Вера Сергеевна замерла у детских кроваток, где спали трёхлетний Максим и двухлетняя Соня. В комнате пахло детским кремом и стиральным порошком — запахами её повседневной жизни последних лет.
— А мы? — она повернулась к мужу, не веря происходящему. — А дети?
— Алименты буду переводить. Квартиру оплатил на два месяца вперёд. Потом к бабушке Клавдии Ивановне переедешь, — Игорь говорил деловито, словно обсуждал рабочие вопросы. — Ты молодая, найдёшь себе кого-нибудь.
Дверь захлопнулась, оставив Веру наедине с детьми и рухнувшим миром. Семь лет назад они познакомились в железнодорожном колледже. Она — будущий диспетчер, он — инженер-путеец. Казалось, впереди целая жизнь вместе.
Но Игорь встретил Инну Олеговну — дочь крупного подрядчика, работающего с железной дорогой. И выбор стал очевиден: нищета с женой и детьми или комфортная жизнь с обеспеченной любовницей.
Через неделю Вера с детьми стояла на пороге однокомнатной квартиры в аварийном доме, где жила семидесятидвухлетняя Клавдия Ивановна.
— Ну что, внученька, привела мне ещё двух нахлебников? — бабушка тяжело поднялась с дивана, держась за больную поясницу. — Моей пенсии и на меня-то не хватает.
— Бабуль, я устроюсь в кассу на вокзале. Буду помогать, — Вера прижала к себе детей, которые испуганно жались к её ногам.
— Ладно уж, живите. Только чтобы временно это было, поняла?
Клавдия Ивановна была суровой женщиной, всю жизнь проработавшей токарем на заводе. Жизнь её не баловала: рано овдовела, одна поднимала дочь, которая спилась и бросила маленькую Веру на руки матери.
Работа в железнодорожной кассе оказалась нервной. Пассажиры срывались на кассирах, начальство требовало выполнения планов, а дома ждали дети и больная бабушка. Вера худела, у неё появились круги под глазами, но она держалась.
Алименты Игорь переводил исправно, но их едва хватало на самое необходимое. Зато в социальных сетях он регулярно выкладывал фотографии с отдыха: рестораны, курорты, дорогие машины.
Полгода после развода Игорь не появлялся. Максим уже забыл, как выглядит папа, а Соня и вовсе его не помнила. И вдруг он позвонил:
— Хочу в субботу детей забрать на прогулку. В двенадцать буду.
У подъезда остановилась чёрная иномарка. Игорь вышел преображённый: дорогой костюм, модная стрижка, швейцарские часы. Дети не узнавали отца и жались к маме.
— Папа приехал вас навестить, — мягко сказала Вера, поправляя Максиму курточку.
Игорь наклонился к детям, но Вера заметила, как он морщится, разглядывая их одежду. Она покупала всё в секонд-хендах и на распродажах, но вещи были чистыми и аккуратными.
Через час раздался звонок:
— Забирай детей. Я уже у подъезда.
Вера выбежала во двор и увидела, как дети выходят из машины. Максим плакал, Соня испуганно озиралась.
— Что случилось? — встревоженно спросила она.
— Вера, нельзя ли одевать детей как-то… приличнее? — Игорь стоял поодаль, избегая прямого взгляда. — Инна Олеговна была с нами, и ей неловко с такими… скромно одетыми детьми появляться в хороших местах.
Он протянул несколько купюр: — Купи им что-нибудь подходящее к следующему разу.
Вера почувствовала, как внутри всё сжимается от унижения. Она взглянула на детей — чистых, ухоженных, но одетых не в брендовые вещи. Потом посмотрела на бывшего мужа в его дорогом наряде.
— Знаешь что, Игорь Витальевич, — произнесла она тихо, но отчётливо, — бери свои деньги и езжай к своей принцессе. Мои дети одеты нормально. А если ты их стыдишься, то больше не приезжай.
— Как хочешь, — пожал плечами он. — Сама виновата в своей нищете.
Машина уехала, а Вера долго стояла во дворе, держа за руки растерянных детей. Стыдиться собственных детей… Как же далеко зашёл человек, которого она когда-то любила?
Дома Клавдия Ивановна молча поставила перед ней чай: — Видела в окно. Правильно сделала, что послала его. Стыдиться своих детей — это уже не мужик, а так… недоразумение.
Ночью, когда дети спали, Вера плакала в подушку. Не от жалости к себе, а от боли за Максима и Соню. Как объяснить им, что папа считает их недостаточно хорошими для своей новой жизни?
Время шло. Аварийный дом включили в программу расселения. Клавдия Ивановна неожиданно согласилась на переезд: — Что-то я устала от этих вечных проблем с водой и теплом.
Новая квартира в микрорайоне оказалась светлой и уютной. Бабушка, словно получив второе дыхание, начала наводить порядок, обустраивать быт. Но здоровье подводило — давление скакало, сердце барахлило.
— Веруня, — сказала она однажды, — если что со мной случится, квартира твоя. В завещании всё написано. Только ты мне родная на этом свете.
Клавдия Ивановна умерла во сне через три месяца после переезда. Тихо, не мучаясь. Вера осталась одна с детьми, но теперь у них было своё жильё.
Игорь, узнав о наследстве, сразу же прекратил помощь с арендой: — Теперь у вас есть крыша над головой, справляйтесь сами.
— Справлюсь, — ответила Вера. — И дети мои вырастут достойными людьми, в отличие от некоторых их родителей.
Она устроилась на полный рабочий день, дети пошли в садик рядом с домом. Жизнь налаживалась медленно, но верно. А недавно на работе появился новый сотрудник — Андрей Сергеевич, разведённый железнодорожник с дочкой.
Он не спрашивал, почему у неё двое детей и нет мужа. Просто помогал с тяжёлыми сумками, угощал конфетами и однажды предложил сходить всем вместе в парк.
— А вдруг не сложится? — засомневалась Вера.
— А вдруг сложится? — улыбнулся он. — Дети заслуживают видеть, что такое настоящая семья.
Максим и Соня приняли Андрея Сергеевича сразу. Он не стыдился их простой одежды, не сравнивал с детьми богатых знакомых. Он просто любил их такими, какие они есть.
Игорь звонил всё реже. У него с Инной Олеговной родилась дочь, и времени на прежних детей не оставалось. Впрочем, Веру это больше не расстраивало.
Её дети росли в атмосфере любви и принятия. И это было важнее любых дорогих игрушек и брендовой одежды.
Я предупреждала! Или 2 миллиона на виниры — или я тебе всё раznеsу к чеrtям!