Пальцы машинально тёрли экран телефона, вытирая с него чьи-то отпечатки — скорее всего, свои же, но раздражение уже закипело. Приложение банка снова подсветилось алым, как капельница в реанимации. Денег стало меньше. Значительно меньше.
Из кухни тянуло голосом Максима. Он опять говорил с мамой.
— Ну конечно, мам. Я понимаю… Да не переживай ты, как-нибудь решим…
Анна вздохнула. Даже не тяжело — привычно. Как в расписании: понедельник — отчёт, среда — фитнес, пятница — помощь Ольге Павловне. Свекровь звонила регулярно, как будто по будильнику. То у неё крыша течёт, то окно заклинило, то у собаки — понос. И всё это, конечно, требует немедленного финансового вмешательства.
Максим появился в дверях, как школьник, забывший дневник.
— Ты не спишь?
— Не сплю. Считаю, сколько осталось от наших денег. Вот, глянь. — Она протянула ему телефон.
Максим посмотрел и смущённо отвёл глаза.
— Там мама… Ей опять немного не хватило…
— Ага. Немного. — Анна выпрямилась, спина стала деревянной. — Мы на отпуск копили. Год. Помнишь?
— Я помню. Но там реально беда. У неё крыша на даче вот-вот провалится. До осени точно не дотянет.
Анна чуть отодвинулась, чтобы не чувствовать его тепло.
— И это — опять решаем мы? У неё же пенсия есть. И, прости, руки тоже вроде не оторваны.
— Ну ты же знаешь… Она одна… Ей тяжело…
Он потянулся к ней, но она не дала дотронуться. Руки свои оставила на коленях. Сложенные ладони. Как у монашки перед исповедью.
— Мы всё время кому-то должны. Маме — крышу, тебе — понимание, себе — отпуск… Но на себя у нас, выходит, всегда остаётся меньше всех.
Максим почесал переносицу. Это у него был такой жест, когда он не знал, как выкрутиться.
— Аня… Ну это же мама. Она всю жизнь мне помогала…
— А теперь ты ей. А я — никому. Даже себе.
Зазвонил домофон. Анна дёрнулась. Не нужно было проверять — она знала, кто пришёл.
Ольга Павловна, как всегда, в хорошем настроении и в безупречной укладке. Даже дождь ей не был страшен.
— Анечка, здравствуй, моя хорошая! — она чмокнула невестку в щёку. — Максим, сынок, ты уже рассказал?
Анна замерла. Рассказал что?
— Мам, мы как раз тут обсуждали…
— Я тут подумала, — свекровь прошла на кухню, уже как к себе домой, включила чайник, — может, вы мне не просто денег дадите, а приедете и поможете? Заодно и отдохнёте. Природа, свежий воздух, картошку посадим. Романтика!
Анна стиснула зубы. Усилием воли заставила себя не закатывать глаза.
— У нас вообще-то другие планы на отпуск.
— Да ну какие у вас планы? Опять за границу? Только деньги зря тратить. А тут — и полезно, и душевно.
Максим сидел, как между молотом и сковородкой. Мельтешил глазами от одной женщины к другой, выбирая, где безопаснее.
— Мам… ну ты пойми…
— Я всё уже узнала! — Ольга Павловна достала бумаги. — Материалы, бригада, всё готово. Только доплатить немного. А если своими силами — ещё дешевле будет.
Анна резко встала.
— Извините. Мне надо проверить почту.
Она ушла в спальню и закрыла дверь. Села перед ноутбуком. Экран мигал новыми письмами. Мозг не соображал. Она просто кликала всё подряд.
И вдруг — письмо. Вакансия. Её компания открывает филиал в другом городе. Зарплата выше. Жильё дают. И да, возможен переезд.
Анна закрыла глаза. Это был не просто шанс. Это был воздух. Свежий. Без запаха мокрого рубероида и маминых претензий.
— Аня, можно? — голос Максима за дверью.
Она не ответила. Смотрела в экран. Там была другая жизнь. Не лучше и не хуже — своя.
Дверь приоткрылась. На пороге — свекровь, уверенная, как маршал на параде. За спиной — Максим, как прижатый солдат.
— Анечка, ну что ты прячешься? — Ольга Павловна села на край кровати. — Поговорим по-взрослому?
Анна прикрыла крышку ноутбука. Не захлопнула — просто приложила ладонь и чуть надавила. Письмо так и осталось висеть на экране, половина строки, оборванное слово. Но в голове решение уже оформилось. Простое и ясное, как чистый лист.
— И о чём, по-вашему, нам с вами говорить, Ольга Павловна? — голос был спокойный, даже немного усталый. — Вы же всё уже решили. Без нас.
Свекровь, сидевшая напротив, склонила голову, словно примерялась к реакции.
— Не говори глупостей, — мягко усмехнулась. — Я же вижу, как вы с Максимом живёте. Деньги лежат без дела, а у меня — крыша течёт. Это же логично — помочь матери.
Анна встала. Подошла к окну. За стеклом — августовский вечер, ленивый, пахнущий горячим асфальтом и перезревшими яблоками.
— А наши планы? Мечты? Это, значит, нелогично?
— Да какие мечты, Анечка? — вздохнула Ольга Павловна, как будто разговаривала с подростком. — Море, пляж… Вся эта ерунда. Главное — семья. Семья должна друг другу помогать.
Анна обернулась. Уже не злилась — просто чувствовала, как внутри что-то встало на место.
— Семья должна. Только почему мы всё время должны, а вы — нет? Почему моя зарплата уходит на ваши ремонты и таблетки? У нас своих забот нет?
Максим, сидевший молча, чуть привстал — будто хотел вмешаться.
— Ань, ну зачем так…
— Потому что молчать надоело! — Анна резко вскинула руку, как будто отмахивалась. — Каждый месяц одно и то же. «Срочно», «нужно», «вопрос жизни и смерти»… А про нас кто подумает?
Ольга Павловна вытянула губы в тонкую линию:
— Вот как. Значит, я вам — чужая?
Максим встрял:
— Мам, ну не надо. Аня просто устала. Мы же эту поездку давно планировали…
— Не оправдывайся, — отрезала свекровь. — Я всё поняла. Твоя жена считает меня обузой.
Анна приложила пальцы ко лбу. Давление поднималось — не физическое, а какое-то внутреннее, щемящее.
— Я не это говорила. Я просто хочу, чтобы нас тоже кто-то услышал. Хоть раз.
Максим встал, подошёл, взял её за плечи:
— Может, найдём компромисс? Поедем попозже. Поможем маме, а потом…
— А потом опять что-то случится, — Анна усмехнулась, но взгляд был тяжёлый. — Стиральная машина сломается. Кот заболеет. Соседка полку отломает. У вас всегда находится что-то важнее меня.
Дальше всё шло, как обычно, — молчание, кивки, попытки отшутиться, потом снова тишина. Анна отдалилась. Максим пытался говорить, но она уже не слышала.
Когда на телефон пришло уведомление из банка, руки сами потянулись к трубке.
— Максим. А это что? — голос дрожал.
— Прости, милая. Но мама правда не может ждать. Я думал, мы договорились.
— Ты решил за меня. Опять. — она тихо, но отчётливо проговаривала слова, будто записывала их на диктофон.
— А смысл был спрашивать? Ты всё равно против.
— Нет, Максим. Я была бы за. Если бы ты меня спросил. Если бы уважал. А ты — нет. Ты меня предал.
Он что-то говорил — про семью, про ценности. Анна молчала. И молчание её было не про обиду. Оно было про пустоту.
Вечером она собрала вещи. Медленно, без спешки. Складывала не футболки — воспоминания. Не документы — терпение. За три года накопилось.
Максим появился на пороге, когда чемодан уже был закрыт.
— Ты куда?
— Сняла квартиру. Пока что на месяц. Дальше видно будет.
— Так просто? Уходишь?
— Да. Потому что я уже слишком долго остаюсь не там, где меня слышат.
Он бросился что-то обещать. Предлагал вернуть деньги, молил начать сначала. Но она только покачала головой:
— Тут дело не в деньгах. Тут — в нас. А нас уже нет.
Утром был дождь. Серый, плотный. На телефоне — десятки пропущенных. Ольга Павловна звонила по очереди с сыном. Потом пришли голосовые — злые, с ноткой обиды.
Анна выключила звук. Села на кухне новой квартиры. Пусто, голо, но спокойно. Письмо о переводе в другой город лежало в черновиках. Теперь она точно знала — отправит.
Максим не сдавался. Приходил, звонил, поджидал у подъезда. Однажды явился с матерью.
— Анечка, — голос у свекрови был почти ласковый, — мы же все немного вспылили. Давай всё вернём.
— Вернуть можно вещи. Но не уважение, — ответила Анна.
Максим растерянно смотрел, как она говорит. Будто слышал её впервые.
— Так ты уже давно всё решила?
— С того дня, как поняла, что для вас я — удобная функция. Не человек.
Развод прошёл быстро. Анна не цеплялась. Не спорила. Не делила. Свобода — самое дорогое.
Перед отъездом она сидела у окна. В руках держала билет — тот самый, который когда-то мечтали купить вместе. Только теперь летела одна.
Телефон дрогнул в руке. Сообщение:
«Я всё ещё надеюсь, что ты передумаешь.»
Анна вздохнула. Медленно, глубоко. И ответила:
«Береги себя. И спасибо. Теперь я знаю, сколько стоит моя свобода.»
Голос из динамика аэропорта позвал на посадку. Анна поднялась. Поправила сумку. И пошла — в свою новую жизнь. Где не надо быть «удобной», не надо отказываться от себя. Где слышат. Где видят. Где уважают.
Финал.
Валькино замужество (рассказ)