– Надо вызывать полицию, – Алексей достал телефон, и Марина впервые увидела, как дрожат его пальцы. – Составим протокол…
– Нет! – Ольга рухнула на колени, гордая, самоуверенная гостья теперь ползала по полу, вцепившись в штанины Алексея. – Пожалуйста! Мы всё компенсируем! Продадим что-нибудь… Только не вызывайте полицию! У меня дети…
– Алло, Машенька! Ты где? Мы уже час в Домодедово торчим! – раздался незнакомый женский голос в телефоне.
Марина не успела ответить — звонившая отключилась. Через минуту пришло сообщение: «Марь, это Оля! Чего не берешь трубку? Ладно, сами доберёмся, только адрес напиши!»
Она смотрела на экран, пытаясь вспомнить, кто такая Оля. Днём было какое-то странное сообщение: «Через два часа прилетаем, встреть!». Она даже не стала сохранять номер — наверняка ошибка. Хотела выяснить, но закрутилась, конец года, дел по горло. О странных сообщениях вспомнила уже дома.
Звонок в дверь заставил вздрогнуть.
– А вот и мы! – радостно заявила светловолосая женщина на пороге. За ней — двое детей и гора чемоданов. – Представляешь, какую цену за такси заломили? Безобразие. И ты хороша, не написала ничего. Еле у тёти Любы адрес выпросили. Уже думала, в гостиницу поедем.
– Простите, вы кто?.. – растерянно спросила Марина.
– Оля я, дочка тёти Нади из Саратова! Мы же на похоронах дяди Коли виделись, помнишь? Я ещё тогда на сносях была!
– А зачем вы приехали? – Марина пыталась осмыслить.
– Как зачем? В гости! Каникулы проведём, детям столицу покажем. Да, ребята?
Марина наблюдала, как незваные гости распаковываются в прихожей. В голове крутились обрывки: тётя Надя, дядя Коля, похороны… Лет десять назад?
Дети лет десяти и одиннадцати уже заглядывали в комнаты.
– Стоп! – Марина попыталась пресечь вторжение. – Вы не можете вот так просто…
– Маш, а где детей уложить? О, вот комната свободная?
– Это кабинет мужа. И вообще…
– Отлично! Диван большой, места хватит.
Марина представила, как отреагирует Алексей. Он задерживался, завершал годовую отчётность. В кабинете тем временем разворачивалась бурная деятельность.
Марина, наконец, пришла в себя.
– Прекратите! Вы не можете просто так вторгаться в чужой дом!
– Машенька, ну мы же родня! Сейчас распакуемся, чайку попьём…
Марина ощутила нарастающее бешенство. Ещё утром она мечтала о спокойных праздниках. А теперь в её доме хозяйничает какая-то дальняя родственница.
– Всё. Вы не можете остаться. У нас свои планы.
– Да какие планы? – Оля махнула рукой. – Всё равно дома сидите. А так — веселее!
– Нам не во что переобуться, – буркнул старший, осматривая полки.
– Сейчас найдём. О, игрушки?
Мальчишки тут же прижались к стеклянной витрине.
– Стоп! Это коллекционные модели. Трогать нельзя!
Старший уже тянулся к дверце.
– Руки! Убери руки!
– Маш, ну чего ты как злюка? Мальчики аккуратно…
– Нет. Это коллекция мужа. Дорогая.
– Подумаешь! У меня тоже машинки есть, нормальные, большие.
Оля положила руку на плечо Марины:
– Они аккуратно, только посмотрят. Правда, мальчики?
Дети закивали. Старший снова тянется к витрине.
– Нет! Немедленно убери их. И вообще…
Звук ключа в замке.
– Мальчики, ни к чему не прикасайтесь, – строго сказала Марина.
На пороге появился Алексей. Сумка, папка с документами. Его взгляд скользнул по чемоданам, затем на незнакомку.
– Здравствуйте! Вы — Алексей? Я столько слышала от тёти Любы!
Алексей вопросительно посмотрел на Марину.
– На кухню, – чётко произнесла Марина. – Надо поговорить.
Оказавшись за столом, она не дала Оле вставить ни слова:
– Утром пришло сообщение с просьбой встретить кого-то. Я проигнорировала. А сейчас — вы с детьми и чемоданами. Заявляете, что останетесь.
– Мы же родня! Погуляем, Москву покажем…
– Мы виделись один раз десять лет назад. И прежде чем приезжать, стоило договориться заранее.
– Я звонила, ты трубку не брала!
– За два часа до прилёта. Это нормально?
Алексей молчал. Оля ёрзала на стуле:
– У вас же квартира большая, праздники…
– При чём тут тётя Люба? – Марина уже не сдерживалась. – У нас планы! Мы не обязаны…
Грохот. Звон стекла.
В кабинете застыл кадр: мальчик держит красный «Жигули», осколки стекла, разбитые машинки. Младший спрятался за кресло.
– Он! – дрожащий голос. – Я не трогал!
– Врёшь! Ты полез!
Позади тяжёлые шаги — Алексей. Он застыл, взгляд упал на пол.
– Положи машинку. Медленно.
– Дети! Я просила подождать!
– Замолчите! – Марина не узнала свой голос. – Мы запрещали! Вы не поняли слово «нельзя»?
Алексей взял «Жигули». Вмятина, зеркало отлетело. Он открыл днище — внутри детали.
– Это модель 1971 года. Коллекционная. Искал пять лет.
Оля попыталась улыбнуться:
– Ну сломалась машинка…
– Эта стоит больше 200 тысяч. С историей. Таких почти нет.
Оля побледнела:
– Сколько?
Марина жёстко:
– Двести тысяч. И две другие тоже коллекционные.
Оля схватилась за сердце:
– Мальчики, как же так… У нас нет таких денег!
– Надо было думать! – Марина тряслась от гнева. – Мы просили!
– Но это просто машинки… Дети не знали…
– Они знали! Мы дважды сказали!
– Мы заплатим! В рассрочку!
– Поздно. – Марина взяла справочник. – Вот адреса хостелов. Уходите.
– Но праздники, всё занято!
– Это ваши проблемы. Сейчас составим расписку о возмещении. Юристы подъедут.
Через час — бумаги, оценки ущерба, договор. Оля молча подписывает. Дети в углу.
– Рассрочка на год. Первый платёж — 15 января.
– Продадим дачу, – шепчет Оля.
У двери оборачивается:
– Марин…
– Не надо. Просто уходите. И никогда больше…
Хлопает дверь. Тишина.
Марина сползает по стене.
Алексей у витрины, перебирает уцелевшие модели.
– Я закажу новую витрину. С сигнализацией.
Он усмехается:
– Думаешь, ещё родня нагрянет?
– После этого? Вряд ли. Надеюсь, тётя Люба оповестит всех, какие мы чудовища. Детей в Москву не пустили, машинки пожалели…
– Машинки, – тихо повторяет Алексей.
Они молчат. Где-то гудит электричка. Марина вдруг представляет, как Оля с детьми скитается по ночной Москве, и понимает: ей их не жаль.
– Знаешь, – говорит она, – раньше не понимала, зачем ты возишься с машинками. Хотела сказать — хватит. А теперь…
– Душа, – отвечает он. – У каждой — душа.
Она обнимает его:
– С Новым годом нас.
– С Новым.
За окном снег. Новый год. Новый порядок. И, наконец, тишина.
Мать не успокоится. Нет