча, только желваки на скулах выдавали ее напряжение.
— Хорошо, — наконец сказала заведующая. — Я сделаю звонок.
Соцслужбы отреагировали неожиданно быстро. Уже через час в больницу приехали две женщины из органов опеки. Оказалось, семья Саши давно стояла у них на учете.
— Мать постоянно выкручивалась, — рассказала Ирина Петровна, старший инспектор. — То работу показывает, то справки приносит. А соседи жалуются — ребенок один сутками сидит.
На этот раз все было иначе. Показания Саши, медицинские документы и заключение врачей о серьезном запущенном заболевании стали последней каплей. Мать даже не пришла на вызов комиссии.
Виктория наблюдала, как Саша собирает свои немногочисленные вещи. Мальчик не плакал, не спрашивал про маму — просто методично складывал в пакет одежду и раскраски.
— Ты знаешь, куда мы едем? — спросила инспектор.
— В детский дом, — спокойно ответил Саша. — Мама давно обещала меня туда отправить.
К горлу подступил комок. Проводив Сашу до машины, она долго смотрела вслед уезжающему автомобилю. Что-то внутри отказывалось принимать такой финал.
Следующие дни тянулись мучительно долго. Виктория работала как обычно, но мысли постоянно возвращались к Саше. Проходя мимо его бывшей палаты, она каждый раз останавливалась, вспоминая их разговоры.
Однажды утром Виктория проснулась с четким пониманием того, что нужно делать. Собрав все необходимые документы, она подала заявление на опеку.
— Вы понимаете, что это большая ответственность? — спрашивала строгая женщина из опеки. — У вас нет мужа, стабильный, но небольшой доход…
— Понимаю, — твердо отвечала Виктория. — Но я выросла в детском доме. Я знаю, каково это — быть никому не нужным.
Проверки тянулись месяц за месяцем. Виктория красила стены в маленькой спальне, покупала кровать, письменный стол. Готовилась к приходу мальчика.
И вот настал день, когда все документы были готовы. Виктория приехала в детский дом, сердце колотилось как сумасшедшее. Саша ждал в игровой комнате, такой же тихий и серьезный, как в больнице.
— Здравствуй, — улыбнулась Виктория. — Узнаешь меня?
Саша кивнул, глядя настороженно.
— Теперь я буду твоей мамой, если ты не против, — мягко сказала Виктория.
Мальчик долго молчал, словно пытаясь понять, не шутка ли это.
— Правда? — наконец тихо спросил он.
Виктория кивнула. В следующий момент Саша шагнул вперед и крепко обнял ее — впервые за все время их знакомства.
— Поедем домой? — спросила Виктория, когда Саша наконец отстранился.
— Домой, — эхом повторил мальчик, и впервые за все время Виктория увидела в его глазах проблеск настоящей надежды.
8 марта буду отмечать в вашей квартире и подруг приведу — заявила свекровь