Татьяна подняла глаза от книги. В голосе мужа слышались нотки тревоги.
— И что она планирует делать? — спросила она, откладывая книгу на журнальный столик.
— Вот в чем проблема, — Петр провел рукой по волосам. — Она везде звонила, искала варианты. Но все либо слишком дорого, либо квартиры в ужасном состоянии. На ее пенсию ничего приличного не найти.
Татьяна молчала, понимая, к чему идет разговор. Она видела, как муж подбирает слова, как осторожно приближается к главному вопросу.
— Знаешь, Танечка, — продолжил Петр, — мама одна в том городе. Ей уже шестьдесят два года, здоровье не то что раньше. Спина постоянно болит, врачи толком ничего не могут сделать.
— Петя, говори прямо, — тихо произнесла Татьяна. — Ты хочешь, чтобы твоя мать переехала к нам?
— Я не требую, — поспешил добавить он. — Просто не может же мама жить в каких-то развалинах за такие деньги.
Татьяна встала и подошла к окну. Трехкомнатная квартира была ее гордостью. Она покупала ее еще до замужества, вкладывала в ремонт всю душу. Каждый уголок здесь был ее личным пространством.
— На сколько времени? — спросила она, не оборачиваясь.
— Не знаю точно. Но надолго. Мама не обуза, она сама справляется с бытом.
— Хорошо, — коротко ответила Татьяна. — Пусть приезжает.
Следующие два дня Татьяна превращала свободную комнату в уютную спальню. Она переставила мебель, купила новый ортопедический матрас и подушку с эффектом памяти. Помнила, что у Антонины Михайловны проблемы с позвоночником.
— Зачем ты так тратишься? — удивился Петр, увидев чеки за покупки.
— Твоя мать будет жить в нормальных условиях, — ответила Татьяна, развешивая новые шторы. — Если уж приглашаем, то делаем все как положено.
В день приезда свекрови Татьяна волновалась больше, чем ожидала. Она готовила любимые блюда Антонины Михайловны, убрала квартиру до блеска.
— Танечка, доченька моя! — воскликнула свекровь, обнимая невестку на пороге. — Как же ты похорошела! Прямо светишься!
Антонина Михайловна была невысокой полной женщиной с серыми волосами и добрыми глазами. Но что-то в ее улыбке казалось Татьяне слишком широким, слишком демонстративным.
— Проходите, Антонина Михайловна. Я приготовила вашу комнату.
— Ах, какая ты заботливая! — женщина театрально прижала руку к сердцу. — Петенька, какую жену ты себе нашел! Золото, а не девочка!
Показывая комнату, Татьяна наблюдала за реакцией свекрови. Та восхищалась каждой деталью, но взгляд ее был оценивающим, изучающим.
— Матрас специально ортопедический купила, — сказала Татьяна. — Знаю, что спина у вас беспокоит.
— Господи, да что ты такие деньги тратила! — всплеснула руками Антонина Михайловна.
Но в ее глазах мелькнуло что-то похожее на удовлетворение.
Первые недели прошли относительно спокойно. Антонина Михайловна вела себя образцово — помогала по хозяйству, хвалила Татьянину готовку, деликатно не вмешивалась в жизнь молодых. Но через два месяца маска начала спадать.
— Танечка, а почему ты покупаешь только курицу? — спросила свекровь однажды утром, перебирая продукты в холодильнике. — Говядина, свинина — это же полноценное мясо! А курица — это так, баловство.
— Мне нравится курица, — спокойно ответила Татьяна, помешивая кофе.
— Нравится… — протянула Антонина Михайловна с недовольной интонацией.
На следующий день свекровь прицепилась к цветам. Вернее, к их отсутствию.
— Знаешь, доченька, в квартире как-то пусто без живых растений. Воздуха нет! Нужны фикусы, фиалки. Хотя бы герань на подоконник поставь.
— У меня аллергия на некоторые растения, — соврала Татьяна.
— Ерунда какая! — отмахнулась свекровь. — В моем возрасте я лучше понимаю, что нужно для здоровья.
Критика нарастала как снежный ком. Шторы оказались слишком темными, покрывала на креслах — немодными, коврики — неуместными.
— Петенька, — обратилась Антонина Михайловна к сыну за ужином, — может, поменяем в гостиной обстановку? Что-то совсем мрачно здесь.
Татьяна сжала губы. Петр неловко переводил взгляд с жены на мать.
— Мам, нам и так нравится, — тихо произнес он.
— Тебе нравится то, что жена выбрала, — поправила свекровь. — А объективно посмотреть не пробовал?
Эти мелкие уколы продолжались каждый день. Татьяна старалась не реагировать, но раздражение копилось. Дважды она не выдерживала и отвечала резко, но потом мирилась, не желая портить отношения в семье.
Вечером в пятницу Антонина Михайловна вернулась с рынка с большим куском говядины. Швырнула мясо на кухонный стол и властно заявила:
— Танечка, завтра приготовишь рагу. Я нормальное мясо купила, не твою курятину.
— Я говядину не готовлю, — твердо ответила Татьяна.
— Как это не готовишь? — возмутилась свекровь. — Что за капризы? Мясо есть мясо!
— Антонина Михайловна, я объясняла уже — курица мне больше нравится.
— Будешь готовить то, что я принесла! — повысила голос старшая женщина. — Я в этом доме не последний человек!
— Готовьте сами, если хотите, — холодно произнесла Татьяна.
— Ты мне указываешь? — побагровела свекровь. — Я мать твоего мужа! Ты обязана меня слушаться!
— Не нравятся мои правила? Тогда выметайтесь из моей квартиры! — взорвалась Татьяна.
Антонина Михайловна ошарашенно замолчала, а потом медленно улыбнулась. В замке начали поворачиваться ключи.
— Вот оно, твое истинное лицо, — прошипела она. — Сейчас Петенька все узнает.
Антонина Михайловна резко схватилась за сердце. Глаза ее наполнились слезами. Она опустилась на стул, тяжело дыша.
— Господи, что со мной творят в этом доме…
В этот момент в прихожей раздались шаги. Петр вернулся с работы.
— Что происходит? — встревоженно спросил он, увидев плачущую мать.
Антонина Михайловна всхлипнула. Прижала платок к глазам.
— Петенька, сыночек мой… Я хотела приготовить твое любимое рагу. Помнишь, как в детстве просил? Принесла хорошую говядину с рынка… А твоя жена меня из дома выгоняет!
Петр перевел взгляд на Татьяну, которая стояла у плиты с каменным лицом.
— Мам, успокойся, — мягко сказал он. — Что именно случилось?
— Я попросила Танечку приготовить рагу. У меня спина болит, я долго у плиты стоять не могу, — всхлипывала свекровь. — А она мне грубит, кричит! Говорит, выметайся из квартиры! Вот так меня, старую женщину…
Татьяна открыла рот, чтобы возразить, но Петр неожиданно поднял руку.
— Мам, хватит, — твердо сказал он. — Таня не готовит говядину и свинину.
— Петя… — начала Антонина Михайловна.
— Нет, мам, выслушай меня, — продолжил сын. — Тане в детстве стало плохо от котлет из свиного и говяжьего мяса. Она попала в больницу. После этого даже смотреть на говядину и свинину не может. Я принял эту особенность жены еще до свадьбы.
Свекровь замолчала, но слезы продолжали течь по ее щекам.
— Если мне захочется рагу, я схожу в ресторан или кафе, — спокойно объяснил Петр. — Точно так же, как Таня приняла мое нежелание видеть на столе бобовые. Помнишь, как я в детстве их терпеть не мог? Она никогда не готовит горох или фасоль, хотя сама их любит.
— Но я же хотела как лучше… — пробормотала Антонина Михайловна.
— Мам, в семье важно уважать границы друг друга, — мягко, но настойчиво продолжил Петр. — Таня создала нам уютный дом, заботится обо мне, приняла тебя в свою квартиру. Я не позволю ее обижать.
Антонина Михайловна медленно вытерла глаза платком. В ее взгляде мелькнуло понимание того, что битва проиграна.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Прости меня, Танечка. Я действительно не знала про твою особенность.
Татьяна кивнула, не говоря ни слова. Она видела, как свекровь пересчитывает свои возможности, понимая, что прямое давление больше не сработает.
С того вечера Антонина Михайловна изменила тактику. Она больше не устраивала открытых скандалов, но периодически пыталась мелкими уколами проверить границы. Однако теперь, зная, что сын встанет на сторону жены, действовала осторожнее.
— Может, все-таки герань купим? — спрашивала она время от времени. — Или шторы поменяем на более светлые?
Но тон уже был другим — просящим, а не требовательным.
Прошло еще два месяца. Жизнь в квартире наладилась, хотя и не стала идеальной. Антонина Михайловна больше не устраивала открытых конфликтов, но Татьяна замечала, как свекровь все еще оценивающе осматривает дом, словно планируя будущие изменения.
В тот вечер Петр задержался на работе. Татьяна складывала вещи в комнате, когда услышала, как Антонина Михайловна возится на кухне. Обычно свекровь в это время смотрела телевизор в своей комнате.
— Танечка, иди сюда! — позвала старшая женщина.
Татьяна вышла в кухню. На столе стояла тарелка с аппетитно выглядящим блюдом. Курица в каком-то соусе.
— Что это?
Антонина Михайловна улыбнулась. И в этой улыбке не было привычной наигранности. Лицо свекрови выражало искреннее расположение.
— Курица в сметанном соусе с травами. Рецепт нашла в старых записях моей мамы. Знаешь, Танечка, я поняла, что была неправа. Просто я всю жизнь готовила только из свинины и говядины. А теперь придется тебе терпеть мои эксперименты с куриным мясом.
Татьяна смотрела на свекровь. Она не сразу поняла, что происходит. В голосе Антонины Михайловны звучали нотки смущения. Словно она извинялась за все прошлые месяцы, не произнося слов прощения вслух.
— Попробуй, — мягко предложила свекровь, протягивая вилку.
Татьяна отщипнула кусочек. Мясо было нежным, соус — ароматным и необычным.
— Очень вкусно, — искренне сказала она.
Женщина неуверенно продолжила:
— Я думала, может, ты меня научишь готовить твои куриные блюда? У меня получается грубовато, не так изящно, как у тебя.
Татьяна кивнула. Она понимала, что это не просто предложение поделиться рецептами. Это было признание того, что в их доме есть правила, которые нужно уважать. Что хозяйка здесь — она, Татьяна.
— Конечно, научу, — ответила она. — Завтра начнем с простого рецепта.
Антонина Михайловна кивнула, и они обе молча принялись накрывать на стол. В квартире воцарилась тихая гармония — не идеальная, но настоящая.
— Слушай, милая моя! Ну если муж твоей подруги так много зарабатывает, то и вали тогда жить к ним, пусть он вас обеих, бездельниц и, обеспечивает