Что произошло в этот вечер, навсегда изменит их жизни.
— Я долго искала тебя, Арина, — вдруг сказала она. — Очень долго.
Знаешь, нелегко найти ребенка, которого оставила в роддоме двадцать два года назад.
Арина в третий раз проверила, достаточно ли нагрелись пряди под фольгой, на которые была нанесена краска.
Ее руки, порхающие над головой клиентки, казались невесомыми, будто и не касались волос вовсе.
Со стороны могло показаться — просто водит в воздухе, а на деле творила настоящее волшебство.
— Ариночка, милая, — щебетала сидящая в кресле дама, — только ты умеешь так угадать с оттенком.
В прошлый раз муж прямо обомлел, когда меня увидел.
Сказал — помолодела лет на десять!
Арина улыбнулась краешком губ. За три года работы она привыкла к восторженным отзывам, но каждый раз было приятно.
Она любила свою работу — превращать женщин в королев, дарить им уверенность и радость.
Да что там — она жила этим.
— Анжела Петровна, вам идет быть блондинкой, — негромко ответила она, снимая первую прядь. — У вас такой благородный цвет кожи.
Вот увидите, сегодня результат будет еще лучше.
В зеркале отразилась довольная улыбка клиентки. Арина мельком глянула на часы — половина двенадцатого.
После Анжелы Петровны еще три записи, а потом…
Дверь салона распахнулась, впуская декабрьский холод и женщину в роскошной норковой шубе.
Арина видела ее отражение в зеркале — высокая, статная, с идеальной осанкой и надменным выражением лица.
Такие обычно ходят к Марку — самому дорогому мастеру салона.
Но женщина, небрежно сбросив шубу на руки администратору, направилась прямиком к креслу Арины.
— Это вы — Арина? — В голосе прозвучали властные нотки. — Мне нужна стрижка. Прямо сейчас.
Арина обернулась, стараясь сохранять профессиональную невозмутимость:
— Простите, но у меня запись на месяц вперед. Я могу предложить…
— Я — Виктория Фариева, — перебила женщина так, словно одного этого имени было достаточно для решения любых проблем. — Мой муж владеет этим салоном.
И я хочу, чтобы меня подстригли именно вы. Прямо сейчас.
В повисшей тишине было слышно, как тикают часы на стене.
Анжела Петровна беспокойно заерзала в кресле.
Арина почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Да, она знала фамилию Фариев. Кто ж ее не знал в их городке?
Рудольф Фариев — главный меценат, благотворитель, владелец половины торговых центров.
Его портрет висел в холле салона. Но его жену Арина видела впервые.
— Я… — начала она, но Виктория уже опустилась в соседнее кресло.
— Ваши клиентки подождут, — отрезала она. — Или вы сомневаетесь в том, кто здесь главнее?
Арина беспомощно взглянула на администратора. Та лишь развела руками — мол, ничего не поделаешь, придется подчиниться.
— Анжела Петровна, — мягко обратилась Арина к своей клиентке, — вы не будете против, если мою работу закончит Светлана?
Она прекрасный мастер, а у меня форс-мажор.
Простите.
Та понимающе кивнула. А Виктория уже развернулась к зеркалу, критически разглядывая свое отражение.
— Мне надоела эта длина, — заявила она. — Хочу что-то… более дерзкое. Вы ведь умеете делать дерзкие стрижки?
Арина машинально кивнула, разглядывая роскошные каштановые волосы Виктории.
Такой цвет не спутаешь ни с чем — натуральный, глубокий, с теплым отливом.
Странно, но что-то в этом оттенке показалось ей смутно знакомым.
Пока она работала, Виктория не умолкала ни на минуту: щебетала о Париже, рассуждала о французских косметологах, сокрушалась о том, что вынуждена жить в «этом захолустье» из-за мужа.
— А вы, — вдруг спросила она, пристально глядя в зеркало, — вы не думали перебраться в столицу?
С вашим талантом вы сможете работать в известных салонах.
Арина пожала плечами:
— Мне и здесь хорошо. Тут моя семья, друзья.
— Семья? — В голосе Виктории мелькнуло что-то странное. — Родители, наверное, гордятся такой талантливой дочерью?
— Да, — просто ответила Арина, не понимая, почему от этих расспросов ей становится не по себе. — Они у меня замечательные.
Виктория помолчала, разглядывая свое преображенное отражение.
Новая стрижка действительно молодила ее, делала черты лица мягче, убирала налет надменности.
— Просто великолепно, — протянула она наконец. — Теперь я понимаю, почему все так рвутся к вам записаться. У вас действительно… дар.
Она достала из сумочки купюру, небрежно бросила на столик:
— Сдачи не надо. И знаете что? Я бы хотела поговорить с вами в более… неформальной обстановке.
Может быть, вы позволите мне заехать к вам домой? Скажем, сегодня вечером?
Арина растерялась. Такого в ее практике еще не случалось.
— Зачем? — только и смогла выдавить она.
Виктория улыбнулась — странной, почти хищной улыбкой:
— У меня есть… деловое предложение. Думаю, оно вас заинтересует.
И, не дожидаясь ответа, направилась к выходу.
У самой двери обернулась:
— Я заеду в семь. Надеюсь, ваши родители тоже будут дома.
Весь оставшийся день Арина не находила себе места.
Что-то было не так в этой странной женщине, в ее внезапном интересе, в том, как пристально она вглядывалась в лицо Арины. Будто искала что-то.
Домой она вернулась раньше обычного. Мать хлопотала на кухне — пекла свои знаменитые пирожки с капустой.
От родного запаха теста и специй на душе потеплело.
— Мам, — Арина прислонилась к дверному косяку, — тут такое дело… К нам вечером гости.
Мария Сергеевна обернулась, вытирая руки о передник:
— Максим приедет? Так ведь не пятница еще.
— Нет, не Максим. — Арина помялась. — Жена хозяина салона. Фариева.
Мать застыла с полотенцем в руках:
— Виктория? А зачем?
— Говорит, деловое предложение какое-то, — Арина пожала плечами. — Странная она, мам.
Весь день меня разглядывала, вопросы задавала. О семье, о вас с папой…
В глазах Марии Сергеевны мелькнуло беспокойство. Она отвернулась к плите, но Арина успела заметить, как дрогнули ее руки.
— Мам, все хорошо? — встревожилась она.
— Да-да, конечно, — торопливо отозвалась мать. — Просто неожиданно. Надо отцу позвонить, пусть пораньше с работы придет.
Ровно в семь у ворот остановился черный «Мерседес».
Виктория выпорхнула из машины, придерживая полы все той же норковой шубы.
В руках — пакет с логотипом дорогого магазина.
— Добрый вечер! — пропела она с порога. — А вот и я! Это вам, к чаю.
Арина приняла пакет, пропуская гостью в дом. В прихожей уже ждали родители — непривычно напряженные, настороженные.
— Мария Сергеевна! — всплеснула руками Виктория. — Боже мой, как давно это было… Вы совсем не изменились!
Мать побледнела:
— Вы… знаете меня?
— Конечно! — Виктория сбросила шубу, прошла в гостиную. — Я же рожала в вашей больнице. Двадцать два года назад.
В комнате повисла звенящая тишина.
Арина переводила взгляд с матери на гостью, пытаясь понять, что происходит.
А Виктория уже устроилась в кресле, закинув ногу на ногу:
— Присядем? Нам многое нужно обсудить.
Они сели — Арина рядом с отцом на диване, мать — в кресло напротив Виктории.
Та достала из сумочки сигареты, но передумала закуривать.
— Я долго искала тебя, Арина, — вдруг сказала она. — Очень долго.
Знаешь, нелегко найти ребенка, которого оставила в роддоме двадцать два года назад.
Арина почувствовала, как комната поплыла перед глазами.
Отец крепко сжал ее руку.
— Что… что вы такое говорите? — прошептала она.
— Правду, девочка моя. — Виктория подалась вперед. — Я твоя мать.
Биологическая мать.
Это я оставила тебя той ночью в больнице.
Мария Сергеевна вскочила:
— Как вы смеете! Явились через столько лет…
— Сядьте, — жестом оборвала ее Виктория. — Я пришла не ссориться.
Я хочу все объяснить.
Тогда, двадцать два года назад, у меня не было выбора.
Рудольф был в командировке, я… оступилась.
Но ребенка я оставить не могла — это разрушило бы мой брак.
Она говорила еще что-то — о деньгах, о компенсации, о том, как теперь все можно исправить.
Но Арина уже не слышала.
В ушах шумело, перед глазами плыли красные круги.
— Уходите, — тихо сказала она. — Немедленно уходите из нашего дома.
— Но милая…
— Вон! — Арина вскочила, чувствуя, как по щекам катятся слезы. — Вы мне никто! Слышите? Никто!
Моя мама — вот она!
А вы… вы просто…
Договорить она не успела. Входная дверь распахнулась, и на пороге возник высокий седой мужчина в дорогом пальто.
Рудольф Фариев собственной персоной.
— Довольно, Вика, — голос Рудольфа звучал устало и глухо. — Я знал, что этот день когда-нибудь настанет.
Виктория замерла с открытым ртом. Даже ее безупречный макияж не мог скрыть, как побелело лицо.
— Ты… знал? — только и смогла выдавить она.
— Да. С самого начала. — Рудольф присел в кресло, расправил складку на брюках. — Я вернулся из той командировки на неделю раньше.
И первым делом поехал в больницу — твой отец был совсем плох. Он-то мне все и рассказал.
Мария Сергеевна тихо охнула. Арина чувствовала, как дрожат ее пальцы, стиснутые в кулаки.
— Твой отец, Вика, — продолжал Рудольф, — просил меня позаботиться о внучке.
Знаешь, что он сказал?
»Она ни в чем не виновата. Не дай ей пропасть».
И я обещал.
Он повернулся к Марии Сергеевне:
— Помните те конверты от главврача? Ежемесячные «премии»?
Это была моя помощь. Я следил, чтобы у Арины было все необходимое.
А когда она выросла и проявила такой талант… — он слабо улыбнулся, — я купил этот салон.
Создал место, где она сможет реализовать свой дар.
— Так вот откуда эти деньги, — прошептала Мария Сергеевна. — А я-то думала..
Виктория вскочила, метнулась к мужу:
— Рудик, но я же не знала! Я была молода, гл..упа…
— Молчи. — В его голосе зазвенела сталь. — Ты бросила собственного ребенка.
А теперь вспомнила о ней? Явилась сюда — зачем?
Похвастаться своим благородством? Или просто от скуки решила поиграть чужими судьбами?
Он поднялся, подошел к Арине. В его взгляде читалась странная смесь нежности и боли:
— Я составил завещание. Салон красоты и часть моего состояния перейдут к тебе, Арина.
Это не изменит прошлого, но, может быть, хоть как-то возместит то, чего ты была лишена.
Хотя, — он улыбнулся, — я не уверен, что ты была чего-то лишена.
— Что?! — взвизгнула Виктория. — Ты не можешь! Я твоя жена!
— Которая предала не только меня, но и собственного ребенка, — отрезал Рудольф. — Кстати, раз уж мы заговорили о предательствах — я подаю на развод.
Виктория пошатнулась, схватилась за спинку кресла:
— Ты не посмеешь! После стольких лет…
— Посмею. Я держал тебя рядом только из-за обещания, данного твоему отцу.
Но теперь… — Он покачал головой. — Теперь этот фарс окончен.
Виктория выбежала из комнаты, хлопнув дверью. С улицы донесся рев мотора — ее машина сорвалась с места.
В наступившей тишине было слышно, как тикают часы на стене.
Арина сидела, оглушенная, пытаясь осмыслить произошедшее.
Столько лет этот человек заботился о ней издалека. Столько лет берег, помогал, создавал условия для ее развития.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Рудольф покачал головой:
— Это меньшее, что я мог сделать. Знаешь, твой дед был удивительным человеком. Он бы гордился тобой.
– В твоей квартире поsелиtsя моя сестра. Выг0 няй своих родственников! – п0требо вал муж