Накануне свадьбы Денис не испытывал сомнений. Всё было давно решено, ещё до армии, так что тянуть нечего. Его семья с волнением готовилась к торжеству. Он намеревался жениться на хорошей, понятной девчонке Вере, которая ждала его все два года службы. Верка была девкой именно что хорошей, без всяких там сюси-муси: училась, родителей слушалась, свекровь будущую уважала с детства, будто знала, что суждено им роднёй стать. Да и на лицо недурна, глянуть приятно, а фигура, как говорил отец Дениса:
— Работящщща! Такая и родит легко, и поле вспашет. Ух, хорррошая, крепкая девка-то! Рад я за сына, что головой выбирал невесту!
— Молчи, развратник, — обрывает его жена, — не для тебя выбирал, а себе, ишь, распустил слюни.
— А я что?
— А то! Так говоришь, будто и сам не прочь.
— Не ревнуй, жена! Лучше тебя не бывает!
Вера уже давно стала частью семьи жениха. Пока Денис был в армии, она поддерживала его письмами, высылала свои фото и Денис бережно хранил их, любовался иногда. Денису было спокойно оттого, что жизнь только начинается, а в ней уже всё так стабильно, есть любимая, с которой легко представить счастливую семью. Они были знакомы с детства и Денис думал, что это и есть любовь — те чувства что он к ней испытывал. С ней было приятно и комфортно, Вера не раз доказывала ему свою преданность и любовь.
Сама Вера держалась за эти отношения крепко, в роли мужа представляла только Дениса, была девушкой серьезной, в чем-то даже слишком: улыбалась только по весомому поводу, говорила к месту и мало. Она была понятной, как пятак, но это был Денисов пятак, такой родной, блестящий от постоянных касаний, и он давно сосчитал на его ребре все рифления. Они ещё перед армией решили, что поженятся после дембеля.
Всё уже было договорено-обговорено между родителями молодых: выбрано место где праздновать, кого пригласить (народу намечалась целая прорва — очень большая станица, да и родственников не мало), на чем ехать в Загс, что надеть, свахи разработали меню и договорились с подругами о помощи в готовке.
Мужчины подготовили место в саду — решили праздновать у Обуховых, у Дениса, место перед баней было самое подходящее. Там устанавливали сколоченные из брусьев столы буквой «П», затем придирчиво осматривали их, слегка наваливаясь — не шатаются ли.
Мать с сестрой между работой и школьной учёбой (были последние дни мая, а свадьба в первый день лета) носились по дому. Там пахло воском, которым натёрли полы, и накрахмаленными вещицами: занавесками, вышитыми вручную накидками для горки подушек, полотенцами… Из ковров и дорожек была выбита пыль.
Свадьба через четыре дня!
— Дениска, родной сходи-ка в магазин, разменяй деньги на более крупные купюры, — попросила Анна Петровна, суя ему в руки плотную пачку мелких денег. — Стыдно такую мелочь вам дарить, засмеют соседи.
Денис кивнул, сунул деньги в карман и вышел. День был ясный, тёплый. По дороге встретил старых приятелей — Кольку и Санька. Те сразу заухмылялись.
— О, жених! — Колька свистнул. — Небось, дрожишь, как осиновый лист?
— Чего дрожать? — Денис усмехнулся.
— И правильно. Мы твою Верку два года охраняли, — подмигнул Санька. — Ни один мужик к ней близко не подходил! Будь спокоен!
Денис фыркнул:
— Вере охрана не нужна. Я ей как себе доверяю.
Приятели переглянулись, засмеялись, но дальше не стали приставать. Разошлись.
Денис зашагал дальше, к новому магазину на краю станицы. В голове — предсвадебные хлопоты, списки гостей и этот чёртов выкуп. Всё продумано, всё привычно — на свадьбах он гулял пацаном не раз, и выкуп казался ему очень смешным пунктом, только в этот раз клоунадничать придётся ему с друзьями.
С такими мыслями он зашёл внутрь магазина… И ослеп.
Это был настолько яркий свет, будто все лампы разом вспыхнули, будто где-то рядом взорвали беззвучную атомную бомбу. У Дениса спёрло дыхание, мысли разбежались кто куда, он вообще не мог сообразить кто он такой и что здесь делает. Время остановилось на какой-то прекрасной, недостижимой ноте и в голове слышалось только ДЗИИИНЬ. Сотни, тысячи мелких колокольчиков зазвенели вокруг него. Мир, такой привычный, серый мир, в котором он готовился к свадьбе с Верой, вдруг обрушился, навсегда развалился и не собрать его по кирпичикам, ибо это уже было не нужно ему.
За прилавком стояла девушка и от неё исходил этот ослепительный свет. Лёгкая, воздушная, с пушистыми светлыми волосами, похожими на одуванчик. Волшебный импульс охватил Дениса. Девушка вежливо улыбнулась ему и немного подалась вперёд. Должно быть, Денис, как болван, простоял на пороге с минуту и лицо у него было такое, словно он бродил до этого по луне и вдруг обнаружил на ней магазинчик.
— Что вы хотели? Вам подсказать? — спросила она.
Её голос, как лёгкий ветерок, обдал Дениса тёплой свежестью.
Денис открыл рот, но слова застряли. Вспомнил про деньги, но руки не слушались.
— Я… — пробормотал он.
Девушка смотрела на него с лёгким удивлением.
Он потоптался на месте, затем ткнул пальцем на полку с чаем. Он сунул продавщице деньги. Сколько испуга, непонимания, даже ужаса было в его глазах! Что происходит?! Девушка тоже косилась на него недоумённо.
«Должно быть, она приняла меня за отсталого,» — сокрушённо подумал Денис.
Он получил сдачу и вышел, не пересчитывая, как это делал обычно — мать приучила.
Отойдя немного от магазина, он остановился посреди улицы. Дальше идти просто не мог, он всё ещё был словно ослепший, а перед глазами — только она. Денис не понимал как такое возможно. Разве может настолько сильно ударить в голову с первого взгляда?! Голова его кружилась, он был в стельку пьян… Но не от алкоголя.
Деньги так и остались не разменянными.
Домой вернулся бледный, сам не свой. Люди здоровались с ним, а он их просто не видел.
— Ну что, разменял? — спросил отец, откладывая газету.
Денис молча положил на стол пачку купюр — те самые, мелкие.
— Магазин закрыт разве? — нахмурилась мама.
Он поднял на них глаза. Голос звучал чужим и Денис слышал себя, как из телевизора:
— Свадьбы не будет. Я влюбился.
Тишина.
Мать сперва схватилась за платье.
— Ты что несёшь??? — не понял отец.
Денис упрямо поджал губы. Опершись о дверной косяк, он смотрел в сторону, в окно. Его лицо подрагивало.
— Ой, Божечки, ой, что же это… — начала причитать мать, глядя на абсолютно серьёзного сына, на лице которого камнем застыло решение.
— Не женюсь на Вере. Не могу. Люблю другую намертво, поймите.
Денис стоял, сжимая в кармане коробочку чая, и думать ему следовало бы только об одном:
«Как же теперь Вере в глаза смотреть?»
Но он думал только об одуванчике-продавщице. Вот она — его судьба! Теперь он точно знал что такое любовь! А чувства к Вере можно назвать очень хорошей дружбой, привязанностью, но ничего и близкого к сегодняшним эмоциям он к ней не испытывал.
Мечтать об «одуванчике» ему пришлось не долго: мать завыла так, словно он только умер, а отец, взревев и обозвав сына позорным кобелём, выхватил из шкафа свой кожаный ремень и пообещал, что дурь эту из него сейчас же выбьет.
— Бей! Хоть убей меня! Давай! Запирай, лишай всего! — согласился Денис. — А я всё равно женюсь на той девушке.
Отец несколько раз прошёлся по спине и всей задней части сына ремнём. С каждым взмахом он бил всё сильнее, но Денис только сдавленно ухал, а звонко вскрикивала, словно это били её, мать. Отец, ругаясь, всячески обзывая его и кляня, спрашивал:
— Прошло?
— Не-а.
И бил дальше.
После пятого раза он плюнул, бросил в угол ремень и заявил, что Денис весь в деда кобеля, естественно, по линии матери.
— Чертово семя! Чтоб вас всех разразило! Придумал нас всех опозорить! Как людям в глаза смотреть? Я о её родителях. Ты подумал? А Верке что говорить? Она там уже сидит в платье!
Денис молчал. Отец вышел на крыльцо и достал пачку с папиросами. Мать валялась на кровати и ревела.
Этот день и следующий в доме Обуховых стояла тяжелая, гнетущая тишина, нарушаемая только рыданиями матери и глухим рокотом отцовского голоса. Дениса не выпускали из дома, словно он был не взрослым мужчиной, а провинившимся мальчишкой.
— Опомнись! — хрипел Иван Сергеевич, сжимая кулаки. — Да как ты мог?! Вера — золото, а не девушка!
— Я не могу, — твердил Денис, глядя в пол. — Не могу жениться, если сердце не лежит.
— Сердце! — мать всхлипнула. — Да ты просто с ума сошел, Денис!
Приготовления к свадьбе застопорились, мать притворялась перед свахой больной, то тут у неё болит, то там отваливается, но ничего, успеем… Сама же проклинала себя за ложь, стыд разливался по щекам.
К обеду второго дня родители, отчаявшись, позвали его друзей — Кольку и Санька. Мол, может, сверстники образумят.
Ребята пришли, выслушали, переглянулись.
— Ну, это дело серьезное, — сказал Колька, почесывая затылок. — Надо сперва на ту девку посмотреть.
— А то мало ли, — подхватил Санька. — Может, у тебя просто крышу снесло от армии. Баб давненько не видел.
И они отправились в тот самый магазин.
Долго топтались у входа, перешептывались. Наконец, Колька, набравшись храбрости, зашел первым. Через минуту выскочил, глаза круглые, ухмыляется.
— Ну что? — спросил Санька.
— Заходи сам, — только и сказал Колька.
Санька зашел. Вернулся еще быстрее, с тем же выражением лица.
— Ну?
— Да… — Санька облизнулся. — Штука.
Потом они зашли вместе. Долго бродили вдоль прилавков, делая вид, что выбирают товар, но взгляды их так и норовили скользнуть в сторону кассы. Девушка-одуванчик смущенно опускала глаза, краснела и нервно перебирала мелочь.
— Вам что-то нужно? — наконец спросила она тихо.
— Да нет, — Колька закашлялся. — Просто смотрим.
— Просто смотрим, — кивнул Санька и мысленно добавил: «На тебя».
И они вышли.
Вернулись к Денису, где родители ждали с надеждой.
— Ну что, ребята? — спросил Иван Сергеевич. — На вас вся надежда.
Колька и Санька переглянулись. Потом Колька вздохнул, потер ладонью подбородок и сказал:
— Дядь Вань… а она действительно хороша.
— Что?! — ахнула мать.
— Ну, в смысле… — Санька заерзал. — Красивая. Прям очень. И милая. Нуу… в общем, ничего так.
— Да вы что, с ума сошли все трое?! — взревел Иван Сергеевич.
Но друзья только развели руками.
— Мы ж не говорим, что он прав, что надо отменять свадьбу, — пробормотал Колька. — Но… понимаете… любовь нечаянно нагрянет…
— Вооооон! — взревел, подпрыгивая, отец, и ребята с радостью юркнули за дверь.
Денис сидел, опустив голову, но в уголке рта дрожала чуть заметная улыбка. Мать закрыла лицо руками:
— Господи, да что же это такое…
Иван Сергеевич долго стоял на крыльце, курил одну за другой папиросы, потом вдруг резко стряхнул пепел и вернулся в дом, чтобы решительно надеть кепку.
— Ваня, куда ты?! — всхлипнула жена.
— Посмотреть на эту… диво-птицу, — бросил он через плечо.
Денис сидел за столом, сжав кулаки. Он не пытался остановить отца. Пусть смотрит. Пусть все смотрят. Они всё равно не поймут.
Магазин встретил Ивана Сергеевича тем же ослепительным светом. Он даже зажмурился на секунду. А когда открыл глаза — увидел её. Девушка за кассой подняла на него испуганные глаза — большие, ясные, как лесные озёра.
— Здравствуйте, — сказала она.
Иван Сергеевич молчал. Стоял, смотрел. Потом резко развернулся и вышел.
Домой вернулся бледный, сел за стол, налил стопку. Выпил. Потом ещё одну.
— Ну что? — спросила жена, заламывая руки.
— Ладно, — глухо сказал Иван Сергеевич. — Женись.
Денис поднял голову, не веря.
— Как хоть зовут её? — спросил отец.
— Не знаю ещё… — признался Денис. — Она наверное какая-то приезжая, не из местных.
— Как же?! — ахнула мать. — Так вы даже не знакомы?
— А если она не свободна? — хрипло спросил отец.
Денис встал. Глаза горели.
— Всё равно. Отобью. Буду драться, выкраду и увезу. Я просто знаю, что только она будет моей женой!
Иван Сергеевич снова налил себе. Выпил.
— Д у р а к, — сказал он. Но в голосе уже не было злости.
Мать снова заплакала.
— А Вера? Бедная Верочка…
Денис сжал зубы.
— Я ей всё объясню.
— Объяснишь, — усмехнулся отец. — После двух лет ожиданий.
Денис вышел во двор, взглянул на небо — ночь обещалась быть звездной. Где-то там, через улицу, Вера, возможно, в десятый раз примеряет свадебное платье. А он стоял и думал о девушке, имя которой даже не знал. Но знал одно — назад дороги нет.
Денис шел к дому Веры медленно, будто ноги стали свинцовыми. Каждый шаг отдавался в висках тяжелым стуком. Он знал — это будет самый трудный разговор в его жизни.
Вера открыла дверь сразу, словно ждала. На ней было то самое голубое платье с фотографии — то, в котором она снималась для него в армию. Она встречала его с радостным блеском в глазах.
— Денис! — она улыбнулась, поправляя непослушную прядь волос. — Как вовремя, я как раз хотела показать тебе…
Она сделала шаг назад, приглашая войти. В прихожей висело её свадебное платье — белое, воздушное, с кружевными рукавами.
— Ой, не смотри на платье, это к несчастью! — загородила его собой Вера.
— Вера, мне нужно поговорить с тобой, — голос Дениса звучал чужим.
Она замерла, уловив что-то в его тоне.
— Что-то случилось?
Он провёл ладонью по лицу, чувствуя, как подступает тошнота. Она завела его в свою комнату.
— Я не могу жениться на тебе.
Вера медленно опустилась на стул, будто ноги перестали её держать.
— Я встретил другую, — уточнил Денис с видом побитой собаки.
Глаза Веры расширились. Она сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Ты шутишь.
— Я никогда не врал тебе. И сейчас не могу.
Комната начала плыть перед глазами. Вера вскочила, схватила со стола фотографию — они с Денисом на выпускном.
— Два года! — её голос дрожал. — Две зимы, два лета я ждала! Каждую неделю письма, каждую ночь мысли о тебе!
Денис опустил голову.
— Я думал, это любовь. А оказалось…
— Оказалось что? — она швырнула фотографию, стекло разбилось.
— Что любовь другая. Это когда без воздуха. Когда видишь человека и понимаешь — всё, конец. Я пропал.
— И с этой… ты так себя чувствуешь?
Он кивнул.
Тогда она сделала неожиданное — спокойно подошла к шкафу, достала коробку с его письмами из армии.
— Возьми.
— Вера…
— Я сказала, возьми! — она вдруг закричала, швырнув коробку ему в руки. Конверты рассыпались по полу. — И убирайся с этими письмами. В них ты мне писал о какой-то не той любви!
Денис видел, как слёзы наконец прорвались — они текли по её лицу, но она даже не пыталась их вытереть.
— Прости, — прошептал он.
— Уходи. Будь счастлив. Я… я обещаю, что не вмешаюсь в твою жизнь никогда.
Когда дверь за ним закрылась, Денис услышал глухой стон, а потом грохот — это Вера рухнула на пол. Он замер, рука сама потянулась к ручке, но…
Он развернулся и пошёл прочь.
На следующий день вся станица гудела. Родители Веры ворвалась к Обуховым с криком:
— Как вы могли?! Ваш сын — подлец!
Отец молчал, опустив голову. Мать металась между всеми, слабо оправдываясь, чувствуя себя безмерно виноватой.
— Мы столько лет дружили семьями! — орал отец Веры. — А ваш Денис нашу дочь в грязь втоптал!
— Мы сами не рады, -пробормотал Иван Сергеевич.
— Не рады?! — мать Веры схватила со стола тарелку и швырнула её об пол. — Да чтоб вы все провалились!
Когда они ушли, в доме Обуховых воцарилась могильная тишина. Дениса же в то время не было дома — он уже стоял у магазина, глядя на ту, из-за которой всё рухнуло. Он вошёл внутрь. Девушка подняла глаза и улыбнулась, и испугалась немного — она порядком устала за эти дни от мужчин и парней, которые приходили в магазин просто так и глазели на неё молча. Но на этот раз Денис, всё также опьяненный, как и впервые, заговорил с ней.
Её звали Леной и она переехала сюда с родителями — её папа ветврач, получил должность, а мама пока устроилась работать в магазин, но заболела и Лена её подменяла. Она оказалась очень лёгкой и простой в общении, их беседы лились сами собой, и Денис без труда пригласил её на прогулку.
Он с ума сходил… Оставлял в её калитке цветы, сочинял незамысловатые песни, дарил подарки без повода. Спустя неделю Денис сделал ей предложение. Она согласилась. Денис рассказал ей о Вере, о том, как увидел её, Лену, и тут же потерял голову. Лена очень расстроилась, ей стало жаль Веру, обидно за хорошую девушку… Но она тоже призналась, что при первой встрече с Денисом её словно пронзило электрическим импульсом.
Они поженились. Через год после их свадьбы вышла замуж и Вера. Она зажила счастливо, а Дениса и Лену перестало терзать чувство вины. Их бракам уже более двадцати лет. Денис ни на один день не пожалел о своём выборе, он обожает жену по сей день. Они не стали ни друзьями, ни врагами с семьёй Веры. Просто «привет». Просто «нормально» при вопросе «как дела». Наверное, слишком глубоко ранил Денис Веру — разрезал пополам её доверие и преданность. А это не склеить ничем.
Перепиши квартиру на моего внука, он ведь твой наследник! — потребовала свекровь, забыв о моих правах