Шесть месяцев назад он потерял работу. Сначала говорил, что это временно, что через неделю-другую найдёт что-то лучше. Потом стал рассылать резюме по всем вакансиям подряд. А теперь просто сидел дома и смотрел телевизор, периодически заглядывая в телефон и раздражённо вздыхая.
— Привет, — тихо сказала Марина, снимая туфли в прихожей. Старые, потёртые туфли на каблуке, которые она носила уже третий год. Подошва местами стёрлась так, что в дождливую погоду промокали ноги.
— Сколько потратила сегодня? — не оборачиваясь, спросил Андрей.
— Только на проезд. Обедала на работе.
— Хорошо. А то вчера опять на какую-то ерунду денег потратила.
Марина сжала зубы. «Ерундой» он называл освежитель воздуха для туалета, который она купила по скидке. Пятьдесят рублей — и то скандал.
В холодильнике почти ничего не было. Марина достала яйца, картошку, лук — получится картошка с яичницей. Опять. Андрей не любил такую простую еду, но деньги нужно было экономить. Её зарплаты официантки едва хватало на самое необходимое.
Пока она готовила, Андрей листал каналы и ворчал:
— Опять одно дерьмо показывают… А ты что, масло не купила? У нас масло кончилось.
— Забыла, — солгала Марина. Масло стоило сто пятьдесят рублей, а у неё в кошельке денег почти совсем не оставалось.
— Как забыла? Я же говорил утром! Ты вообще не слушаешь, что я говорю!
Марина молча жарила картошку на остатках старого масла. Слушала она всё. Каждое его слово, каждый упрёк, каждое недовольное ворчание. Слушала, как он рассказывает, какие везде дураки-работодатели, как несправедлив этот мир, как все кругом виноваты в том, что он не может найти работу.
— Завтра схожу в магазин, — тихо сказала она.
— А на что? Опять в долг по кредитке брать будем?
Марина поставила тарелку перед ним и села напротив со своей порцией. Есть не хотелось — усталость и постоянное напряжение убили аппетит.
— Я подумала… может, мне ещё одну работу найти? По выходным, например.
Андрей поднял на неё глаза:
— Ещё одну? Ты и так целый день на ногах. Лучше я поищу что-нибудь…
«Поищешь», — подумала Марина, но вслух ничего не сказала. Он «искал» уже полгода, в основном лёжа на диване.
На следующий день она действительно нашла подработку — уборщица в офисе по вечерам. Работать придётся с семи до десяти после основной смены в ресторане. Домой будет приходить в половине одиннадцатого.
— Ты с ума сошла, — сказал Андрей, когда она рассказала ему. — Когда ты готовить будешь? Убираться? Я что, должен сам всё делать?
— Поможешь немного? — осторожно предложила Марина.
— Я весь день резюме рассылаю, на собеседования езжу! У меня нет времени на домашние дела!
Марина посмотрела на него — он сидел в трусах и майке на диване, окружённый крошками от печенья. На столе стояли три грязные чашки. Посуду он не мыл принципиально — это была «женская работа».
— Хорошо, — сказала она. — Я буду готовить с утра. На весь день.
Так началась её новая жизнь. Подъём в шесть утра, готовка завтрака и обеда на целый день, работа в столовой с девяти до шести, потом офисная уборка до десяти вечера. Дома — быстрый душ и сон. По выходным — стирка, уборка, готовка на всю неделю.
Андрей стал ещё раздражительнее. Его бесило, что Марина приходит домой уставшая и не в силах с ним разговаривать. Его бесило, что еда стала проще — некогда было готовить сложные блюда. Его бесило всё.
— Ты на меня внимания не обращаешь, — жаловался он. — Приходишь, падаешь в кровать — и всё. А я что, мебель?
— Андрюш, я просто очень устаю…
— А я не устаю? Ты думаешь, мне легко? Ездить на собеседования, выслушивать отказы?
Марина знала, что на собеседования он ездил от силы раз в неделю. Остальное время проводил дома, и каждый её приход встречал новыми претензиями и недовольством.
Деньги стали появляться. Не много, но достаточно, чтобы покупать нормальную еду и не занимать у соседки до зарплаты. Марина даже начала откладывать понемногу — на чёрный день.
Прошло три месяца. Марина похудела на два килограмма — не от диеты, а от усталости и стресса. По утрам она смотрела на себя в зеркало и видела чужое лицо — осунувшееся, с тёмными кругами под глазами.
В тот день она возвращалась с уборки особенно уставшая. В офисе прорвало трубу, и пришлось убирать воду с пола. Туфли промокли насквозь, ноги замёрзли.
По дороге домой она проходила мимо обувного магазина. В витрине висело объявление: «Распродажа! Скидка 70%!» А на полке стояли красивые чёрные туфли на удобном каблуке — точь-в-точь её размер.
Марина остановилась. Сколько месяцев она мечтала о новых туфлях? Её старые совсем развалились, подошва отклеивалась, каблук шатался. В дождь ноги промокали, зимой мёрзли.
Она зашла в магазин.
— Это последняя пара, — сказала продавщица. — Тридцать седьмой размер. Очень удобные, итальянские. Были двенадцать тысяч, сейчас три с половиной.
Марина примерила туфли. Они сидели идеально — мягкие, удобные, красивые. Впервые за месяцы она почувствовала что-то похожее на радость.
— Беру, — сказала она и достала деньги из заначки.
Дома Андрей сидел на кухне с мрачным лицом.
— Где ты была? Ты знаешь сколько времени?
— На работе прорвало трубу, пришлось дольше убирать, — Марина поставила сумку с туфлями в прихожей за шкаф. Говорить о покупке не хотелось — Андрей всё равно начнёт ругаться.
Но утром он увидел коробку.
— Что это? — спросил он, доставая её из-за шкафа.
Марина, которая как раз варила кашу на завтрак, обернулась. Сердце ухнуло вниз.
— Туфли, — тихо сказала она.
Андрей открыл коробку, посмотрел на ценник и взорвался:
— Почему ты купила себе туфли, не спросив у меня? — закричал он. — Три с половиной тысячи! Ты с ума сошла?
— Андрей, у меня старые совсем развалились…
— А спросить нельзя было? Я что, не глава семьи? Не имею права знать, на что тратятся наши деньги?
— Но это же мои деньги! — вырвалось у Марины.
— Твои?! — Андрей стал красным от ярости. — А кто тебе квартиру ремонтировал? Кто тебя кормил все эти годы? Деньги в семье общие!
— Когда ты работал — да, общие! А сейчас я одна всё зарабатываю!
— Ах вот как! — Андрей швырнул коробку на пол. — Значит, теперь ты главная! Зарабатываешь немного денег и уже нос задираешь!
Марина смотрела на туфли, которые вывалились из коробки на грязный пол прихожей. Красивые, новые туфли, которые она так хотела. Единственная радость за последние месяцы.
— Я работаю по четырнадцать часов в день, — тихо сказала она. — Прихожу домой и готовлю, убираю. У меня нет ни одной свободной минуты, ни одного дня отдыха. А ты лежишь на диване и требуешь, чтобы я ещё и спрашивала у тебя разрешения купить себе туфли.
— Не смей так со мной разговаривать! — заорал Андрей. — Я ищу работу! Это временные трудности!
— Полгода временные трудности! — крикнула в ответ Марина, и сама удивилась своему голосу. — Полгода ты сидишь дома, ничего не делаешь, а я работаю за двоих! И не смею потратить три тысячи рублей на туфли!
— Верни их в магазин! Немедленно!
— Не верну.
— Как не вернёшь? Я тебе сказал, верни!
— Ты сказал? — Марина почувствовала, как внутри неё что-то ломается. — Ты мне приказываешь? Безработный мужик, который полгода сидит на моей шее, приказывает мне, что делать с деньгами, которые я зарабатываю?
— Заткнись! — Андрей поднял руку.
— Не смей! — Марина отступила на шаг. — Не смей даже думать об этом!
Они стояли друг против друга, тяжело дыша. Марина видела в его глазах злость и что-то ещё — растерянность. Он привык, что она всё терпит молча.
— Знаешь что, Андрей, — медленно проговорила она. — Мне надоело. Надоело работать как лошадь и выслушивать твои претензии. Надоело готовить, убирать, стирать, а потом ещё и оправдываться за каждую потраченную копейку. Надоело обслуживать человека, который ничего не делает и ещё и недоволен остается.
— Марина…
— Не перебивай меня! — впервые в жизни она повысила на него голос. — Я тебя полгода кормлю, ты живёшь на мои деньги, в моей квартире сидишь, а мне ещё и спрашивать разрешения, прежде чем купить себе туфли? Да с какой стати?
Андрей открыл рот, но ничего не сказал.
— Деньги, которые я зарабатываю своим горбом, буду тратить так, как захочу, — продолжила Марина. — А если тебе это не нравится — вон дверь.
— Ты что, выгоняешь меня?
— А что я должна делать? Терпеть твои истерики каждый раз, когда потрачу рубль не на еду? Слушать, какая я плохая жена, потому что устаю на двух работах?
Марина зашла в комнату и достала из шкафа большой чемодан. Швырнула его на кровать.
— Собирайся.
— Марин, да ты что… Мы же семья…
— Какая семья? — она обернулась к нему. — Семья — это когда люди друг друга поддерживают. А у нас что? Я работаю за двоих, а ты на диване лежишь и недоволен ещё. Это не семья, это я у себя дома содержу нахлебника.
— Но я же ищу работу!
— Полгода ищешь! И находил бы уже давно, если бы действительно искал, а не ждал, пока тебе работу на блюдечке принесут.
Андрей сел на край кровати. Вид у него был растерянный.
— Марин, ну не надо… Давай поговорим спокойно…
— О чём говорить? О том, как я должна экономить каждую копейку, а ты будешь дальше сидеть дома и указывать мне, что делать? — Марина открыла чемодан. — Собирайся. К родителям поедешь или к друзьям — мне всё равно. Но здесь ты больше жить не будешь.
— Из-за чего? Из-за туфель каких-то?
— Не из-за туфель, — Марина устало опустилась на стул. — Из-за того, что мне двадцать восемь лет, а я чувствую себя на пятьдесят. Из-за того, что я забыла, когда последний раз смеялась. Из-за того, что покупка туфель стала для меня праздником, а ты и этого праздника мне устроить не даёшь.
Она посмотрела на него — растрёпанного, в старой майке, с удивлённым лицом.
— Я не хочу так жить, Андрей. Не хочу быть рабыней в собственном доме. Не хочу спрашивать разрешения потратить деньги, которые сама заработала. Не хочу выслушивать претензии от человека, который полгода ничего не делает.
— Но куда же я пойду?
— Это твои проблемы. У меня своих хватает.
Андрей молчал несколько минут, потом медленно встал и начал складывать вещи в чемодан. Марина смотрела на него и чувствовала странное облегчение. Как будто с плеч свалилась огромная тяжесть.
— Может, ещё подумаешь? — спросил он, застёгивая чемодан.
— Уже подумала. Полгода думала.
Он дошёл до прихожей, обулся, взял куртку.
— Марин…
— Ключи оставь на столе.
Андрей положил ключи, постоял немного у двери, потом вышел. Дверь закрылась с тихим щелчком.
Марина осталась одна. В квартире стояла тишина — впервые за месяцы никто не ворчал, не требовал, не высказывал претензий. Она подняла с пола свои новые туфли, аккуратно поставила их в коробку.
Потом включила чайник, достала хорошую заварку, которую берегла для праздника. Заварила крепкий, ароматный чай. Села за кухонный стол с красивой чашкой — не с той, которой пользовалась каждый день, а с хорошей, праздничной.
За окном светило весеннее солнце. Марина сделала глоток чая и улыбнулась. Впервые за полгода — по-настоящему улыбнулась.
Завтра будет тяжёлый день — работа в столовой, потом уборка. Но сегодня утром у неё есть час тишины, чашка хорошего чая и новые красивые туфли. Этого достаточно для счастья.
Марина достала туфли из коробки и поставила их рядом с собой на стул. Полюбовалась. Красивые. И самое главное — её. Купленные на её деньги, для её радости. И никому не нужно спрашивать разрешения.
Она допила чай, собралась на работу и впервые за месяцы вышла из дома с лёгким сердцем. В новых туфлях.
Узнав, что ребёнок родился калекой, его мать одиннадцать лет назад подала заявление об отказе от него. Санька лично видел этот документ.