– Думали нас вкусно покормят, а тут пустой стол! – возмутилась родня мужа

Света стояла у порога кухни, сжимая в руке пачку бумажных платков. Голова гудела, горло драло, будто наждачкой, а в глазах плыло от температуры. Она только что выбралась из постели, чтобы открыть дверь незваным гостям, и теперь её терпение балансировало на грани. Тётя Галя, её муж дядя Коля и их взрослая дочь Лена – все трое стояли в прихожей их с Ваней небольшой квартиры, глядя на неё с таким видом, будто она им должна банкет на сто персон.

– Простите, – выдавила Света, стараясь не кашлять в их сторону. – Я болею. Не ожидала гостей.

– Не ожидала? – Лена, долговязая, с ярко-рыжей помадой, прищурилась. – Ваня же сказал, что мы сегодня заедем. Он что, не предупредил?

Света почувствовала, как внутри что-то сжалось. Ваня. Конечно, Ваня. Её муж, душа компании, всегда готовый распахнуть двери для всей родни, даже если это означало превращение их уютной двушки в перевалочный пункт для всей Ивановской области.

– Нет, – тихо ответила она, чувствуя, как жар в теле сменяется холодной обидой. – Не предупредил.

Тётя Галя цокнула языком, снимая пальто и небрежно вешая его на вешалку, уже и без того забитую куртками.

– Ну, это Ванька, – хмыкнула она. – Вечно всё в последний момент. Ладно, Свет, не переживай, мы сами разберёмся. Где у вас кухня? Может, хоть чайник поставим?

Света указала на дверь, за которой скрывалась их маленькая кухня – гордость её сердца, с голубыми занавесками и полкой, где аккуратно стояли баночки со специями. Она хотела возразить, сказать, что сама справится, но сил хватило только на то, чтобы опуститься на стул в гостиной. В ушах звенело, а перед глазами мелькали пятна. Грипп, будь он неладен, пришёл в самый неподходящий момент.

Квартира Светы и Вани находилась на окраине небольшого подмосковного городка. Двушка на четвёртом этаже, с видом на тополя и детскую площадку, была их первым совместным гнёздышком. Света любила этот дом: потёртый паркет, который они с Ваней сами красили, запах свежесваренного кофе по утрам, фотографии их свадьбы на стене. Здесь всё было их – от подушки с вышитыми инициалами до старого радиоприёмника, который Ваня чинил каждые полгода. Но с тех пор, как они въехали сюда три года назад, родственники мужа решили, что это их общий форпост.

Тётя Галя, дядя Коля и Лена были не первыми, кто заявился без предупреждения. За последний год у них уже гостили Ванина мама, его троюродный брат из Саратова и даже соседка тёти Гали, которая «просто заехала на чай». Света старалась быть радушной, как и подобает хорошей жене. Она готовила борщи, пекла пироги, стелила постели на раскладном диване. Но сегодня её тело решило, что хватит. Температура под 39, ломота в костях и кашель, от которого першило в горле, – всё это кричало: «Ляг и не вставай!»

Из кухни доносились звуки: звон посуды, скрип открывающихся шкафчиков, громкий голос тёти Гали.

– Света, а где у вас соль? – крикнула она. – И что, даже хлеба нет?

– В баночке на полке, – слабо отозвалась Света, чувствуя, как голова становится всё тяжелее. – Хлеб… в хлебнице.

– Да какой это хлеб! – тётя Галя появилась в дверях, держа в руках полбуханки ржаного. – Это же вчерашний! Твёрдый, как кирпич. Лена, сбегай в магазин, купи нормальный.

Лена закатила глаза, но послушно схватила сумку и направилась к двери. Дядя Коля, молчаливый и грузный, уже устроился на диване с газетой, которую нашёл на журнальном столике. Света смотрела на него и думала: «Почему они все ведут себя так, будто это их дом?»

Ваня вернулся с работы через час. Его появление Света услышала ещё из прихожей – громкий смех, хлопки по плечам, возгласы тёти Гали: «Ванечка, ну наконец-то!» Она поднялась с дивана, накинув плед на плечи, и вышла встречать мужа.

– Свет, ты чего такая бледная? – Ваня замер, глядя на неё. Его тёмные глаза, обычно весёлые, наполнились беспокойством.

– Болею, – коротко ответила она, стараясь не сорваться. – А ты, похоже, забыл сказать, что у нас гости.

Ваня виновато потёр затылок. Его тёмные волосы, как всегда, были слегка растрёпаны, а на щеке остался след от пыли – наверное, опять возился с машиной на стоянке.

– Да я… – начал он, но тётя Галя его перебила.

– Ваня, ну что за дела? – она упёрла руки в бёдра. – Мы приехали, а у вас в доме шаром покати! Ни супа, ни второго, даже хлеба нормального нет! Света, ты уж прости, но это не по-хозяйски.

Света почувствовала, как кровь прилила к лицу. Её щёки, и без того горячие от температуры, запылали ещё сильнее.

– Тёть Галь, я болею, – повторила она, сжимая кулаки под пледом. – У меня грипп. Я три дня из кровати не встаю.

– Грипп? – тётя Галя посмотрела на неё с недоверием. – Ну, это не повод, чтобы гостей голодом морить. Мы же не чужие, Света!

– Галя, хватит, – неожиданно резко сказал дядя Коля, отрываясь от газеты. – Человек болеет, а ты тут со своим супом.

Света бросила на него благодарный взгляд, но тётя Галя только фыркнула.

– Коля, не вмешивайся. Я просто говорю, что могли бы подготовиться. Ваня же знал, что мы едем!

Ваня кашлянул, явно чувствуя себя неловко.

– Ну, я думал, что успею предупредить… – пробормотал он. – Свет, прости, правда. Я вчера на работе замотался, а потом…

– Потом забыл, – закончила за него Света. Её голос дрожал, но не от слабости – от обиды. Она повернулась и пошла в спальню, бросив через плечо: – Я лягу. Разберитесь сами.

Дверь за ней закрылась с тихим щелчком, но в ушах звенело, будто хлопнули дверью подъезда. Света рухнула на кровать, натянув одеяло до подбородка. Ей хотелось кричать, плакать, выгнать всех вон – но вместо этого она просто закрыла глаза и попыталась дышать ровнее.

В спальне было тихо, только за окном шелестели тополя, качаясь под осенним ветром. Света лежала, прислушиваясь к звукам из кухни: звяканье ложек, смех Вани, громкие реплики тёти Гали. Её дом, её убежище, превратился в какой-то вокзал. Она вспомнила, как мечтала о свадьбе с Ваней, о том, как они будут строить свою жизнь – вдвоём, без чужих голосов, без чужих правил. Но Ваня, с его открытым сердцем и привычкой всем угождать, будто не замечал, как его родня заполняет их пространство.

Света не была злюкой. Она старалась быть хорошей женой, хорошей невесткой. Когда приезжала Ванина мама, она часами стояла у плиты, готовя её любимые голубцы. Когда брат Вани просился переночевать, она стелила ему на диване, хотя самой хотелось вечером посидеть с мужем за сериалом. Но сегодня её терпение лопнуло, как перетянутая струна. Она больна, она устала, а её дом всё равно не её.

Дверь скрипнула, и в спальню заглянул Ваня.

– Свет, ты как? – он присел на край кровати, осторожно коснувшись её руки.

– Как-как, – буркнула она, не открывая глаз. – Болею. А твои родственники, похоже, думают, что я симулирую, чтобы не готовить им ужин.

– Да ладно тебе, – Ваня попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. – Они просто проголодались. Я сейчас закажу пиццу, и всё будет нормально.

– Пиццу? – Света приподнялась на локтях, глядя на него с недоверием. – Ваня, они приехали без предупреждения, требуют еду, критикуют меня, а ты собираешься заказывать пиццу?

– Ну а что делать? – он развёл руками. – Они же родня. Не выгонять же их.

Света почувствовала, как в груди закипает злость.

– А почему нет? – тихо, но твёрдо спросила она. – Почему мы всегда должны подстраиваться под них? Я больна, Ваня. Мне плохо. А ты даже не спросил, как я себя чувствую, прежде чем звать гостей.

Ваня опустил глаза, и в его молчании Света прочитала вину. Он всегда так делал – молчал, когда не знал, что сказать.

– Я не думал, что это так серьёзно, – наконец выдавил он. – Прости, Свет. Давай я поговорю с ними, чтобы они уехали пораньше?

– Поговори, – кивнула она, откидываясь на подушку. – И, Ваня… я больше не хочу, чтобы наш дом был проходным двором.

Он кивнул, но в его взгляде было что-то ещё – растерянность, смешанная с чем-то, что Света не могла разгадать.

Тем временем на кухне тётя Галя взяла командование в свои руки.

– Лена, достань кастрюлю, – распорядилась она, роясь в холодильнике. – Будем готовить что-нибудь. Не сидеть же голодными!

– Мам, может, не надо? – Лена лениво листала телефон, сидя за столом. – Закажем что-нибудь, и всё.

– Заказывать? – тётя Галя фыркнула, вытаскивая из холодильника пару морковок и полкочана капусты. – Это что, в ресторане? Нет уж, мы сами справимся. Коля, почисти картошку!

Дядя Коля, привыкший к командам жены, послушно взял нож и принялся за картошку, хотя его движения были такими неуклюжими, что Света, будь она рядом, наверняка бы вздрогнула.

– Света-то совсем расклеилась, – заметила тётя Галя, нарезая лук. Её голос был полон осуждения. – Молодёжь нынче слабая. Чуть температура – и уже в постели. В наше время…

– Галь, хватит, – снова вмешался дядя Коля. – Она не железная. Да и Ваня хорош – мог бы предупредить.

– А что Ваня? – тётя Галя пожала плечами. – Он работает, устаёт. Небось, забыл. А Света могла бы и сама сообразить, что к ней родня едет.

Лена хмыкнула, не отрываясь от телефона.

– Ну, если она больна, то что она сделает? – лениво бросила она. – Не всем же быть как ты, мам, с кастрюлями наперевес.

Тётя Галя закатила глаза, но промолчала. Она уже вовсю орудовала на кухне, будто это её территория. Скоро по квартире поплыл запах подгоревшего лука и чего-то неопределённо съедобного.

Света проснулась от звука чего-то бьющегося. Она рывком села на кровати, сердце заколотилось.

– Что там? – пробормотала она, натягивая халат.

Выйдя на кухню, она застыла. Картина была как из комедии: тётя Галя, вся в муке, пыталась отскрести от сковороды что-то чёрное, дядя Коля с несчастным видом чистил очередную картофелину, а Лена, стоя у раковины, держала разбитую чашку – ту самую, с ромашками, которую Света купила на ярмарке в прошлом году.

– Ой, Свет, ты проснулась! – тётя Галя обернулась, вытирая руки о фартук, который она, видимо, нашла в ящике. – Мы тут решили суп сварить. Ну, не совсем получилось, но…

– Это моя чашка, – тихо сказала Света, глядя на осколки в руках Лены.

– Да ладно, подумаешь! – Лена пожала плечами. – Купишь новую.

Света почувствовала, как слёзы жгут глаза. Это была не просто чашка. Это была память о том прекрасном дне, когда они с Ваней, смеясь, выбирали посуду на ярмарке.

– Где Ваня? – спросила она, стараясь не сорваться.

– Пошёл в магазин, – ответил дядя Коля, не поднимая глаз от картошки. – Сказал, что скоро вернётся.

Света кивнула и вернулась в спальню. Её трясло – не от температуры, а от бессилия. Она легла, уткнувшись лицом в подушку, и впервые за долгое время подумала: «Может, это я слишком слабая? Может, я правда плохая хозяйка?»

Ваня вернулся с пакетами, полными продуктов. Он явно старался сгладить неловкость: купил пиццу, соки, даже торт. Но когда он заглянул в спальню и увидел Свету, свернувшуюся под одеялом, его лицо изменилось.

– Свет, – он присел рядом, – что с тобой?

– Ничего, – буркнула она. – Просто устала. И чашку мою разбили.

– Чашку? – Ваня нахмурился. – Ту, с ромашками?

– Ага, – она отвернулась к стене. – Лена сказала, что куплю новую.

Ваня молчал. Света слышала, как он дышит – тяжело, будто собирается с силами.

– Я поговорю с ними, – наконец сказал он. – Это перебор.

– Поговори, – устало ответила она. – Только знаешь, Ваня… я не хочу больше быть просто хорошей женой, которая всё терпит. Я устала.

Он кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то новое – не просто вина, а решимость. Света не знала, что будет дальше, но этот взгляд дал ей слабую надежду.

К вечеру кухня превратилась в поле битвы. Тётя Галя, решившая сварить «фирменный» суп, залила плиту жиром, а её попытка испечь блины закончилась горой подгоревших комков. Лена, вместо того чтобы помогать, снимала всё на телефон, хихикая: «Это будет хит в соцсетях!» Дядя Коля, уставший чистить картошку, просто сидел за столом, потягивая чай.

Когда Ваня вошёл на кухню, он замер, глядя на хаос.

– Это что тут творится? – его голос был на удивление твёрдым.

– Ой, Ванечка, – тётя Галя махнула рукой, – мы тут готовим, раз Света не в состоянии.

– Не в состоянии? – Ваня прищурился. – Она болеет. А вы приехали без предупреждения и устроили тут… это! – он обвёл рукой кухню, где на столе валялись очистки, а на плите дымилась сковорода.

Тётя Галя открыла рот, чтобы возразить, но Ваня её перебил.

– Хватит, – сказал он, и в его голосе не было привычной мягкости. – Вы приехали, не спросив. Разбили Светину чашку. Устроили бардак на кухне. И ещё смеете её критиковать?

Света, услышавшая это из спальни, приоткрыла дверь. Её сердце билось быстрее. Ваня, её Ваня, который всегда старался угодить всем, сейчас стоял, выпрямившись, и смотрел на тётю Галю так, будто готов был выставить её за дверь.

– Ваня, ты чего? – тётя Галя растерялась. – Мы же родня!

– Родня, – кивнул он. – Но это не даёт вам права вести себя так, будто это ваш дом. Света болеет, а вы вместо того, чтобы помочь, только всё портите.

Лена отложила телефон, дядя Коля кашлянул, а тётя Галя поджала губы. В кухне повисла тишина, нарушаемая только шипением сковороды.

Света почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Её Ваня, который всегда старался сгладить углы, угодить всем, вдруг встал на её сторону. Она осторожно вышла из спальни, кутаясь в плед. Её лицо горело – то ли от температуры, то ли от эмоций.

– Ваня, – тихо позвала она, и все обернулись.

Он подошёл к ней, его глаза были полны тревоги.

– Свет, тебе лучше в кровати лежать, – сказал он, касаясь её плеча. – Иди, я тут разберусь.

– Нет, – покачала она головой, хотя каждый шаг отдавался болью в висках. – Я хочу, чтобы всё было ясно.

Тётя Галя посмотрела на неё с прищуром, но в её взгляде уже не было прежней самоуверенности.

– Света, ну что ты начинаешь? – начала она, но Ваня её перебил.

– Не Света начинает, – сказал он, повысив голос. – Это вы начали. Приехали без предупреждения, требуете еду, разбиваете посуду, критикуете мою жену в её же доме. Хватит.

Лена кашлянула, явно чувствуя неловкость.

– Да ладно, Вань, мы же не со зла, – пробормотала она. – Просто… ну, проголодались. Думали, будет как обычно – борщ, котлеты…

– Как обычно? – Света не выдержала, её голос сорвался. – Лена, я три дня с температурой под сорок! Я не могу стоять у плиты, как обычно! И никто не спросил, как я себя чувствую. Никто!

В кухне снова повисла тишина. Тётя Галя открыла рот, но закрыла его, не найдя слов. Света почувствовала, как слёзы жгут глаза, но она сжала кулаки, не давая им вырваться.

Дядя Коля вернулся с балкона, принеся с собой запах сигарет и осенней сырости. Он посмотрел на жену, потом на Ваню и Свету, и неожиданно сказал:

– Галя, они правы. Мы перегнули.

Тётя Галя уставилась на мужа, словно он предал её на поле боя.

– Коля, ты о чём? – возмутилась она. – Мы же родня! Приехали в гости, а нас тут…

– А нас тут никто не звал, – перебил её дядя Коля, и его голос, обычно тихий и покорный, звучал на удивление твёрдо. – Ваня, Света, простите нас. Мы не подумали.

Света моргнула, не веря своим ушам. Дядя Коля, который за все годы их знакомства редко говорил больше двух слов подряд, вдруг выступил миротворцем?

– Спасибо, дядь Коль, – тихо сказала она, чувствуя, как напряжение в груди немного отпускает.

Ваня кивнул, его лицо смягчилось, но он всё ещё держался настороже.

– Давайте так, – сказал он, глядя на тётю Галю и Лену. – Сегодня вы остаётесь, но завтра утром уезжаете. И в следующий раз, если захотите приехать, предупреждайте заранее. А сейчас я закажу еду, и мы все поужинаем спокойно. Без упрёков.

Тётя Галя поджала губы, явно собираясь возразить, но дядя Коля положил руку ей на плечо.

– Галь, хватит, – сказал он. – Слышала, что Ваня сказал?

Она фыркнула, но кивнула, отворачиваясь к окну. Лена пожала плечами и снова уткнулась в телефон. Света посмотрела на Ваню, и в его взгляде она увидела то, чего так долго ждала – решимость защищать их семью, их дом, их границы.

Ужин прошёл в непривычной тишине. Пицца, которую заказал Ваня, пахла сыром и базиликом, но Света едва притронулась к своему куску – аппетита не было. Она сидела, укутавшись в плед, и наблюдала, как родственники едят, избегая смотреть друг на друга. Тётя Галя то и дело бросала на неё косые взгляды, но молчала. Дядя Коля сосредоточенно жевал, а Лена, как всегда, листала телефон. Ваня сидел рядом со Светой, и его рука под столом нашла её ладонь, сжав её тёплыми пальцами.

После ужина Света ушла в спальню, оставив Ваню разбираться с гостями. Она слышала, как он стелет им на диване, как тётя Галя что-то бурчит про «неудобные подушки», но всё это было где-то далеко, будто в другом мире. Она легла, закрыла глаза и попыталась представить, что завтра всё закончится. Гости уедут, и их дом снова станет их.

Но в глубине души она знала: одного разговора мало. Ваня сделал шаг вперёд, но сможет ли он держать слово? И как быть с его роднёй, которая привыкла считать их квартиру своей?

Утро следующего дня выдалось хмурым. За окном моросил дождь, тополя качались под ветром, а в квартире пахло кофе и подгоревшими блинами – тётя Галя, несмотря на вчерашний разговор, снова взялась за готовку. Света, чувствуя себя чуть лучше после таблеток, вышла на кухню и застыла. На столе стояла миска с чем-то, что напоминало оладьи, но больше походило на угольки.

– Доброе утро, – тётя Галя обернулась, держа в руках сковороду. – Решила вас побаловать.

Света сглотнула, не зная, что сказать. Ей хотелось крикнуть: «Хватит хозяйничать на моей кухне!», но вместо этого она выдавила:

– Спасибо, тёть Галь. Но я, наверное, просто чай попью.

Ваня вошёл в кухню, его волосы были ещё влажными после душа. Он посмотрел на стол, потом на Свету, и его брови поползли вверх.

– Тёть Галь, – сказал он, стараясь говорить спокойно, – мы же договорились. Вы уезжаете после завтрака.

– Да-да, конечно, – тётя Галя махнула рукой, но в её голосе чувствовалась обида. – Уже собираемся.

Лена, сидевшая за столом, хмыкнула.

– Ну и ладно, – сказала она, не отрываясь от телефона. – А то я уже устала от этой возни.

Дядя Коля молчал, но его взгляд был красноречивее слов – он явно хотел поскорее уехать.

Когда родственники наконец собрали вещи и вышли к такси, Света почувствовала, как будто гора с плеч свалилась. Она стояла у окна, глядя, как тётя Галя, бурча что-то, забирается в машину. Дядя Коля пожал Ване руку, Лена помахала на прощание, и такси укатило под дождём, оставив за собой только лужи на асфальте.

– Ну вот, – Ваня повернулся к Свете, его лицо было усталым, но спокойным. – Они уехали.

– Надолго ли? – тихо спросила она, не отрывая взгляда от окна.

– Надолго, – твёрдо сказал он. – Я серьёзно, Свет. Я поговорил с ними вчера вечером, после того как ты легла. Сказал, что больше таких сюрпризов не будет. И что если они хотят приезжать, то только с нашего согласия.

Света посмотрела на него, пытаясь понять, верит ли она ему.

– А если они снова приедут? – спросила она. – Или твоя мама решит, что ей тоже надо в гости?

Ваня вздохнул, сел за стол и потёр виски.

– Я знаю, что был неправ, – сказал он. – Я слишком долго позволял всем лезть в нашу жизнь. Думал, что так и надо – родня же. Но ты права, Свет. Это наш дом. И я не хочу, чтобы ты чувствовала себя в нём чужой.

Она молчала, чувствуя, как внутри борются обида и надежда.

– Я хочу верить тебе, – наконец сказала она. – Но мне нужно, чтобы ты это доказал. Не словами, а делами.

– Докажу, – кивнул он. – Для начала я сам буду заниматься гостями. Если кто-то захочет приехать, я беру это на себя. А ты просто отдыхай и поправляйся.

Света слабо улыбнулась. Ей всё ещё было плохо, но слова Вани, его серьёзный тон, его взгляд – всё это давало надежду, что их жизнь может измениться.

Прошла неделя. Света выздоровела, хотя кашель ещё напоминал о себе по утрам. Квартира снова стала их – тихой, уютной, с запахом кофе и чистого белья. Ваня, как и обещал, взял на себя больше дел: готовил завтраки, мыл посуду, даже сходил в аптеку за сиропом, когда Света попросила. Это были мелочи, но для неё они значили многое.

Однажды вечером, когда они сидели на диване, укрывшись одним пледом, Ваня вдруг сказал:

– Знаешь, я думал о том, что ты сказала. Про наш дом. И понял, что ты права – это не гостиница. Это наше место. И я хочу, чтобы ты всегда чувствовала себя здесь хозяйкой.

Света посмотрела на него, её глаза блестели в свете лампы.

– А если твоя тётя Галя снова решит приехать? – спросила она, полушутя.

– Тогда я скажу, что у нас заняты все номера, – усмехнулся он. – И предложу встретиться в кафе.

Она рассмеялась – впервые за долгое время легко, без напряжения.

– Смотри, я запомню, – сказала она, прижимаясь к его плечу.

Ваня обнял её, и в этот момент Света почувствовала, что их дом снова стал их. Не проходным двором, не базой отдыха для родни, а местом, где они могут быть просто собой.

Прошёл месяц. Тётя Галя звонила пару раз, но Ваня, как и обещал, твёрдо сказал, что сейчас не время для визитов. Он даже предложил встретиться в городе, в кафе, и, к удивлению Светы, тётя Галя согласилась. Когда они вернулись с той встречи, Ваня рассказал, что тётя Галя извинилась – неуклюже, с оговорками, но всё же извинилась.

– Она сказала, что не хотела нас обидеть, – добавил он, ставя чайник. – И что больше не будет приезжать без спроса.

– Ты веришь ей? – спросила Света, нарезая сыр для бутербродов.

– Не совсем, – честно ответил Ваня, и они оба рассмеялись.

Но главное было не в этом. Ваня изменился. Он стал внимательнее, чаще спрашивал Свету, чего она хочет, как себя чувствует. Он взял на себя часть домашних дел.

Однажды вечером, когда они гуляли по парку, Света остановилась у ларька с сувенирами. Её взгляд упал на маленькую чашку с ромашками – почти такую же, как ту, что разбила Лена.

– Купим? – спросил Ваня, заметив её взгляд.

– Купим, – кивнула она. – Но знаешь… та чашка была особенной не потому, что она красивая. А потому, что мы выбирали её вместе.

Ваня улыбнулся, взял её за руку и сказал:

– Тогда давай выбирать новую. Вместе.