Полина замерла с чашкой кофе в руках. Субботнее утро только началось, а свекровь уже успела найти повод для критики. Валентина Ивановна появилась на пороге час назад, заявив, что решила навестить молодых и позавтракать вместе.
— Я делала как обычно, — осторожно ответила Полина. — Творог, яйца, мука…
— Вот-вот! — перебила свекровь, откладывая вилку. — Муки наверняка переложила. А творог какой брала? Наверное, опять этот магазинный, пластиковый. Настоящие сырники делают из домашнего творога, причем обязательно протертого через сито.
Антон молча ковырял вилкой свою порцию, даже не поднимая глаз. Волосы торчали в разные стороны после сна, лицо хмурое. Выходные для него были священным временем покоя.
— Валентина Ивановна, а мне показалось, что сырники вполне удачные, — робко возразила Полина. — Антон обычно хвалит мою готовку.
— Ну конечно хвалит! — фыркнула свекровь. — Мужчины вообще не разбираются в кулинарии. Лишь бы живот набить. А женщина должна готовить правильно. Я тебе говорю как человек с опытом — такие сырники никуда не годятся.
Полина прикусила губу. За полгода замужества такие сцены стали обыденностью. Валентина Ивановна обладала удивительным талантом находить недостатки во всем, что делала невестка.
— Может, вы покажете мне свой рецепт? — предложила Полина, надеясь хоть как-то сгладить ситуацию.
— Показать? — Валентина Ивановна приподняла бровь. — Дорогая моя, кулинарии нельзя научить за пять минут. Это приходит с годами. Я с двенадцати лет у плиты стояла, мама меня приучала. А современные девочки что умеют? Только пельмени из пакета варить.
— Антон, скажи что-нибудь, — мысленно умоляла мужа Полина, но тот продолжал безмолвно жевать.
— И вообще, — продолжала наступление свекровь, — нужно учиться экономить. Сколько ты творога на эти сырники извела? Можно было половину взять, а остальное на запеканку оставить. Расточительность — это плохая черта для хозяйки.
— Творога было всего двести граммов, — тихо сказала Полина.
— Вот видишь! Двести граммов! А нормальной хозяйке хватило бы и ста пятидесяти. Я в твоем возрасте из ста граммов творога могла накормить всю семью.
Полина украдкой закатила глаза. Рассказы свекрови становились все абсурднее.
Валентина Ивановна встала и направилась к плите, критически осматривая кухню.
— И вытяжку нужно почаще мыть. Видишь, какая жирная? А холодильник когда в последний раз размораживала? Наледи сколько!
— Холодильник у меня саморазмораживающийся, — растерянно пробормотала Полина.
— Это не значит, что за ним не нужно ухаживать! — отрезала свекровь. — Внутри помыть, полочки протереть. У меня холодильник сорок лет служит, и как новенький выглядит.
Антон наконец поднял голову и зевнул.
— Мам, может, хватит? Полина хорошо готовит.
— Ты просто забыл вкус настоящей домашней еды, — махнула рукой мать.
Так продолжалось уже три месяца. Валентина Ивановна жила в своей двухкомнатной квартире на другом конце города, но умудрялась навещать молодых по несколько раз в неделю. Каждый визит превращался в проверку Полины на профпригодность.
То свекровь критиковала способ мытья посуды — якобы Полина плохо споласкивала тарелки от моющего средства. То возмущалась тем, как невестка развешивает белье — не так повесила, не те прищепки использовала. То недовольно качала головой, глядя на прическу Полины — слишком современная, не подходит замужней женщине.
Антон на все эти нападки реагировал философски. Пожимал плечами и говорил, что мать просто переживает за них, хочет помочь. Полина пыталась объяснить мужу, как тяжело ей переносить постоянную критику, но тот лишь советовал не обращать внимания.
— Она же из лучших побуждений, — говорил Антон. — Хочет тебя всему научить.
Но Полина не могла привыкнуть к тому, что каждое ее действие подвергается оценке. Дома она всегда была хозяйкой положения. Эту квартиру купила сама, на собственные деньги, обставила по своему вкусу. А теперь постоянно ощущала себя неумехой.
Воскресенье Полина хотела провести спокойно. Антон еще спал. И женщина решила приготовить ему любимые блинчики с творогом. Только начала замешивать тесто, как в дверь позвонили.
Полина вытерла руки о полотенце и пошла открывать, уже предчувствуя неладное. На пороге стояла Валентина Ивановна. В руках большая сумка. А рядом с ней — молодая женщина с короткой стрижкой.
— Полинка, познакомься, — торжественно объявила свекровь, — это Юля, дочка моя.
Юля улыбнулась натянуто и протянула руку для рукопожатия. Полина машинально пожала ладонь, все еще не понимая, что происходит.
— Проходите, — пробормотала хозяйка, отступая в сторону.
Валентина Ивановна прошла в кухню как к себе домой, Юля последовала за матерью. Полина закрыла дверь и поспешила следом, мысленно прощаясь с мирным воскресным утром.
— Антоша, просыпайся! — громко позвала мать. — К нам Юлечка приехала!
Антон появился в дверях кухни, потирая глаза и натягивая футболку.
— Юль? — удивился брат. — Ты откуда?
— Долгая история., — ответила сестра, обнимая брата.
— Ну садитесь, расскажем все за завтраком, — суетилась Валентина Ивановна. — Полина, дорогая, накрывай на стол. Только, пожалуйста, приготовь что-нибудь посытнее. Юля с дороги, наверняка голодная.
Полина принялась доставать из холодильника продукты, краем уха прислушиваясь к разговору.
— Блинчики буду делать, — объявила хозяйка.
— Отлично! — одобрила свекровь. — Только тесто погуще замешивай, чтобы блины не рвались.
К удивлению Полины, Валентина Ивановна больше не придиралась к готовке. Сидела за столом и с материнской нежностью разглядывала дочь.
— Ну рассказывай, доченька, как дела, — попросила мать, наливая чай.
Юля вздохнула и опустила глаза.
— Плохо, мама. Совсем плохо. Меня сократили на работе. Целый отдел закрыли, оптимизация называется.
— Господи, — всплеснула руками Валентина Ивановна. — А работа хорошая была?
— Очень хорошая. Я же экономистом работала в строительной фирме. Зарплата приличная, перспективы были. А теперь что? В Новосибирске найти что-то подходящее нереально. Конкуренция бешеная.
Антон сочувственно кивнул.
— Жесть какая. А что теперь планируешь?
— Пришлось домой вернуться, — грустно сказала Юля. — Съемную квартиру не потяну без работы.
Полина переворачивала блины и напряженно слушала. Разговор явно шел к чему-то неприятному.
— Вот только в моей однушке нам вдвоем будет тесновато, — продолжала Валентина Ивановна. — Диван маленький, Юле на нем неудобно спать. Да и молодой девушке нужно личное пространство.
— Конечно нужно, — согласился Антон.
— Поэтому я подумала, — мать посмотрела на сына значительно, — Юля поживет у вас. Комната свободная есть, места хватит. А как работу найдет, устроится отдельно.
Полина замерла с лопаткой в руке. Сердце забилось чаще.
— Отличная идея! — сразу же откликнулся Антон. — Юль, конечно оставайся. Правда, Поль?
Полина медленно повернулась к мужу.
— Как это — оставайся? Надолго?
— Ну, пока работу не найду, — неуверенно сказала Юля. — Может, месяц-два. Я же не навсегда.
— Месяц-два? — переспросила Полина. — В моей квартире?
— Полинка, ну что ты как чужая, — укоризненно сказала Валентина Ивановна. — Юля же семья теперь. Твоя золовка.
— Нет, — четко произнесла Полина. — Никто здесь жить не будет.
За столом повисла тишина. Антон поперхнулся чаем.
— Поль, ты чего? — растерянно спросил муж.
— Я против. Это моя квартира. И я не хочу, чтобы здесь кто-то поселился.
Валентина Ивановна выпрямилась. Ее глаза сузились.
— Что значит твоя квартира? Вы женаты. Значит, и квартира общая! Поэтому я буду решать, кто здесь будет жить!
— Вы будете решать? — Полина развернулась всем корпусом к свекрови. — В моей квартире? Которую я купила на свои деньги?
— Полина, успокойся, — попытался вмешаться Антон. — Мы же можем помочь сестре.
— Можем! — Полина кивнула. — Снимите ей квартиру, помогите деньгами, найдите работу. Но жить здесь она не будет!
— Какая ты бессердечная! — возмутилась Валентина Ивановна. — Человек в беде, а ты…
— Человек в беде? — перебила Полина. — А я, по-вашему, кто? Валентина Ивановна, вы три месяца меня травите! Каждый мой шаг обсуждаете, каждое блюдо критикуете! Говорите, что я плохая хозяйка, что не умею готовить, что неправильно убираюсь!
Юля неловко ерзала на стуле, Антон хмурился.
— Полина, мама просто хочет тебе помочь, — сказал муж.
— Помочь? — Полина рассмеялась. — Она мне каждый день внушает, что я ничего не умею! А теперь хочет дочь сюда подселить?
Юля тихо сказала:
— Я не хотела никого обижать.
Полина покачала головой:
— Дело не в тебе. Дело в том, что твоя мать считает эту квартиру своей собственностью.
Валентина Ивановна не выдержала:
— Да как ты смеешь! Я тебя как дочь воспринимаю!
— Как дочь? — Полина захохотала. — Вы постоянно говорите мне, что я плохая жена! Что не умею ни готовить, ни убираться! Что Антон со мной несчастен!
— Мам, ты правда такое говорила? — нахмурился Антон.
— Я хотела научить ее быть хорошей женой! — оправдывалась мать.
— Научить? — Полина подошла ближе к столу. — Вы хотели сломать меня! Заставить чувствовать себя неполноценной в собственном доме!
— Не выдумывай! — отмахнулась свекровь.
— Я ничего не выдумываю! Вы говорили, что мои сырники невкусные! Что суп пересоленный! Что борщ жидкий! Что квартира грязная! А теперь еще и решаете, кто здесь будет жить!
Антон растерянно переводил взгляд с жены на мать.
— Поль, может, действительно не стоит так сильно реагировать?
— Не стоит? — Полина посмотрела на мужа с недоумением. — Ты вообще меня слышишь? Я говорю, что твоя мать три месяца меня унижает!
— Никого я не унижала! — возмутилась Валентина Ивановна. — Просто пыталась воспитать из тебя нормальную хозяйку!
— Все! — отрезала Полина. — Хватит! Валентина Ивановна, Юля, покиньте мою квартиру. Немедленно.
— Ты с ума сошла? — растерялся Антон.
— Нет, я наконец-то пришла в себя. Антон, если ты хочешь помочь сестре — помогай. Но не в моей квартире.
— Полинка, одумайся, — попыталась смягчить тон Валентина Ивановна. — Мы же семья.
— Нет, — покачала головой Полина. — Мы не семья. Семья — это когда друг друга уважают. А вы меня не уважаете.
— Поль, ну ты же не можешь выгнать мою сестру! — взмолился Антон.
Полина молча прошла в прихожую и открыла дверь.
— Могу. И выгоняю. Всех.
Валентина Ивановна с возмущенным видом собрала сумку. Юля поспешно надела куртку, избегая смотреть на Полину.
— Невероятно просто, какая наглость! — бросила на прощание свекровь. — Антон, ты видишь, какая у тебя жена?
— Вижу, — устало ответил муж. — Иди, мам.
Когда дверь закрылась, Полина прислонилась к ней спиной. Антон стоял посреди коридора, растерянный и злой.
— Ты перегнула палку, Поль.
— Нет, Антон. Это ты перегнул палку. Ты позволял матери меня унижать.
— Она не унижала. Просто пыталась помочь.
Полина покачала головой. Говорить было бесполезно. Антон никогда не поймет. И, кажется, с этим пора было что-то делать.
Через неделю Полина подала на развод. Антон пытался отговорить, обещал поговорить с матерью, но было поздно. Полина поняла — если муж не защищает жену от собственной матери, такой брак обречен.
Развод прошел быстро и без скандалов. Квартира осталась за Полиной — она покупала ее до брака.
Теперь Полина снова жила одна. В тишине и покое. Готовила сырники такими, какими хотела. И никто не говорил ей, что они недостаточно воздушные.
– Ты оbя зана опLаtиtь мне опеRацию! Ты же семья, – свекровь уже забыла, как называ Lа меня нахLеbницей и нiкем