— А я говорила, что лето нужно проводить с пользой, — невозмутимо отвечала Галина Петровна, поправляя на носу очки. — Дима, помоги матери занести вещи.
Дима, муж Оксаны, стоял между ними с видом загнанного оленя. В руках у него была сумка с продуктами на два дня, а перед глазами — перспектива семейного скандала.
— Мам, мы же договаривались… — начал он неуверенно.
— Ничего мы не договаривались, — отрезала Галина Петровна. — Я решила, что буду помогать вам с огородом. И вообще, на даче должен быть постоянный присмотр.
Оксана почувствовала, как внутри всё сжимается в тугой комок. Эту дачу они покупали два года, копили каждую копейку, брали кредит. Маленький домик в Подмосковье был их мечтой — местом, где можно отдохнуть от городской суеты и от… от Галины Петровны в том числе.
А началось всё в мае, когда свекровь впервые приехала на дачу «посмотреть, как они обустроились». Тогда она критиковала всё — от цвета забора до расположения грядок. Но это были цветочки.
— Галина Петровна, — Оксана собралась с силами, — мы с Димой хотели провести выходные вдвоём. У нас так мало времени наедине…
— Наедине? — фыркнула свекровь. — Вы что, молодожёны? Семь лет женаты, пора и о старших подумать.
— Мам, может, действительно не стоит… — попытался вмешаться Дима, но получил такой взгляд, что тут же замолчал.
— Димочка, ты же не выгонишь родную мать? — голос Галины Петровны стал вкрадчивым, почти жалобным. — Мне одной в городе так тяжело, а здесь воздух, природа…
Оксана знала этот приём. Галина Петровна виртуозно владела искусством эмоционального шантажа. И Дима, как всегда, поддался.
— Ладно, мам, оставайся, — сдался он. — Но только на несколько дней.
— Конечно, сынок, — просияла свекровь. — Всего на лето.
— Что? — Оксана почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Ну, что ты так испугалась? — Галина Петровна уже поднималась по ступенькам. — Лето короткое, пролетит незаметно.
Тот вечер Оксана запомнила как один из худших в своей жизни. Галина Петровна немедленно взяла управление домом в свои руки. Переставила мебель «для удобства», перемыла всю посуду «потому что плохо вымыта», и объявила, что завтра они «приведут огород в порядок».
— Оксанка, — сказала она за ужином, который сама же и приготовила, не спросив хозяйку дома, — завтра ты поедешь в магазин, купишь семена. Я составила список. А Димочка перекопает грядки заново — видно же, что у вас опыта нет.
Оксана молча жевала котлеты, которые Галина Петровна готовила по своему рецепту — пересоленные и жёсткие. Дима ел с аппетитом, не замечая грозовых туч над головой жены.
— Мам, а может, Ксюша сама знает, что сажать? — всё-таки рискнул он.
— Димочка, ты же видишь результат её «знаний», — Галина Петровна указала в окно на аккуратные грядки с зеленью. — Одни сорняки.
Это была последняя капля. Оксана резко встала из-за стола.
— Это не сорняки, а салат! — сказала она, стараясь не повышать голос. — И укроп. И петрушка.
— Ой, ну извини, — снисходительно улыбнулась свекровь. — Я привыкла к настоящему огороду, а не к этим… декоративным посадкам.
Ночью Оксана лежала рядом с мужем и смотрела в потолок. Дима уже посапывал, как всегда засыпая мгновенно. А она думала о том, как два года назад они ходили по участкам, мечтали о собственном уголке, где можно будет отдыхать от всего мира.
— Дим, — тихо позвала она.
— М-м? — пробормотал он, не открывая глаз.
— Мне кажется, твоя мама собирается остаться надолго.
— Ну и что? — он повернулся на бок. — Она же одна живёт.
— Дима, это наша дача. Наше место для отдыха.
— Ксюш, ну не будь эгоисткой. Мама старается помочь.
Эгоисткой. Оксана закрыла глаза. Значит, желание побыть с мужем наедине в собственном доме делает её эгоисткой.
Утром началось то, что Оксана про себя назвала «военными действиями». Галина Петровна встала в шесть утра и начала шуметь на кухне. Потом громко объявила:
— Подъём! Рабочий день начинается!
За завтраком она выдала план на день. Диме — перекопать грядки и починить забор. Оксане — съездить за семенами и рассадой, а потом помочь с посадками.
— А что вы будете делать, Галина Петровна? — не выдержала Оксана.
— Я буду руководить процессом, — серьёзно ответила свекровь. — У меня опыт, а вы ещё учитесь.
Когда Оксана вернулась из магазина с пакетами семян, которые выбирала не она, а Галина Петровна по телефону, дача была неузнаваема. Дима перекапывал грядки, а его мать ходила рядом и давала указания.
— Глубже копай! Видишь, земля плохо взрыхлена!
— Оксанка, неси сюда семена! — крикнула она, заметив невестку. — Будем сажать по науке!
Следующие три часа Оксана сажала то, что ей велели, там, где ей показывали. Её аккуратные грядки с салатом и зеленью были безжалостно перекопаны под картошку и свёклу.
— Галина Петровна, — наконец не выдержала она, — а зачем нам столько картошки? Мы же только на выходные приезжаем.
— Это пока вы только на выходные, — загадочно улыбнулась свекровь. — А может, и планы поменяются.
Вечером, когда Дима пошёл в душ, Галина Петровна подошла к Оксане, которая мыла посуду.
— Оксанка, мы с тобой должны поговорить по душам.
Оксана напряглась. Разговоры «по душам» с Галиной Петровной обычно заканчивались слезами и чувством вины.
— Ты же понимаешь, что Димочка — мой единственный сын?
— Понимаю.
— И я имею право проводить с ним время. Особенно сейчас, когда я одна.
— Галина Петровна, никто не запрещает вам видеться с сыном…
— Запрещает! — перебила свекровь. — Ты делаешь всё, чтобы отдалить его от матери. Эта дача — очередная попытка увезти моего сына подальше от меня.
Оксана поставила тарелку в сушилку и обернулась.
— Это неправда. Мы просто хотели иметь место для отдыха.
— Для отдыха от меня, да? — голос Галины Петровны стал жёстким. — Думаешь, я не понимаю? Но теперь я здесь. И буду здесь столько, сколько нужно.
— Сколько нужно — кому?
— Мне. Чтобы вернуть сына в семью.
Оксана почувствовала, как по спине проходит холодок.
— Галина Петровна, Дима и так в семье. В нашей семье.
— Вот именно — в вашей, — свекровь подошла ближе. — А где место для матери в этой семье?
В эту ночь Оксана не спала совсем. Она понимала: это не временный визит. Это объявление войны за территорию. И поле боя — их дача, их отношения, их жизнь.
Утром третьего дня Галина Петровна объявила, что нужно «навести порядок в доме». За два часа она перестирала все полотенца («они плохо пахнут»), перемыла холодильник («тут антисанитария») и переставила всю мебель в гостиной («так удобнее»).
— Галина Петровна, — Оксана стояла посреди переставленной комнаты, — может, стоит спросить хозяев, прежде чем менять их дом?
— Хозяев? — переспросила свекровь. — А разве я не хозяйка? Димочка — мой сын, значит, и его дом — мой дом.
— Это мой дом тоже!
— Твой? — Галина Петровна приподняла брови. — А на чьи деньги он купился? Кто платит кредит?
— Мы с Димой платим вместе!
— Дима платит. Твоя зарплата — это так, карманные расходы.
Оксана почувствовала, как щёки горят от унижения. Да, Дима зарабатывал больше. Но она тоже работала, тоже вкладывалась в покупку дачи.
— Знаешь что, Галина Петровна, — сказала она тихо, но очень отчётливо, — это наш дом. Мой и Димы. И если вы хотите здесь остаться, то будьте добры соблюдать правила хозяев.
Свекровь расхохоталась.
— Правила? Ты мне будешь правила диктовать? Девочка, ты забыла, с кем разговариваешь!
— Нет, не забыла. Разговариваю с женщиной, которая ведёт себя как захватчик в чужом доме.
Галина Петровна побагровела.
— Чужом? Да ты… Дима! — заорала она. — Иди сюда! Посмотри, как твоя жена со мной разговаривает!
Дима вбежал в дом с грязными руками — он чинил калитку.
— Что случилось?
— Твоя жена меня из дома выгоняет! — всхлипнула Галина Петровна, мгновенно превратившись из агрессора в жертву.
— Ксюша, что происходит? — растерянно спросил Дима.
Оксана смотрела на мужа и понимала: сейчас решается всё. Либо он её поддержит, либо…
— Дима, твоя мать переставила всю мебель, не спросив нас. Она ведёт себя здесь как хозяйка.
— Ну и что такого? — пожал плечами Дима. — Мама хочет помочь.
— Помочь? Она сказала, что это её дом, потому что ты её сын!
Дима посмотрел на мать, потом на жену.
— Мам, ты такое говорила?
— Димочка, я просто хотела сказать, что чувствую себя здесь как дома, — заговорила Галина Петровна сладким голосом. — А она меня невесть в чём обвиняет.
Оксана с ужасом поняла: он ей верит. Верит матери, а не жене.
— Ксюш, может, ты неправильно поняла? — примирительно сказал Дима.
Это было последней каплей.
— Знаешь что, Дима? — Оксана пошла к выходу. — Живите тут вдвоём. А я еду домой.
— Куда домой? — растерялся он.
— В город. В нашу квартиру. Которая пока ещё наша.
Она пошла собирать вещи, а за спиной услышала шёпот Галины Петровны:
— Вот видишь, какая она. При первой проблеме — сразу бежать.
Оксана обернулась:
— Галина Петровна, я не бегу от проблем. Я ухожу от людей, которые эти проблемы создают.
В электричке, глядя в окно на пролетающие мимо дачные посёлки, Оксана думала о том, что произошло. Всего три дня понадобилось свекрови, чтобы превратить их семейное гнёздышко в поле битвы. И что хуже всего — Дима выбрал её сторону.
Телефон зазвонил через час после того, как она добралась до квартиры.
— Ксюш, зачем ты уехала? — голос Димы звучал растерянно.
— Затем, что там нет места для меня.
— Как это нет места? Это же наша дача!
— Не наша, Дима. Твоей мамы. Она сама так сказала.
— Ну она же не так имела в виду…
— А как? Объясни мне, как можно по-другому понять фразу «это мой дом, потому что Дима мой сын»?
Дима молчал.
— Ксюш, ну вернись. Мы всё обсудим.
— С твоей мамой? Которая считает меня временным недоразумением в твоей жизни?
— Она так не считает!
— Дима, она мне в лицо сказала, что дача — это попытка увезти тебя от неё. И что теперь она тут надолго.
Снова молчание.
— На сколько надолго, Дим?
— Ну… на лето.
— Всё лето?
— Ксюш, она одна, ей тяжело…
— А мне не тяжело? Мне не нужен отдых, поддержка мужа, возможность побыть в собственном доме?
— Нужен, но…
— Но твоя мама важнее.
— Не говори так! Просто… ну потерпи немного.
Оксана положила трубку и долго сидела в тишине пустой квартиры. За окном был тёплый июньский вечер, где-то звучала музыка, слышались голоса и смех. Жизнь продолжалась. А она сидела одна и думала о том, что семь лет брака пролетели зря.
Неделю Дима звонил каждый день. Просил вернуться, обещал «всё уладить», уверял, что мама «просто волнуется и поэтому такая». Оксана слушала и понимала: он не видит проблемы. Для него конфликт — это просто «женские капризы», которые нужно как-то утрясти.
В субботу он приехал в город сам.
— Ксюш, хватит дуться, — сказал он, входя в квартиру. — Мама согласилась на компромисс.
— Какой компромисс?
— Она будет жить на даче, но ты можешь приезжать на выходные.
Оксана уставилась на мужа.
— Я могу приезжать в собственный дом на выходные?
— Ну… в смысле, мы все будем жить вместе. Большой дружной семьёй.
— Дима, ты понимаешь, что говоришь? Моя свекровь милостиво разрешает мне приезжать в дом, который я помогала покупать, который мы с тобой обустраивали своими руками?
— Ксюш, ну не утрируй…
— Не утрируй? — Оксана встала. — Дима, твоя мать захватила наш дом. Она выгнала меня оттуда. И ты это поддерживаешь!
— Я никого не выгонял! И мама не выгоняла!
— Да? А что тогда произошло?
Дима помолчал, потом сказал неуверенно:
— Ну… недопонимание.
— Недопонимание, — повторила Оксана. — Знаешь, Дим, а давай я тоже устрою недопонимание. Пригласю свою маму пожить в нашей квартире. На всё лето. Пусть она тут всё переставит, будет командовать тобой и объяснять, что это её дом, потому что я её дочь.
Дима побледнел.
— Ксюш, ну это же другое…
— Чем другое?
— Ну… мама пожилая, ей нужна поддержка…
— А моей маме поддержка не нужна? Или только твоя мама имеет право на заботу детей?
Он молчал, и в этом молчании Оксана услышала ответ.
— Всё понятно, — сказала она тихо. — Дима, я не буду делить тебя с твоей мамой. Забирай её. Живите счастливо.
— Ты что, о разводе говоришь?
— Я говорю о том, что устала быть третьей лишней в собственной семье.
Дима ушёл, хлопнув дверью. Оксана осталась одна, но странное дело — она не чувствовала себя одинокой. Наоборот, впервые за много лет она почувствовала облегчение.
Прошло две недели. Дима больше не звонил. Оксана работала, встречалась с подругами, ходила в театр. Жила своей жизнью, не оглядываясь на чужие потребности и капризы.
А потом в дверь позвонили. На пороге стоял Дима — загорелый, уставший, с виноватым лицом.
— Можно войти?
Она посторонилась.
— Мама уехала, — сказал он, садясь на диван.
— Куда?
— К сестре в Тулу. Навсегда. Сказала, что раз сын предпочитает жену матери, то ей тут делать нечего.
Оксана промолчала.
— Ксюш, я понял, что был неправ. Мама действительно… ну, она переборщила.
— Переборщила?
— Захватила наш дом. Вела себя как хозяйка. И я… я должен был тебя защитить.
Оксана села напротив и внимательно посмотрела на мужа.
— Дима, а что изменилось? Почему ты вдруг это понял?
— Когда ты ушла, я остался с мамой один. И понял, как ты себя чувствовала. Она командовала мной, как маленьким. Решала, что мне есть, во сколько вставать, что делать. Я почувствовал себя не мужем и хозяином дома, а послушным сынком.
— И?
— И я сказал ей, что это неправильно. Что у меня есть жена, и её мнение для меня важнее.
— Как она это восприняла?
— Устроила истерику. Сказала, что я неблагодарный, что она всю жизнь на меня положила, а я её предаю ради какой-то там женщины.
— Какой-то там женщины, — повторила Оксана.
— Ксюш, прости меня. Я был дураком. Позволил матери разрушить нашу семью.
Она долго молчала, глядя в окно.
— Дима, а если она вернётся? Если снова начнёт требовать внимания, времени, присутствия в нашей жизни?
— Не вернётся. Я ей чётко объяснил границы. И если вернётся — скажу то же самое.
— Ты уверен? Или при первых её слезах снова превратишься в послушного сынка?
Дима взял её за руки.
— Ксюш, я понял одну простую вещь. Мама вырастила меня, дала мне жизнь, и я ей за это благодарен. Но жить я хочу с тобой. Строить семью хочу с тобой. И если придётся выбирать — я выберу тебя.
Оксана смотрела в его глаза и видела в них что-то новое. Решимость. Взрослость. Понимание.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Но у меня тоже есть условие.
— Какое?
— На дачу мы теперь ездим только вдвоём. Это наше место. Наш дом. И больше никому не позволим его захватывать.
— Согласен, — он улыбнулся. — Более того, я хочу, чтобы мы там были счастливы. Чтобы это было именно то место, о котором мы мечтали.
В эти выходные они поехали на дачу вместе. Дом встретил их тишиной и покоем. Дима помог Оксане пересадить растения обратно — те, что пережили «генеральную перестройку» Галины Петровны. Они готовили вместе, сидели на веранде, смотрели на закат.
— Знаешь, — сказала Оксана, устраиваясь поудобнее в плетёном кресле, — а ведь хорошо получилось.
— Что хорошо?
— Мы наконец поняли, что такое семья. Не мама с сыном плюс приложение в виде жены. А муж и жена, которые строят свою жизнь.
Дима кивнул, обнимая её.
— Прости, что так долго до этого доходил.
— Ничего. Главное, что дошёл.
За окном пели сверчки, где-то тихо шумели деревья. Было тепло, спокойно и по-настоящему дома. Их дома. Наконец-то.
«Какая ты еще невеста? Я его жена!» — ответили на том конце провода