— Что там? — Олег вошёл в кухню, листая новости в телефоне.
— Дом достался. Тот самый, где мы с тётей Верой варенье варили в детстве.
Олег пожал плечами:
— Ну и что с ним делать будем? Ты же знаешь, как я отношусь к дачам. Комары, грязь, никакого интернета…
Алина кивнула. Она тоже не планировала превращаться в дачницу. Работы в городе хватало, выходные хотелось проводить дома, в комфорте. Но что-то щемящее поднималось в груди при мысли о продаже. Тётя Вера так любила этот дом.
В дверь позвонили, и Олег пошел открывать.
— Здраствуйте! — голос свекрови Людмилы Петровны раздался из прихожей. — Я к вам на минутку.
Олег закатил глаза. Мать заглядывала «на минутку» раза три в неделю, и каждый раз у неё находилась причина задержаться на пару часов.
Людмила Петровна прошла в кухню, окинула взглядом стол.
— Что это у вас тут?
— Алине дом достался по наследству, — сообщил Олег.
Глаза свекрови загорелись:
— Дом? Где? А участок какой?
Алина молча протянула документы. Людмила Петровна изучила их с интересом следователя.
— Сосновка! Да я знаю это место! Воздух там божественный, речка рядом. А сосновый бор! — она всплеснула руками. — Деточка, да это же настоящая находка! Вы представляете, какой там воздух? А мне врач как раз посоветовал больше времени проводить за городом. Лёгкие, знаете ли, не те уже.
Олег и Алина переглянулись.
— Мама, мы не очень любим дачную жизнь, — осторожно начал Олег.
— А зачем вам её любить? — удивилась Людмила Петровна. — Вы молодые, работаете, времени нет. А мне как раз нечем заняться. Я бы с удовольствием там поселилась. Чистый воздух, покой, огородик можно разбить…
Алина почувствовала, как напряглись плечи.
— Людмила Петровна, но это мой дом…
— Конечно, деточка! И никто этого не оспаривает. Просто подумайте: дом пустует, требует ухода, а тут я готова за ним присматривать. Вам же лучше — не нужно беспокоиться о сохранности.
Олег задумчиво потёр подбородок:
— А знаешь, Алин, может, мама права? Всё равно мы туда не ездим, а дом без присмотра быстро приходит в негодность.
— Но почему никто не спрашивает моего мнения? — голос Алины звучал резче, чем она хотела. — Дом мой, а решения принимаете вы двое.
— Какие решения? — Олег поднял брови. — Мы просто обсуждаем варианты. И потом, я же с тобой говорю, от твоего лица. Я мужчина, глава семьи.
Алина фыркнула:
— Глава семьи? Олег, ты зарабатываешь в два раза меньше меня. Какой ты глава семьи?
Людмила Петровна поджала губы:
— Деточка, не стоит так говорить. Олег работает в бюджетной сфере, это благородно. А деньги — не главное.
— Зато решения по моему имуществу принимать — главное? — Алина встала, собирая документы. — Извините, но я пока не готова никому отдавать дом.
Следующие две недели Людмила Петровна напоминала о себе ежедневно. То приносила распечатки о пользе соснового воздуха, то жаловалась на обострение астмы от городской пыли, то рассказывала, как скучает без дела.
— Мама правда плохо себя чувствует, — говорил Олег. — И потом, мы же действительно туда ездить не собираемся. Какой смысл держать дом на замке?
Алина понимала логику, но что-то внутри протестовало против такой постановки вопроса. Не сам факт передачи дома, а способ, которым это навязывалось.
— Хорошо, — сдалась она в конце концов. — Пусть поживёт там.
Людмила Петровна расцвела:
— Деточка, ты золото! Я так благодарна! Уже завтра поеду осматривать хозяйство.
Первый звонок поступил через три дня.
— Олег, сынок, тут дела совсем плохи. Крыша течёт в двух местах, забор готов упасть, а в подвале стоит вода. И печка дымит — я чуть не угорела!
Алина слушала разговор, держа в руках чашку кофе. В трубке было слышно, как Людмила Петровна кашляет.
— Да, мам, понимаю. Мы что-нибудь придумаем.
— Что придумаем? — спросила Алина, когда Олег положил трубку.
— Ну, дом в плохом состоянии. Надо чинить крышу, забор…
— И?
— И нужны деньги на ремонт.
Алина поставила чашку на стол:
— Олег, мы этого не планировали. У нас ипотека, кредит на машину, я хотела в отпуск поехать…
— Но мама же там живёт! Она простудится в сыром доме. Да и потом, это же наша дача, значит, и ремонтировать должны мы.
Алина почувствовала знакомое раздражение:
— Наша? Минуту назад ты называл её моим домом, когда не хотел туда ездить.
— Не придирайся к словам. Мы семья, всё общее.
Людмила Петровна звонила каждый день. Жаловалась на сырость, на то, что забор вот-вот рухнет на соседский участок, на дым из печки. Голос её становился всё слабее, кашель — всё отчётливее.
— Сынок, я не хочу требовать, но здоровье дороже. Если крышу не починить до дождей, я просто не выживу в такой сырости.
Олег мялся, ходил по квартире, заглядывал в интернет, изучая цены на кровельные материалы.
— Слушай, — сказал он Алине вечером, — а если взять кредит на ремонт?
— Олег, у нас уже два кредита! — Алина подняла голову от ноутбука. — Мы планировали в следующем году их закрыть.
— Но мама…
— Твоя мама захотела жить в том доме. Это её выбор. Она взрослый человек, могла осмотреть дом перед переездом.
— Ты жестокая, Алин. Она старая, больная женщина.
— Ей пятьдесят восемь лет, она работает, получает зарплату. Если хочет жить за городом, пусть вкладывается в ремонт.
Олег долго молчал, потом сказал:
— А если я возьму деньги под расписку у Сергея? Он обещал помочь, если что.
— Не смей! — голос Алины зазвучал резко. — Мы договорились крупные траты обсуждать вместе.
Но через неделю, проверяя банковский счёт перед очередным платежом по ипотеке, Алина обнаружила, что денег не хватает. Сумма на крышу — восемьдесят тысяч — была переведена пять дней назад.
Алина сидела на кухне, когда Олег вернулся с работы. Выписка лежала на столе.
— Объясни, — сказала она, не поднимая головы.
Олег повесил куртку, прошёл к холодильнику:
— Что объяснить?
— Восемьдесят тысяч с нашего счёта.
— Ах, это… — он достал йогурт, старательно не глядя на жену. — Мама совсем плохо себя чувствовала. Крыша течёт прямо на кровать. Я не мог больше слушать, как она кашляет.
— Ты взял деньги без моего согласия.
— Алин, ну что ты как маленькая! Мы семья, это наши общие деньги.
— Общие? — Алина встала. — Олег, посмотри на выписку. Восемьдесят процентов всех поступлений — моя зарплата. Какие общие?
— Не начинай опять со своих денег! — голос Олега повысился. — Ты вечно попрекаешь меня зарплатой!
— Я попрекаю тебя тем, что ты тратишь мои деньги, не спрашивая! На дом, который захотела твоя мать!
— Она не захотела дом, она согласилась там жить, чтобы помочь нам!
— Помочь? — Алина рассмеялась. — Она отобрала у меня её наследственный дом, а теперь требует денег на его ремонт! Вот что произошло на самом деле!
— Не смей так говорить о маме!
— А как ещё это называть? Она вселилась в мой дом, требует на него денег, а ты без спроса снимаешь деньги со счёта!
— С нашего! — Олег ударил кулаком по столу. — Мы муж и жена!
— Были мужем и женой. — Алина прошла в спальню, достала из шкафа сумку. — Завтра утром я подаю на развод.
— Ты не можешь так просто…
— Могу. И пока ты не вернёшь восемьдесят тысяч на счёт, в эту квартиру не входи. Ипотека оформлена на меня, большую часть выплат внесла я. Собирайся и езжай к маме.
Олег стоял посреди кухни, открыв рот. Алина методично складывала его вещи в сумку.
— Алин, подожди, давай поговорим спокойно…
— Говорить поздно. Надо было говорить перед тем, как снимать деньги. Или перед тем, как решать судьбу моего дома без меня.
— Ты же знаешь, я люблю тебя…
— Любишь? — Алина остановилась, держа в руках его рубашку. — Олег, люди не поступают так с теми, кого любят. Ты поступил как собственник. Как будто я твоя вещь, а не равный партнёр.
Когда дверь за Олегом закрылась, Алина села на диван и достала телефон. Номер адвоката она нашла быстро.
Следующие дни прошли в суете встреч с юристами. Олег звонил раз по десять в день, присылал сообщения, просил встретиться. Людмила Петровна тоже не молчала — приезжала под дверь, звонила в домофон, оставляла записки.
«Деточка, не разрушай семью из-за денег. Мы всё обсудим, всё решим.»
Но Алина уже не хотела ничего обсуждать. Она поняла, что дело не в доме и не в деньгах. Дело в том, что её мнение просто не учитывалось. Сначала о доме решили без неё, потом потратили её деньги без её ведома. Как будто она была не женой, а служанкой, которая должна молчать и ещё зарабатывать деньги для своих хозяев.
Адвокат оказался толковым мужчиной лет пятидесяти.
— Раздел имущества в вашем случае будет сложным, — объяснил он. — Дом — ваше наследство, тут вопросов нет. А вот с квартирой… Формально она ваша, но если муж докажет, что участвовал в выплатах, может претендовать на долю.
— Он участвовал минимально. У меня есть все выписки.
— Это хорошо. А что с деньгами, которые он потратил на ремонт дома?
— Хочу их вернуть.
— Можно попробовать. Но если дом оформлен на вас, а ремонт делался для вашей выгоды…
— Для моей выгоды? — Алина нахмурилась. — Я там не живу и жить не собираюсь.
— Но дом ваш. Ремонт увеличивает его стоимость.
Алина задумалась. Получалось замкнутый круг: дом её, значит, и ремонт для неё, значит, деньги потрачены правильно. Но дом захватила свекровь, которая теперь там живёт и требует вложений.
Через месяц Олег приехал с цветами и коробкой конфет.
— Алин, давай попробуем всё исправить. Я понимаю, что был неправ.
Она впустила его, заварила чай. Олег выглядел усталым, похудевшим.
— Как дела у мамы? — спросила Алина.
— Крышу починили, стало суше. Она довольна. — Олег помолчал. — Слушай, а может, нам самим там домик построить? Небольшой, современный. Участок большой, места хватит.
— Олег, ты ничего не понял. Дело не в доме.
— А в чём?
— В том, что ты принимаешь решения без меня. О моём имуществе, о моих деньгах. Как будто я не человек, а приложение к тебе.
— Я не хотел… Просто мне казалось, что мы одна семья, что всё общее.
— Семья — это когда спрашивают мнение друг друга. А не когда один решает, а другой платит и молчит.
Олег кивал, соглашался, просил прощения. Предлагал семейную терапию, отдельный счёт для каждого, совместное планирование трат. Алина слушала и понимала, что не верит ни одному слову.
— Олег, если я отзову заявление о разводе, что изменится?
— Всё! Я буду спрашивать твоё мнение по любому вопросу. Обещаю.
— А дом?
— Какой дом?
— Тот, в котором живёт твоя мать. Она будет жить там дальше?
Олег замялся:
— Ну… Ей там нравится. И здоровье лучше стало. Мне кажется…
— Стоп. — Алина подняла руку. — Ты опять решаешь без меня. Мне кажется, тебе кажется — а что мне кажется?
— А что тебе кажется?
— Мне кажется, что ты не изменился. И не изменишься. Для тебя я источник денег, а не равный партнёр.
Олег ушёл расстроенный. Алина осталась наедине со своими мыслями. Телефон пищал — сообщения от Людмилы Петровны, от общих знакомых, от Олега. Все просили не разрушать семью, подумать о будущем, простить и забыть.
Но Алина думала о другом. О том, что в браке она превратилась в банкомат. О том, что Олег научился красиво говорить о равенстве, но на деле считал её деньги общими, а свои решения — правильными.
Утром позвонил адвокат:
— У меня новости. Муж согласен на мировое соглашение. Квартира остаётся за вами, он не претендует на долю. Взамен просит не требовать возмещения денег, потраченных на ремонт дома.
— То есть он готов отказаться от претензий на квартиру?
— Да. Видимо, понимает, что доказать своё участие в выплатах будет сложно.
Алина задумалась. Восемьдесят тысяч против доли в квартире стоимостью четыре миллиона. Выгодный обмен.
— А дом остаётся за мной?
— Конечно. Это ваше наследство.
— Хорошо. Я согласна.
Развод оформили быстро. Олег больше не звонил, не писал, не приезжал. Людмила Петровна тоже затихла. Видимо, поняла, что мост сожжён окончательно.
Алина ездила на дачу раз в месяц. Проверяла, как идут дела. Людмила Петровна встречала её натянуто вежливо, показывала отремонтированную крышу, новый забор, выкрашенные стены. Дом действительно преобразился.
— Деточка, — сказала она однажды, — а может, мы как-то договоримся? Я готова платить аренду.
— Сколько? — спросила Алина.
— Ну… пять тысяч в месяц?
Алина посчитала в уме. Коммунальные услуги, налоги, амортизация — всё это тянуло тысяч на семь-восемь. Плюс Людмила Петровна жила там круглый год, отапливала зимой электричеством.
— Пятнадцать тысяч, — сказала она.
Людмила Петровна побледнела:
— Деточка, у меня таких денег нет!
— Тогда освобождайте дом к первому числу.
— Но куда я пойду? У меня квартира однокомнатная, в ней духота…
— Людмила Петровна, это не мои проблемы. Вы захотели жить в моём доме — живите на моих условиях.
В итоге договорились на десяти тысячах. Людмила Петровна ныла, жаловалась, но деньги исправно переводила каждое первое число.
Алина купила новую машину, поехала в отпуск в Италию. Жизнь стала спокойнее, проще. Никто не требовал отчётов о тратах, не принимал решений без её ведома, не считал её деньги общими.
Через полгода позвонил Олег:
— Алин, можно встретимся? Поговорить надо.
Встретились в кафе рядом с её офисом. Олег выглядел неплохо — новая стрижка, приличный костюм.
— Как дела? — спросила Алина.
— Нормально. Перешёл в частную компанию, зарплата выше. Снимаю квартиру рядом с мамой.
— Рад за тебя.
— Слушай, — он помялся, — а ты не подумаешь о том, чтобы… ну, попробовать ещё раз? Я много думал, понял свои ошибки.
Алина отпила кофе:
— Олег, мы уже это обсуждали.
— Но я правда изменился! Теперь зарабатываю больше, мама больше не вмешивается…
— Твоя мать до сих пор живёт в моём доме.
— Ну да, но теперь она платит аренду. Ты же согласилась.
— Я согласилась, потому что это выгодно. Но это не значает, что я забыла, как всё начиналось.
Олег долго молчал, потом спросил:
— А что нужно сделать, чтобы ты простила?
— Ничего. Я не злюсь, не обижаюсь. Просто я поняла, что мы разные люди. У нас разные представления о семье, о равенстве, о принятии решений.
— Но люди же меняются!
— Меняются. Но я уже не хочу проверять, изменился ли ты. Мне хорошо одной.
Олег ушёл расстроенный. Алина допила кофе и пошла на работу. Вечером планировала встречу с подругами.
Дом в Сосновке приносил стабильный доход. Людмила Петровна ухаживала за участком, следила за состоянием здания, исправно платила аренду. Иногда Алина думала о том, чтобы продать дом, но пока не решалась. Это была единственная память о тёте Вере, о детстве, проведённом в варке варенья и сборе ягод.
Телефон завибрировал — сообщение от коллеги о завтрашнем совещании. Алина убрала его в сумку и пошла домой. Завтра будет новый день, с новыми планами и решениями. Которые она будет принимать сама.
Укравшая семью