— Ты от меня требуешь отчёта по каждой трате, а сам без счёта переводишь деньги своей сестре и матери!

Игорь сидел за ноутбуком на кухне, изучая что-то на экране с таким сосредоточенным видом, будто решал судьбу человечества. Услышав её шаги, он поднял голову.

— Давай чек, — сказал он вместо приветствия.

Лена молча достала из кармана смятую бумажку и протянула ему. Игорь взял чек, пробежался глазами по строчкам, и лицо его стало каменным.

— Три тысячи восемьсот? За что?

— За продукты на неделю, — устало ответила Лена, начиная раскладывать покупки по полкам. — Всё по списку.

— По какому списку? — Игорь встал и подошёл к ней. — Сыр за тысячу двести рублей? Ты серьёзно? Обычный стоит шестьсот.

— Обычный невозможно есть. Он на вкус как пластик.

— Зато дешевле в два раза! — Игорь повысил голос. — Лена, ты понимаешь, в каком мы положении? Нам нужно экономить!

Она резко обернулась к нему, и почувствовала, что сейчас сорвётся.

— Экономить? Мы экономим уже полтора года! Я ношу одни и те же джинсы третий год, потому что на новые «денег нет». Мы не были в отпуске два года. Я отказалась от абонемента в бассейн. От всего! А ты придираешься к сыру за тысячу двести рублей?

— Это не придирки, это здравый смысл, — холодно ответил Игорь. — Если каждый раз покупать дорогое, где мы окажемся в конце месяца?

— Где мы окажемся? — Лена почувствовала, как закипает. — А где мы сейчас, Игорь? Ты скажешь мне?

Он отвернулся, положил чек на стол.

— Не начинай.

— Нет, я начну! — Голос её дрожал. — Ты от меня требуешь отчёта по каждой трате, а сам без счёта переводишь деньги своей сестре и матери!

Повисла тишина. Игорь замер, всё ещё стоя спиной к ней.

— Это другое, — тихо произнёс он наконец.

— Другое? — Лена рассмеялась, и смех этот прозвучал почти истерично. — Чем же это другое, объясни мне!

Игорь медленно повернулся. Лицо его было бледным, скулы напряжены.

— У них сложное положение. Они не могут без моей помощи.

— У твоей матери пенсия и квартира в собственности! У твоей сестры муж и хорошая работа!

— Пенсии не хватает, квартира требует ремонта, — начал перечислять Игорь привычным тоном, будто зачитывал список. — У Оксаны кредит на машину, ипотека, ребёнок…

— У всех есть кредиты и дети! — перебила его Лена. — У всех! Но почему-то не все требуют от своих родственников постоянной финансовой поддержки!

— Ты не понимаешь. Мама вырастила нас двоих. Она жертвовала всем ради нас.

— Игорь, твоей маме шестьдесят пять лет. Она здорова, она получает нормальную пенсию. Но каждый месяц ты переводишь ей двадцать тысяч. Каждый месяц!

— Ей нужны лекарства, — упрямо сказал он.

— Какие лекарства? — Лена подошла ближе, глядя ему прямо в глаза. — В прошлом месяце ты перевёл ей «на лекарства» пятнадцать тысяч. А через неделю она выложила в соцсетях фотографии из ресторана с подругами. Праздновала день рождения своей приятельницы. В ресторане, Игорь!

— Она не может отказаться от встреч с людьми. Она и так одинока.

— Одинока? Она каждые выходные куда-то ездит! То в театр, то в филармонию, то на выставки. У неё жизнь насыщеннее, чем у нас с тобой!

Игорь сжал кулаки.

— Ты просто не любишь мою мать. Признайся честно.

— Я не люблю то, что она делает с нами! С тобой! — выдохнула Лена. — Она манипулирует тобой, Игорь. И ты не видишь этого.

— Она моя мать! — крикнул он, и в голосе прорезалась боль. — Она дала мне жизнь, вырастила меня, дала образование!

— Это её обязанность была — вырастить тебя! Ты не должен теперь всю жизнь расплачиваться за это!

— Ты бессердечная, — тихо сказал Игорь, и в этом слове было столько презрения, что Лена отшатнулась. — Ты не понимаешь, что значит семья. Что значит долг.

— Долг? — У неё перехватило дыхание. — Хорошо. Давай поговорим о долге. В январе ты перевёл маме двадцать тысяч, Оксане — тридцать. В феврале — маме пятнадцать, Оксане — двадцать пять. В марте…

— Хватит, — оборвал её Игорь.

— Нет, не хватит! Я веду учёт, Игорь. Всем этим переводам. За полгода ты отправил им двести восемь тысяч рублей. Двести восемь тысяч!

— У Оксаны кредит на машину, — повторил он устало. — Она не справляется.

— Оксана купила машину в кредит, потому что знала: братик поможет! — Лена почувствовала, как слёзы подступают к горлу, но сдержала их. — Она вообще никогда не думала, как будет отдавать этот кредит, потому что с самого начала рассчитывала на тебя!

— Это не так.

— Это так! Когда она брала машину, я слышала, как она говорила твоей матери по телефону: «Не волнуйся, Игорь поможет». Я своими ушами слышала!

Игорь отвернулся к окну.

— Она моя сестра. Единственная сестра.

— А я кто? — тихо спросила Лена. — Я кто для тебя, Игорь?

Он не ответил.

— Я твоя жена. Мы живём вместе пять лет. Три года в браке. Но я даже не могу купить нормальный сыр, потому что «нужно экономить». А твоя сестра ездит на новой машине. Твоя мать обедает в ресторанах. И они обе знают: ты всегда поможешь.

— Ты преувеличиваешь.

— Я не преувеличиваю! — Лена схватила свой телефон, открыла банковское приложение. — Смотри. Вот наш общий счёт. Видишь? Двадцать три тысячи на двоих до конца месяца. А до зарплаты ещё десять дней. Знаешь, почему так мало? Потому что позавчера ты перевёл Оксане двадцать тысяч на «непредвиденные расходы». Какие расходы, Игорь? Какие?

— Ей нужно было заплатить за детский сад.

— За детский сад платят в начале месяца! А сейчас конец! И она прекрасно знает твой график зарплат, и она прекрасно знает, что если попросит в конце месяца, мы останемся без денег, но ты всё равно переведёшь!

Игорь резко развернулся.

— Что ты предлагаешь? Бросить их? Отказаться помогать родной матери и сестре?

— Я предлагаю перестать позволять им жить за твой счёт! — Лена тоже повысила голос. — Это разные вещи — помогать и содержать! Твоя мать может работать. Ей шестьдесят пять, а не восемьдесят пять! Половина её подруг ещё работают!

— У неё давление.

— У половины страны давление! И что, все теперь должны сидеть на шее у детей?

— Ты не имеешь права так говорить о моей матери!

— Я имею право говорить о нашей жизни! О нашем будущем! — Лена чувствовала, что теряет контроль, но не могла остановиться. — Мы хотели ребёнка. Помнишь? Ты обещал, что мы начнём пытаться весной. Но как мы можем завести ребёнка, если у нас не остаётся денег даже на сыр?

— Это дешёвый манипулятивный приём, — холодно сказал Игорь.

— Это правда! — У неё сорвался голос. — Это правда, и ты знаешь это. Мы не можем планировать семью, потому что содержим твою!

— Я не брошу их, — твёрдо произнёс он. — Никогда. Это моя семья, мои родные люди. И если ты не можешь этого понять, то проблема в тебе.

Лена почувствовала, что чаша её терпения уже переполнена. Что последняя ниточка надежды сейчас порвётся.

— В прошлом месяце, — медленно проговорила она, — твоя мать просила деньги на ремонт ванной. Двадцать пять тысяч. Ты перевёл. А две недели назад я случайно зашла к ней. Знаешь, что я увидела? Новый телевизор. Огромный, дорогой. В гостиной. А ванная как была старой, так и осталась.

Игорь молчал.

— Я спросила её про телевизор. Она сказала, что подруга помогла, продала ей свой по дешёвке. Но я зашла в интернет-магазин и нашла эту модель. Она стоит шестьдесят тысяч, Игорь. Шестьдесят.

— Может быть, она действительно купила его дешевле.

— Или купила на те деньги, что ты дал на ремонт. И на следующие, что ты дашь на что-нибудь ещё.

— Достаточно, — оборвал он. — Хватит клеветать на мою мать.

— Это не клевета! Это факты!

— Факты? — Игорь горько усмехнулся. — Твои подозрения — не факты. Ты просто ищешь повод, чтобы очернить её.

Лена закрыла лицо руками. Ей нужно было остановиться, успокоиться, но слова вырывались сами.

— А Оксана. Давай поговорим об Оксане. Она попросила у тебя деньги на ремонт детской. Тридцать тысяч. Ты отдал последние накопления. А через три дня она выложила фото из салона красоты. Новая стрижка, окрашивание, маникюр. Это стоит минимум десять тысяч.

— У неё день рождения был.

— Да, был! И она могла сделать себе подарок на те деньги, что зарабатывает сама, а не на те, что выпросила у тебя!

— Ты следишь за каждым её шагом, — с отвращением сказал Игорь. — Это нездоровая одержимость.

— Это попытка сохранить наш брак! — Голос Лены надломился. — Я пытаюсь достучаться до тебя! Пытаюсь показать, что происходит на самом деле!

— А на самом деле происходит вот что: моя жена ненавидит мою семью и хочет, чтобы я отвернулся от них.

— Я не хочу, чтобы ты отвернулся! Я хочу, чтобы ты наконец увидел правду!

— Правду? — Он подошёл к ней вплотную. — Правда в том, что ты эгоистка. Ты думаешь только о себе. О своём сыре, о своём бассейне, о своих курсах. А когда нужно помочь родным людям, которые действительно нуждаются, ты начинаешь считать каждый рубль.

Лена отступила, как от удара.

— Ты действительно так думаешь?

— Да, — твёрдо сказал Игорь. — Думаю. Ты никогда не понимала, что значит семья. Что значит быть рядом с близкими в трудную минуту.

— Трудную минуту? — Она засмеялась сквозь слёзы. — Игорь, это не трудная минута. Это образ жизни. Это длится полтора года. Полтора года они постоянно в «трудной минуте». Не кажется ли тебе это странным?

— Жизнь сложна.

— Жизнь сложна у всех! Но твоя мать и сестра почему-то решили, что их сложности должен решать ты!

— Потому что я могу! — крикнул Игорь. — Потому что у меня есть возможность помочь! И я помогу, несмотря ни на что!

— Несмотря на меня, — тихо закончила Лена.

Он не ответил, но ответ читался в его глазах.

Она медленно опустилась на стул, вдруг почувствовав страшную усталость.

— Знаешь, что самое обидное? — произнесла она, глядя в пол. — Когда мы познакомились, ты говорил, что мечтаешь о своей семье. О жене, детях, доме. Ты говорил, что устал жить для всех, что хочешь наконец жить для себя. Я поверила. Я думала, что мы будем строить нашу жизнь вместе.

— Мы и строим.

— Нет. Ты строишь жизнь своей матери и сестры. А я просто присутствую рядом.

Игорь тяжело вздохнул.

— Лена, я люблю тебя. Но я не могу отказаться от своих обязательств перед семьёй.

— Я и есть твоя семья, — прошептала она. — Или должна быть.

— Семья — это не только жена. Это ещё мать, сестра, их дети.

— А я что, не твоя семья?

— Ты моя жена. Но мать — это святое.

Лена подняла голову и посмотрела на него долгим взглядом.

— Ты знаешь, что твоя мать сказала мне на прошлой неделе? Когда мы случайно встретились в магазине?

Игорь настороженно покачал головой.

— Она сказала: «Игорь всегда был таким добрым мальчиком. Жаль, что некоторые люди пытаются использовать это». И посмотрела на меня так, будто я — та самая, кто его использует.

— Она не могла так сказать.

— Могла. И сказала. А потом добавила, что хорошо бы нам с тобой не заводить пока детей, потому что это слишком дорого, и вы и так едва справляетесь.

— Она волнуется за нас.

— Она волнуется за свой постоянный источник дохода! — Лена встала. — Открой глаза, Игорь! Она прекрасно знает: если у нас родится ребёнок, у тебя не останется денег на её прихоти!

— Это не прихоти! Это необходимость!

— Телевизор за шестьдесят тысяч — необходимость? Рестораны — необходимость? Новая машина у Оксаны — необходимость?

— Достаточно! — рявкнул Игорь. — Я не позволю тебе оскорблять моих родных!

— Я не оскорбляю. Я констатирую факты.

— Твои «факты» — это твои фантазии и подозрения!

Лена молча прошла в комнату. Игорь остался на кухне, сжимая кулаки. Через несколько минут она вернулась с ноутбуком.

— Хорошо, — сказала она, открывая файл. — Тогда давай посмотрим на реальные цифры. Вот таблица. Я веду её уже год. Здесь все твои переводы матери и сестре по месяцам. Январь прошлого года: маме — восемнадцать тысяч, Оксане — двадцать. Февраль: маме — двадцать пять, Оксане — тридцать. Март…

— Прекрати.

— …апрель: маме — двадцать, Оксане — двадцать пять. Май: маме — тридцать тысяч на «срочный ремонт холодильника», Оксане — пятнадцать. Июнь…

— Я сказал, прекрати! — Игорь захлопнул ноутбук.

— Почему? Тебе неприятно видеть правду?

— Тебе больно видеть, как я помогаю родным людям?

— Мне больно видеть, как они используют тебя!

Игорь отвернулся к окну. За окном начинался вечер, весенние сумерки окрашивали небо в серо-розовые тона.

— Когда умер отец, — тихо заговорил он, не оборачиваясь, — мне было пятнадцать. Оксане — двенадцать. Мама осталась одна с двумя детьми и крошечной зарплатой учительницы. Она работала на двух работах. Я видел, как она приходила домой без сил, как плакала по ночам, думая, что мы спим.

Лена молчала.

— Она никогда не жаловалась. Никогда не говорила, что ей тяжело. Она делала всё, чтобы мы ни в чём не нуждались. Я пообещал себе тогда: когда вырасту, я помогу ей. Отплачу за всё, что она для нас сделала.

— Игорь…

— Нет, выслушай, — он повернулся к ней. В глазах блестели слёзы. — Она отказывала себе во всём. Во всём! Чтобы дать нам образование, нормальную одежду, еду. Я не могу теперь отвернуться от неё.

Лена почувствовала, как сердце сжимается от жалости, но не отступила.

— Я понимаю. Я правда понимаю. Твоя мама — сильная женщина, она многое пережила. Но, Игорь, это было двадцать лет назад. Двадцать лет. Ты вырос, получил образование, нашёл хорошую работу. Ты помог ей встать на ноги. Но она должна была научиться жить сама. А вместо этого…

— Вместо этого что?

— Вместо этого она научилась жить за твой счёт. И научила этому Оксану.

Игорь покачал головой.

— Ты не понимаешь. У тебя никогда не было настоящих трудностей. Твои родители обеспечены, у них всё хорошо. Ты не знаешь, что такое по-настоящему нуждаться.

— Не смей, — тихо, но твёрдо сказала Лена. — Не смей обвинять меня в том, что мои родители смогли построить нормальную жизнь. Они работали для этого. Всю жизнь работали. И никогда не просили у меня денег, хотя могли бы.

— Потому что им не нужно!

— Потому что они не хотят быть обузой для своих детей! Потому что считают, что родители должны помогать детям, а не наоборот!

— У всех разные семьи, разные ценности.

— Да, у всех разные, — согласилась Лена. — И я хочу знать: какая семья главная для тебя? Та, что была, или та, что ты создал со мной?

Игорь открыл рот, но не нашёлся, что ответить.

— Молчишь, — горько усмехнулась она. — Потому что ответ очевиден. Для тебя я — это дополнение к твоей настоящей семье. Я должна молча сносить всё, не возражать, не требовать, не ждать ничего для себя.

— Это не так.

— Тогда скажи мне: когда в последний раз ты спросил, чего хочу я? Когда в последний раз ты интересовался моими мечтами, планами, желаниями?

Он молчал.

— Вот именно, — Лена почувствовала, как слёзы текут по щекам, но не стала вытирать их. — Я превратилась в тень в собственном доме. В придаток к твоей матери и сестре. Я существую только для того, чтобы ты мог перекладывать на меня свою вину за каждый отказ им.

— Какую вину?

— Ты чувствуешь вину за то, что не можешь дать им больше. И злишься на меня за то, что я напоминаю тебе: есть предел. Что у нас есть своя жизнь, свои потребности. И это бесит тебя, потому что разрушает твою иллюзию идеального сына и брата.

Игорь опустился на стул, закрыл лицо руками.

— Я просто хочу помочь им, — глухо произнёс он. — Это так плохо?

— Нет, — Лена присела рядом. — Помогать — не плохо. Плохо то, что ты позволяешь манипулировать собой. Игорь, твоя мать здорова и активна. Она может работать, подрабатывать, жить на свою пенсию. Но она выбрала другой путь — жить на твои деньги. И Оксана тоже.

— Они не манипулируют.

— Манипулируют. Твоя мать каждый раз, когда просит денег, начинает со слов «я не хотела беспокоить тебя, но…» А потом рассказывает, как ей плохо, как одиноко, как всё дорого. И ты не можешь отказать, потому что чувствуешь себя плохим сыном.

— Я и есть буду плохим сыном, если откажу.

— Нет! — Лена взяла его за руки. — Ты будешь взрослым человеком, который умеет говорить «нет». Который любит свою мать, но не позволяет ей управлять своей жизнью.

Игорь молчал, глядя на их сплетённые пальцы.

— А Оксана, — продолжила Лена тише, — она вообще не считает нужным притворяться. Она просто звонит и говорит: «Мне нужны деньги». И ты даёшь. Всегда даёшь. Даже когда у нас самих нет.

— Она моя сестра.

— А я твоя жена. Но почему-то её нужды всегда важнее моих.

Повисла долгая тишина. Где-то за окном пролаяла собака, проехала машина.

— Что ты хочешь от меня? — наконец спросил Игорь.

— Я хочу, чтобы ты установил рамки. Чтобы ты сказал им: я готов помогать, но только в действительно критических ситуациях. Не каждый месяц. Не на прихоти. И только после того, как обеспечу свою собственную семью.

— Они не поймут.

— Они прекрасно поймут. Они просто не хотят понимать, потому что им выгодно.

Игорь высвободил руки.

— Я не могу, — тихо сказал он. — Не могу так поступить с ними.

Лена медленно встала.

— Значит, ты выбрал.

Он поднял на неё глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не собираюсь больше содержать твою свекровь и золовку, — ровным голосом произнесла Лена. — Я больше не могу так жить. Это разрушает меня. Разрушает нас.

— Лена…

— Я подам на развод, — договорила она, и слова эти прозвучали странно спокойно, будто она говорила не о конце своего брака, а о чём-то обыденном.

Игорь вскочил.

— Ты не можешь! Из-за такой ерунды!

— Ерунды? — Она посмотрела на него с бесконечной усталостью. — Для тебя это ерунда. Для меня — вся моя жизнь.

— Лена, подожди. Давай поговорим спокойно…

— Мы говорим уже полтора года. Каждый раз, когда я пыталась поднять эту тему, ты отмахивался или обвинял меня в чёрствости. Ничего не изменилось. И не изменится.

— Изменится! Я обещаю, я постараюсь…

— Нет, — она покачала головой. — Ты не изменишься. Потому что для этого тебе придётся признать, что твоя мать и сестра не правы. Что они используют тебя. А ты не готов это признать.

— Дай мне время…

— Времени больше нет, — Лена повернулась к двери. — Я устала, Игорь.