Ключи звякнули о столешницу слишком громко. Наташа как раз возилась с посудомойкой — пар поднимался вверх, запотевали очки. Она поставила последнюю тарелку и обернулась. Медленно так, будто заранее знала, что ничего хорошего не услышит.
— И?
Андрей полез в холодильник. Долго там шарил, хотя искать было нечего — вчерашние котлеты да йогурт просроченный.
— Ну, мама попросила… Чтобы мы кого-нибудь у себя разместили. Тётя Валя с девчонками, баба Клава… Человек пять-шесть всего. На пару ночей.
Выпалил это на одном дыхании и захлопнул холодильник. Прислонился к нему спиной, глаза бегают — то на жену глянет, то в сторону.
«Вот же… началось», — подумала Наташа. Она-то знала эту тётю Валю — та ещё штучка. Приезжала как-то на майские, так её дочки-подростки весь дом перевернули. А баба Клава — это вообще отдельная песня. Глухая как пень, телевизор врубает так, что стены трясутся.
— Андрей, ты в своём уме? — голос у неё не повысился, но потеплее точно не стал. — У меня через неделю сдача проекта. Я дома работать буду, понимаешь? А ты мне тут цыганский табор устроить хочешь?
Лицо у мужа сразу потемнело. Обиделся, значит.
— Это мамин юбилей! Шестьдесят лет! Я что, как сын не должен помочь?
— А я что, как жена должна это всё расхлёбывать? — Наташа скрестила руки на груди. — Твоя мама решила пир на весь мир закатить — пусть и думает, где народ размещать. Гостиницы для кого придумали?
— Да ты что! Какие гостиницы? Это же семья!
— Семья? — усмехнулась она горько. — Которая меня с днём рождения даже не поздравила в прошлом месяце? Очень мило.
Андрей шагнул к столу, оперся о него кулаками. Весь напрягся, как струна.
— Слушай, хватит! Я маме уже слово дал. Они приедут в пятницу, и точка.
«Вот так. Просто взял и решил. Даже не спросил», — в голове у Наташи что-то щёлкнуло. Будто переключатель какой-то. Она посмотрела на мужа и вдруг увидела не Андрея, с которым прожила пять лет, а чужого дядьку. Который только что показал ей, что её мнение — пустой звук.
— Понятно, — сказала она очень тихо.
Андрей воспринял это как победу. Ещё бы — жена сдалась, можно выдохнуть.
— Вот и умница. Не будем больше ругаться из-за ерунды.
И ушёл в гостиную, к телевизору. А Наташа осталась стоять посреди кухни. Думала. Холодно так думала, без эмоций. «Значит, вот как теперь будет. Он решает, а я — молчу в тряпочку. Ну-ну».
Вечером она зашла в гостиную. Андрей развалился на диване, щёлкает каналами. Довольный такой — победитель, блин.
Наташа молча подошла к шкафу, достала постельное бельё. Андрей оживился:
— О, молодец! Готовишься уже? Диван в кабинете раскладной, там двоих можно…
— Это тебе, — перебила она. — Будешь в кабинете спать.
Он аж подскочил:
— Чего? Ты что несёшь?
— То, что слышишь. Раз ты один всё решаешь — сам и разбирайся со своими гостями. Корми их, развлекай, убирай за ними. А я в это участвовать не буду.
— Наташ, ты… ты с ума сошла? Мы же муж и жена!
Она посмотрела на него долгим взглядом. Таким, от которого мороз по коже.
— Были. До того момента, как ты решил, что моё мнение можно не учитывать. Знаешь, кто ты? Не мужчина, который держит слово. Ты просто маменькин сынок, который до смерти боится маму расстроить. И ради этого готов меня в грязь втоптать.
Каждое слово било наотмашь. Андрей открыл рот, но слова не шли. Что тут скажешь?
— Так что давай по-честному, — продолжила Наташа спокойно, будто о погоде говорила. — Ты выбрал быть хорошим сыном? Будь. Но мужем ты в этот момент быть перестал. С сегодняшнего дня мы просто соседи по квартире. Пока не разведёмся.
Взяла бельё и пошла в кабинет. Андрей слышал, как она там застилает диван. Методично так, спокойно. А у него в голове гудело, как в пустой бочке. «Что происходит? Как так вышло?»
Он сидел один в гостиной, и телевизор бубнил что-то про срочные новости. Только Андрею было не до новостей. Он вдруг понял, что натворил. Хотел как лучше — маме помочь, слово сдержать. А получилось…
«Да она же блефует! Остынет, помирится. Всегда же так было», — попытался он себя успокоить. Но почему-то не верилось. Может, потому что Наташа не кричала, не плакала, не била посуду. Просто вынесла приговор — и всё.
В кабинете щёлкнул выключатель. Тишина.
Андрей ещё долго сидел в темноте. Победитель, блин. Выиграл битву — проиграл войну. И самое паршивое, что он это понимал. Но было поздно что-то менять.
«Завтра поговорим. Завтра всё объясню», — думал он, устраиваясь на диване в кабинете. Простыни пахли кондиционером — Наташа всегда добавляла с запахом лаванды. Раньше это успокаивало. А сейчас только напоминало о том, что он потерял.
В спальне было тихо. Наташа не спала — он знал. Она тоже думала. О том, как быстро всё рухнуло. Из-за какой ерунды. Из-за гостей, которых она даже не хотела видеть.
«Может, ещё не поздно?» — мелькнуло у неё в голове. Но тут же отмела эту мысль. Нет. Если сейчас сдаться — так и будет всегда. Он решит, что можно дальше не считаться, раз жёнушка всё стерпит.
А в гостиной тикали часы. Мерно так, успокаивающе. Отсчитывали секунды их прежней жизни. Той, где они были семьёй. Где решения принимались вместе. Где слово друг друга что-то значило.
Утром Андрей проснулся с больной спиной — диван в кабинете был не самым удобным. На кухне пахло кофе. Наташа уже встала, сидела с ноутбуком.
— Доброе утро, — попробовал он.
Она подняла глаза, кивнула. Вежливо так, как соседке в подъезде. И снова уткнулась в экран.
«Ладно. Пусть дуется. Пройдёт», — решил Андрей. Налил себе кофе, сделал бутерброд. Молчание давило, но он упрямо жевал.
— Я на работу, — сказал наконец.
— Угу.
И всё. Никаких «удачного дня», никаких «когда вернёшься». Просто «угу».
На работе он не мог сосредоточиться. Всё думал — может, позвонить маме? Отменить всё? Но как? Что сказать? «Извини, мам, жена против»? Она же не поймёт. Обидится. А тётя Валя уже билеты купила, наверное…
К обеду написал Наташе: «Давай поговорим нормально. Я готов обсудить».
Ответ пришёл через час: «Обсуждать нечего. Ты всё решил».
Короткий такой ответ. Как плевок.
Вечером он пытался ещё раз. Купил её любимые пирожные, поставил на кухонный стол.
— Наташ, ну давай не будем так. Я был неправ, согласен. Давай придумаем что-нибудь…
Она посмотрела на пирожные, на него. Устало так посмотрела.
— Андрей, ты не понимаешь. Дело не в гостях. Дело в том, что ты показал мне моё место. Я для тебя — никто. Пустое место. Ты это ясно продемонстрировал. И знаешь что? Спасибо. Лучше узнать это сейчас, чем через десять лет.
— Да ты же… Я же не хотел! Просто мама…
— Вот именно. Мама. Всегда мама. А я? Я где в этой схеме?
Он молчал. Потому что ответа не было. Правда была жестокой — в его системе координат жена действительно стояла где-то сбоку. Не в центре. Не рядом. Сбоку.
— Иди ужинай. Я в спальню.
И ушла. А пирожные так и остались на столе. Андрей смотрел на них и думал — как же так вышло? Ведь всё было нормально. Жили, не тужили. А потом — раз, и всё летит к чертям. Из-за какой-то ерунды.
Только это была не ерунда. Это был момент истины. Когда маски упали, и оба увидели друг друга настоящими. И то, что увидели, им не понравилось.
Ночью Андрей не спал. Ворочался на неудобном диване и думал. О том, что завтра надо маме позвонить. Что-то придумать. Соврать, что Наташа заболела. Или ремонт затеяли. Что угодно, лишь бы…
Но утром позвонила мама сама.
— Андрюша, солнышко! Как вы там? Готовитесь нас встречать? Тётя Валя так рада, что у вас остановится! И баба Клава прямо воспрянула — ей так одиноко последнее время…
И понеслось. Про то, какое меню на юбилей, кого ещё позвали, какое платье купила. Андрей слушал и чувствовал, как сжимается сердце. Отменить? Сейчас? Когда она такая счастливая?
— Мам, всё будет хорошо, — выдавил он.
— Вот и славно! Передавай Наташеньке привет. Пусть не волнуется, мы не привередливые. Главное — вместе собраться!
«Вместе. Ага», — горько подумал Андрей, глядя на закрытую дверь спальни.
Пятница наступила как-то слишком быстро. Андрей отпросился с работы пораньше — надо было подготовиться. Наташа с утра закрылась в спальне с ноутбуком. На кухню выходила только за чаем.
— Они приедут к шести, — сказал он через дверь.
— Ясно.
И всё. Больше ни слова.
Андрей метался по квартире — пылесосил, раскладывал диван в кабинете, искал лишние подушки. На кухне готовил нехитрый ужин. Руки дрожали от напряжения. «Как я им объясню? Что скажу?»
В шесть вечера раздался звонок в дверь. Андрей вздрогнул, пошёл открывать. На пороге — тётя Валя с дочками, шумная, яркая, с тремя чемоданами.
— Андрюшенька! Родненький! Ну где же Наташенька? Что-то я её не вижу!
— Она… работает. Проект срочный.
— Ах, бедняжка! Ну ничего, мы тихонько!
«Тихонько. Ну да», — подумал Андрей, глядя, как девчонки уже носятся по коридору.
Следом подтянулась баба Клава. С палочкой, с узлом каким-то.
— ЧТО? НАТАША ГДЕ? — проорала она на весь подъезд.
— Работает! — крикнул в ответ Андрей.
— А? ЧТО РАБОТАЕТ?
И понеслось. Тётя Валя обосновалась в гостиной, разложила вещи, включила телевизор. Девчонки заняли кабинет, сразу начали что-то в телефонах смотреть, хихикать. Баба Клава устроилась на кухне — достала свои лекарства, разложила по столу.
Андрей метался между ними, пытался всех устроить. А из спальни — ни звука. Будто там никого и нет.
К ужину он выбился из сил. Накрыл на стол, позвал всех. Тётя Валя щебетала без умолку:
— А помнишь, Андрюша, как ты маленький был? К нам на дачу приезжал? Ох, какой шалун был! А сейчас — мужчина! Хозяин! Наташеньке повезло!
«Повезло. Ага», — Андрей покосился на закрытую дверь спальни.
— А ЧТО НАТАША НЕ ЕСТ? — гаркнула баба Клава.
— Она не голодна, — буркнул Андрей.
— ЧТО? КТО ГОЛОДНЫЙ?
Девчонки захихикали. Тётя Валя всплеснула руками:
— Ой, а может она того… в положении? Их же тошнит поначалу!
Андрей поперхнулся чаем. Кашлял, а тётя Валя уже строила планы:
— Ой, как хорошо! Раисе Павловне внуки! Наконец-то! А то она всё переживает…
«Господи, за что мне это всё?» — Андрей чувствовал, как проваливается в какую-то яму. Всё шло не так. Совсем не так, как он представлял.
После ужина тётя Валя устроилась в гостиной смотреть сериал. Баба Клава присоединилась — врубила звук на полную. Девчонки разбежались по квартире, что-то искали, хватали.
— Дядь Андрей, а у вас Wi-Fi какой пароль?
— Дядь Андрей, а можно ноутбук взять?
— Дядь Андрей, а что на завтрак будет?
К десяти вечера он был как выжатый лимон. Присел на кухне, уткнулся лицом в ладони. «Что я наделал? Что я наделал?»
Дверь спальни тихо открылась. Наташа вышла — бледная, с папкой в руках. Прошла мимо него к входной двери.
— Ты куда? — встрепенулся Андрей.
— К Ленке. Переночую у неё. Завтра тоже. Проект доделывать надо в тишине.
— Наташ, подожди…
Но она уже обувалась. Быстро, решительно.
— Наташ, ну не уходи! Давай поговорим!
Она выпрямилась, посмотрела на него. Долго так посмотрела. А потом сказала:
— Знаешь, я думала, ты позвонишь маме. Скажешь, что не получается. Что у нас форс-мажор. Думала, ты выберешь нас. Нашу семью. Но ты выбрал. Только не меня.
И ушла. Тихо прикрыла дверь.
Андрей стоял в прихожей и слушал, как затихают её шаги. А из гостиной неслось:
— АНДРЮША! ИДИ К НАМ! ТУТ ТАКАЯ СЕРИЯ ИНТЕРЕСНАЯ!
Он закрыл глаза. Всё. Конец. Он это чувствовал каждой клеточкой. Наташа не вернётся. Не в эту квартиру, полную чужих людей. Не к нему — человеку, который предал.
«Мам, прости», — подумал он и пошёл в гостиную. Что ещё оставалось? Доигрывать спектакль до конца. Улыбаться. Делать вид, что всё хорошо. Что он — хороший сын, радушный хозяин.
А где-то там, в ночном городе, ехала его жена. Бывшая жена, по сути. И думала о том, что завтра надо будет искать адвоката. И квартиру снимать. И начинать всё сначала.
Без него. Человека, который оказался просто маменькиным сынком. Который так и не стал мужем.
В гостиной гремел телевизор. Тётя Валя восторженно ахала. Баба Клава дремала, похрапывая. Девчонки о чём-то шушукались.
Чужие люди в его доме. Которые даже не подозревали, что только что стали свидетелями конца одной семьи. Маленькой, но настоящей. Которая разбилась о материнский юбилей и сыновний долг.
Андрей сел в кресло и уставился в экран. Там красивые люди изображали любовь. Врали, предавали, прощали. Как в жизни. Только в сериале всё закончится хорошо. А в жизни…
В жизни он остался один. С мамиными гостями, раскладным диваном и чувством, что всё пошло не так. Катастрофически не так.
Победитель. Хороший сын. Бывший муж.
Часы на стене показывали половину одиннадцатого. До маминого юбилея оставалось два дня. Праздник, который стоил ему семьи.
«Оно того стоило?» — спросил он сам себя.
Ответа не было. Только тикание часов да храп бабы Клавы. И пустота. Огромная, звенящая пустота там, где раньше была любовь.
Андрей закрыл глаза. Завтра будет новый день. Надо будет улыбаться маме, выслушивать поздравления, делать вид… Всегда делать вид.
А Наташа… Наташа начнёт новую жизнь. Без него. И он даже не мог её винить. Потому что она была права. Во всём права.
Он сам всё разрушил. Своими руками. Ради мамы. Ради призрачного долга. Ради страха показаться плохим сыном.
И стал никем. Просто никем.
Нет, тебя содержать я не обязан. Почитай законы, дура!