— Марин, я склоняюсь к Турции, — произнесла Татьяна, перелистывая глянцевый каталог. — Пятизвездочный отель, все включено.
— Таня, после твоего развода прошло два года, — голос Марины звучал решительно. — Тебе нужно что-то поэкзотичнее. Нам обеим нужно.
Татьяна усмехнулась, разглядывая фотографии белоснежных пляжей.
— Мне и в Турции будет хорошо. Море, солнце, шведский стол. Что еще нужно для счастья?
— Мужчина! Нормальный мужчина, а не как твой бывший. Поехали в Таиланд. Там такие экскурсии! И люди интересные, — Марина не сдавалась.
Татьяна встала с дивана и подошла к окну, оглядывая свой новенький «Фольксваген», припаркованный во дворе. Тихий спальный район, своя квартира, машина, стабильная работа руководителем отдела в крупной компании. Все, о чем она мечтала.
— Я подумаю, — улыбнулась она. — Давай завтра встретимся в нашем кафе, обсудим варианты.
Закончив разговор, Татьяна решила приготовить ужин. Она включила любимый джазовый плейлист и открыла холодильник. Вечер обещал быть приятным и спокойным.
Телефон зазвонил, когда Татьяна уже заканчивала ужинать. Взглянув на экран, она нахмурилась. «Мама» — высветилось на дисплее. Рука Татьяны замерла над телефоном.
Их последний разговор состоялся две недели назад и закончился весьма напряженно. Брат Татьяны, Сергей, в очередной раз нашел «перспективный бизнес», требующий вложений.
— Тань, всего полмиллиона, — мать тогда говорила быстро, словно боялась, что дочь положит трубку. — Сергей все вернет, он обещал.
— Как предыдущие три займа? — Татьяна тогда еле сдержала раздражение. — Мам, я не банк. И не хочу больше спонсировать его бредовые идеи.
Мать тогда долго кричала, что Татьяна зажралась, что не помогает семье, что брат без ее помощи пропадет. Разговор завершился громкими криками и резко сброшенным звонком.
Телефон продолжал звонить. Татьяна выключила звук и отложила его в сторону. Через пять минут звонок повторился. Затем еще раз. И еще.
— Да что ж такое, — пробормотала Татьяна, глядя на мигающий экран.
В тот вечер мать позвонила десять раз. Каждый пропущенный вызов отзывался неприятным напряжением в груди Татьяны. Но она не сдавалась.
Утром на работе Татьяна обнаружила еще пять пропущенных от матери.
— У тебя все нормально? — спросила ее заместитель Ольга, заметив хмурый взгляд начальницы. — Выглядишь расстроенной.
— Семейные дела, — коротко ответила Татьяна, погружаясь в рабочие документы.
К концу недели ситуация только ухудшилась. Мать звонила каждый день, по несколько раз. Ни одного сообщения — только звонки, от которых Татьяна упорно отказывалась. В воскресенье к матери присоединился отец.
— Дочка, ответь, — раздался его голос из автоответчика домашнего телефона. — Мама переживает. Нам нужно поговорить.
Татьяна удалила сообщение, не дослушав.
— Нет уж, — проговорила она, включая телевизор погромче. — Хватит с меня этих разговоров.
Она знала, что последует за этим «поговорить». Снова уговоры. Снова «помоги брату, ты же не чужая». Снова обвинения в черствости и эгоизме. И если она поддастся сейчас — деньги можно будет считать выброшенными на ветер.
В понедельник утром Татьяна проснулась от звонка. Отец. Она отключила звук и пошла готовиться к работе. На экране телефона светилось уведомление: 27 пропущенных вызовов за выходные.
— Пытаются взять измором, — прошептала Татьяна, убирая телефон в сумку. — Не дождетесь.
На работе ее ждал новый проект и обсуждение квартальных планов. Привычная стабильная жизнь, которую она выстроила после тяжелого развода. Жизнь, в которой не было места манипуляциям и пустым обещаниям.
Вечером, вернувшись домой, Татьяна первым делом проверила автоответчик. Пять новых сообщений. Все от родителей.
— Таня, возьми трубку, — голос отца звучал устало. — Это важно.
Татьяна покачала головой и стерла все сообщения. Не сегодня. Может быть, никогда.
Субботнее утро началось с пронзительного звонка в дверь. Татьяна с трудом разлепила глаза, глянула на часы — 7:30. Она нехотя поднялась с постели и накинула халат.
В коридоре Татьяна машинально подошла к двери и открыла ее, даже не посмотрев в глазок. Это решение она тут же признала ошибочным.
— Танечка! — воскликнула Валентина Сергеевна, мать Татьяны, вталкивая в прихожую огромную сумку. — Наконец-то! Мы думали, ты никогда не откроешь!
Следом за ней в квартиру вошел отец, Николай Петрович, с двумя чемоданами и рюкзаком.
— Привет, дочка, — кивнул он, виновато улыбаясь.
Татьяна застыла у двери, не в силах произнести ни слова. Валентина Сергеевна тем временем уже сбросила верхнюю одежду и направилась вглубь квартиры.
— Ох, какая у тебя гостиная! — восхищалась мать, оглядываясь. — А диван-то какой! Наверное, дорогущий?
Она провела рукой по кожаной обивке, затем прошла на кухню.
— И техника вся новая! Посудомойка, духовка… А холодильник-то какой огромный! У нас с отцом такого никогда не было.
Валентина Сергеевна заглянула в спальню.
— Смотри, Коля, какая кровать шикарная! И шкаф-купе с зеркалами! Таня, а в этой комнате у тебя что?
— Кабинет, — наконец отмерла Татьяна. — Стоп! Что вообще происходит? Почему вы здесь? И почему с вещами?
Родители переглянулись. Валентина Сергеевна вернулась в гостиную и уселась на диван, похлопав рядом с собой, приглашая присоединиться. Татьяна осталась стоять.
— Мам, пап, объяснитесь немедленно, — голос Татьяны звенел от напряжения.
Валентина Сергеевна вздохнула и расправила плечи.
— Понимаешь, тут такое дело… Квартиру я твоему брату отдала. Теперь мы с папой будем жить у тебя!
Татьяна моргнула, не веря своим ушам.
— Ты… что?
— Ну а что такого? — развела руками Валентина Сергеевна. — У Сережи бизнес, ему нужно личное пространство. Ты же видишь, как он старается. А у тебя тут три комнаты! На что тебе одной столько места?
— Да какой бизнес? — Татьяна повысила голос. — Какой, мама? Торговля китайскими поддельными телефонами? Или бесперспективные инвестиции? Или очередная «инновационная» идея, которая провалится через месяц?
— Не смей так о брате говорить! — вскинулась Валентина Сергеевна. — Он старается! Ему просто нужна поддержка семьи!
— Я спрошу еще раз, — Татьяна скрестила руки на груди. — Что значит «отдала квартиру Сереже»?
— Ну как что, — вмешался отец, присаживаясь рядом с женой. — Помнишь Люсю с третьего этажа? Она риелтором работает, все по-быстрому организовала.
— Вы продали квартиру? — Татьяна сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
— Нет, что ты, — поспешила объяснить Валентина Сергеевна. — Подарили. Это же сын. Зачем продавать? Теперь он хозяин, а мы к тебе. У тебя же места полно!
Татьяна глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
— Вы серьезно думаете, что можете вот так заявиться ко мне и остаться жить? Без предупреждения? Без моего согласия?
— Дочь, ну мы же семья, — Николай Петрович развел руками. — Куда нам еще идти?
— К Сереже! — воскликнула Татьяна. — В квартиру, которую вы ему только что подарили!
— Ну как ты не понимаешь, — вздохнула Валентина Сергеевна. — Ему нужно личное пространство. Для бизнеса. И для личной жизни.
— А мне, значит, не нужно? — Татьяна подошла ближе, глядя матери прямо в глаза. — Я, значит, должна все бросить и приютить вас?
— Не приютить, а принять родителей, — Валентина Сергеевна поджала губы. — Мы не бездомные какие-то. Мы твои родители! И имеем право на твою поддержку!
— Как и Сережа, да? — горько усмехнулась Татьяна. — Все ему, всегда. А теперь еще и квартиру.
— Он мужчина! — воскликнула Валентина Сергеевна. — Ему нужна основа для жизни! Ты и так устроена, у тебя все есть!
— Потому что я работаю! — выпалила Татьяна. — Каждый день, годами! А Сережа?
— Он ищет себя, — тихо произнес отец.
— В тридцать восемь лет? — Татьяна рассмеялась. — Пап, он не ищет. Он паразитирует на вас. А теперь вы решили паразитировать на мне.
Валентина Сергеевна вскочила с дивана.
— Как ты смеешь так о нас говорить? О собственных родителях! После всего, что мы для тебя сделали!
— А что вы для меня сделали? — глаза Татьяны сузились. — Институт я оплачивала сама. Квартиру купила сама. Когда разводилась — помогала мне подруга, а не вы.
— Мы тебя воспитали! — воскликнула Валентина Сергеевна.
— И продолжаете воспитывать, да? — Татьяна покачала головой. — Нет, мама. Нет, папа. Вы здесь не останетесь. Забирайте вещи и уходите.
— Дочка, — начал было отец, но Татьяна перебила его.
— Немедленно. Я не шучу.
— Ты нас выгоняешь? — Валентина Сергеевна театрально схватилась за сердце. — Родную мать? Отца?
— Да, — твердо ответила Татьяна. — Выгоняю. Как вы выгнали меня из своей жизни, выбрав Сережу.
— Танюша… — Николай Петрович выглядел растерянным.
— Собирайте вещи, — Татьяна указала на дверь. — У вас есть сын. Вот пусть он вас и принимает в своей новой квартире.
Валентина Сергеевна сжала губы в тонкую линию. Затем начала медленно собирать разбросанные вещи.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она, натягивая пальто. — Когда-нибудь ты поймешь, как ошибалась.
— Нет, мама, — покачала головой Татьяна. — Я больше не пожалею. С меня хватит.
Когда дверь за родителями закрылась, Татьяна медленно опустилась на диван. Руки слегка дрожали. Она достала телефон и открыла список контактов.
«Мама», «Папа», «Сережа».
Один за другим она заблокировала все три номера.
— С меня хватит, — повторила Татьяна вслух, откидываясь на спинку дивана. — Больше никогда.
За окном начинался новый день. Ее день. Без манипуляций, без чувства вины, без бесконечных требований. Впервые за долгое время Татьяна знала точно: ей предстоит долгий путь к себе, но первый шаг она уже сделала.
Почему мне снова приходится объяснять, что это мое? – воскликнула я, когда родственники мужа начали делить мою квартиру