— У тебя две квартиры! Неужели жалко для моей сестры? — возмущался муж. Но Яна не поддалась

Мобильный снова завибрировал. На экране высветилось имя свекрови — Надежда Петровна. Яна вздохнула и сбросила вызов. Сегодня не было сил на очередные намёки и колкости. За два года брака с Алексеем женщина уже привыкла, что его родня считает своим долгом «мягко подсказывать», как молодой семье жить правильно.

Поднимаясь на свой этаж, Яна мысленно готовилась к очередному раунду семейных переговоров. После развода Марины, сестры Алексея, вся семья словно с цепи сорвалась. Каждый разговор начинался и заканчивался одной и той же темой — как помочь бедной Мариночке и её дочке.

— Я дома, — Яна открыла дверь и сразу услышала голоса из кухни.

— Ой, а вот и хозяйка пришла, — голос свекрови был неестественно приторным.

Яна мысленно застонала. Семейный совет в полном составе — не то, что хотелось видеть после десяти часов на работе. Оставив пакет с продуктами в коридоре, женщина прошла на кухню.

Алексей сидел во главе стола с напряжённым выражением лица. По правую руку от него — Надежда Петровна и Виктор Семёнович, родители. По левую — Марина с опухшими от слёз глазами, а рядом — её шестилетняя дочь Катя играла в телефон.

— Добрый вечер, — Яна попыталась улыбнуться, но вышло не очень убедительно.

— Янчик, мы тут семейный совет собрали, — Алексей выглядел виноватым, но решительным. — Присядь, поговорить надо.

— Я только с работы, — Яна окинула собравшихся усталым взглядом. — Может, дадите мне хотя бы переодеться?

— Да что там переодеваться, тут дело серьёзное, — Надежда Петровна махнула рукой. — У Мариночки беда! Хозяин квартиру продаёт, а новую найти не могут уже две недели. Прямо беда с этими арендодателями! Как узнают, что ребёнок — сразу отказ. Звери, а не люди!

Яна присела на край стула, внутренне готовясь к тому, к чему вел весь этот разговор. Она не была черствым человеком. Ей было искренне жаль Марину и её дочку. Но за те шесть месяцев, что они были знакомы до свадьбы, сестра Алексея успела продемонстрировать такой букет претензий к миру и умение манипулировать родными, что Яна старалась держаться от неё подальше.

— И что вы предлагаете? — спросила Яна, хотя уже знала ответ.

Воцарилась тишина. Все смотрели на Алексея. Муж прокашлялся.

— Яночка, мы тут подумали… У тебя же есть бабушкина квартира. Она пустует, только коммуналку платим впустую. Может, Марина с Катей там временно поживут? Пока не найдут что-то подходящее?

Яна медленно выдохнула. Вот оно. То, к чему всё шло последние недели. Намёки, вздохи, разговоры на семейных посиделках.

— Алёш, мы же обсуждали, — Яна старалась говорить спокойно. — Я планирую сдавать бабушкину квартиру. Мы же копим на новую машину, помнишь?

— Да какая машина! — всплеснула руками Надежда Петровна. — Тут ребёнок без крыши над головой остаётся, а вы про машину!

— Мама, — Алексей поднял руку, останавливая мать, но та уже завелась.

— Нет, ну это просто какое-то бездушие! — продолжала свекровь. — У тебя, Яночка, две квартиры, а у родной сестры мужа — ни одной! И что, трудно помочь? Все мы в одной лодке плывём, помогать друг другу надо!

— Надежда Петровна, — Яна напряглась всем телом, но продолжала говорить ровно, — я понимаю ваше беспокойство. Но квартира — это не игрушка, которую можно просто отдать поиграть. Я работала, копила, платила налоги…

— Ой, да слышали мы это уже! — Надежда Петровна закатила глаза. — Ты работала, ты платила! А кто не работает? Все работают! Но ведь помогать родным — это святое!

Марина тихо всхлипнула, прикрывая лицо ладонью. Эта театральность окончательно вывела Яну из равновесия.

— Марина, — Яна повернулась к золовке, — извини за прямоту, но ты два года назад говорила то же самое. Что временно. А потом прожила у родителей почти год. Я не против помочь, но давайте будем честными — «временно» в твоём случае может затянуться.

Марина подняла заплаканные глаза:

— Ты думаешь, мне нравится быть нахлебницей? Думаешь, я не ищу работу? Я каждый день на собеседования хожу! Но как только узнают, что я одна воспитываю ребёнка — сразу отказ!

— Может, дело не в ребёнке, — Яна не успела прикусить язык, как эти слова вырвались сами собой.

— Что ты имеешь в виду? — в глазах Марины мелькнула злость.

— Яна! — Алексей предупреждающе посмотрел на жену.

— Ничего, — Яна поднялась из-за стола. — Извините, я устала. Давайте обсудим это, когда все успокоятся.

Женщина вышла из кухни, чувствуя, как горит лицо от сдерживаемых эмоций. В ванной она плеснула холодной водой на щёки и долго смотрела на своё отражение в зеркале. Тридцать два года, специалист по закупкам в крупной компании, замужем чуть больше двух лет. И сейчас, глядя на своё отражение, Яна вдруг задалась вопросом — правильно ли она всё делает?

Две квартиры достались ей не просто так. Одну, однокомнатную, Яна унаследовала от бабушки, которая воспитывала её после смерти родителей. Вторую, где она сейчас жила с мужем, женщина купила сама, сэкономив на всём, работая сверхурочно и вкладывая каждую копейку. Прежде чем подписать ипотечный договор, Яна три года снимала комнату в коммуналке и экономила на всём, даже на еде.

Когда она встретила Алексея, ей было уже за тридцать. После нескольких неудачных романов Яна почти поставила крест на личной жизни и сосредоточилась на карьере. Алексей появился внезапно — весёлый, общительный инженер-проектировщик. Он красиво ухаживал, писал стихи, дарил цветы… Всё было как в романтическом фильме.

О брачном контракте речи не шло — Алексей считал это оскорблением их чувств. «Зачем нам бумажки? Я люблю тебя, а значит всё у нас общее!» — говорил он. Яна согласилась, хотя внутренний голос предупреждал об осторожности.

Первые тревожные звоночки прозвучали, когда Яна познакомилась с семьёй Алексея. Надежда Петровна при первой встрече окинула её изучающим взглядом и поджала губы: «Ну надо же, такая взрослая невеста. Я уж думала, не дождусь внуков». Марина была ещё прямолинейнее: «Тебе за тридцать, а детей нет? Что-то с тобой не так, наверное».

После свадьбы нападки не прекратились. Напротив, родня Алексея стала ещё более настойчивой в своих «советах». Особенно усердствовала Марина. Если Яна уставала после работы, золовка закатывала глаза: «Ой, да что ты понимаешь в усталости! Вот когда ребёночка родишь — тогда поймёшь!» Если Яна готовила ужин, Марина непременно замечала: «Алёшенька любит погуще подливку, ты разве не знала?»

Шесть месяцев назад Марина развелась с мужем. По словам Алексея, супруг не выдержал её постоянных претензий и упрёков. Но в пересказе семьи история звучала совсем иначе: бедную Мариночку бросил подлец, который нашёл себе молодую любовницу. Все сочувствовали, все помогали, чем могли.

А месяц назад арендодатель предупредил Марину, что продаёт квартиру и ей нужно искать новое жильё. И вот теперь семья решила, что лучшим вариантом будет бабушкина квартира Яны.

Стук в дверь прервал размышления.

— Яна, можно? — голос Алексея звучал примирительно.

— Да, заходи, — Яна вытерла лицо полотенцем.

Муж прикрыл за собой дверь и присел на край ванны.

— Ты чего так завелась? — спросил Алексей, глядя на жену. — Родители хотели как лучше. Ну, мама, конечно, перегнула палку, но она за своих детей горой всегда. Ты же знаешь.

— Знаю, — вздохнула Яна. — Только почему-то ко мне она относится не как к «своим». Я всегда чужая, всегда плохая.

— Да брось, никто так не думает, — отмахнулся Алексей. — Просто у мамы свои представления о семье. Она считает, что все должны друг другу помогать. Вот мы с Маринкой всегда так жили — что моё, то её, что её, то моё.

Яна закусила губу. Вот оно. Ключевое различие в их взглядах на мир.

— Лёш, я выросла иначе, — Яна посмотрела на мужа. — У меня никого не было, кроме бабушки. Всё, что у меня есть — я заработала сама. И да, я готова помогать твоей семье. Но есть разница между «помочь» и «отдать своё».

— У тебя две квартиры! — в голосе Алексея появились нотки раздражения. — Неужели жалко для моей сестры? Это же не навсегда, а только пока она не найдёт работу получше и не снимет что-то сама!

— Алёш, мы это обсуждали, — устало ответила Яна. — Если я отдам квартиру Марине, мы потеряем возможность дополнительного дохода. А нам нужна машина. И ты сам говорил, что хорошо бы начать копить на дом за городом.

— Да при чём тут машина и дом! — Алексей вскочил на ноги. — Родная сестра на улице остаётся с ребёнком! Неужели твои материальные ценности важнее?

— Это не «материальные ценности», — Яна тоже начала терять терпение. — Это моя собственность. Которую я заработала до нашего брака. И у меня есть полное право решать, как ею распоряжаться.

— Ты всё о своём, — Алексей покачал головой. — У тебя две квартиры! Две! А у Марины ни одной. Ты не видишь в этом несправедливости?

— А почему ты не спрашиваешь, где отец Кати? — Яна скрестила руки на груди. — Почему он не платит алименты? Почему твои родители не продадут свою дачу, которая стоит заброшенная, и не купят Марине жильё?

— Потому что ты моя жена! — повысил голос Алексей. — И мы семья! Семья должна помогать друг другу!

— Я помогаю, — Яна старалась говорить спокойно. — Я приношу большую часть дохода в нашу семью. Я оплачиваю наши совместные расходы, поездки, развлечения. Но у меня есть граница, и я не собираюсь отдавать квартиру бабушки просто потому, что твоя сестра не хочет работать официанткой или продавцом.

Алексей побагровел:

— При чём тут это? Марина ищет работу по специальности!

— Уже полгода, — заметила Яна. — И за это время могла бы уже и на новую квартиру накопить, если бы действительно искала хоть какую-то работу, а не только «достойную её талантов».

Яна знала, что это жестоко, но молчать больше не было сил. Марина имела привычку увольняться при малейшем замечании начальства и месяцами искать «подходящее место», живя на шее у родителей.

— Знаешь что, — Алексей направился к двери, — поговорим, когда остынешь и начнёшь мыслить здраво. Я пока помогу родителям и Марине собрать вещи. Они сегодня у нас переночуют.

Дверь захлопнулась, оставив Яну наедине с отражением в зеркале и тяжёлыми мыслями.

Вечер прошёл в напряжённом молчании. Яна сидела в спальне с документами, пока в кухне Надежда Петровна готовила ужин, Марина жаловалась на жизнь, а Виктор Семёнович смотрел телевизор на максимальной громкости. Алексей несколько раз заглядывал к жене, но, встречая холодный взгляд, молча уходил.

Около десяти вечера, когда Яна уже собиралась ложиться спать, в спальню снова заглянул муж.

— Яна, нам надо серьёзно поговорить, — Алексей сел на край кровати. — Я всё обдумал.

Женщина отложила книгу:

— Я слушаю.

— Если ты не хочешь отдавать квартиру, может, Марина с Катей поживут у нас? — предложил муж. — Тут места достаточно. Немного тесновато будет, конечно, но это временно.

Яна недоверчиво посмотрела на Алексея:

— Ты предлагаешь нам жить вчетвером в двухкомнатной квартире?

— Ну да, — Алексей пожал плечами. — Ничего страшного! Мы же семья.

— И где Марина с дочкой будут спать? — Яна старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело.

— В большой комнате. А мы с тобой — в маленькой. Это ненадолго, ты же понимаешь.

Яна смотрела на мужа, не узнавая человека, за которого вышла замуж два года назад. Тот Алексей уважал её мнение, восхищался самостоятельностью, говорил о партнёрстве. Этот же требовал отдать своё, выделить часть жизни, принести жертву во имя «семейных ценностей», которые почему-то всегда были актуальны только в одну сторону.

— Я подумаю, — только и сказала Яна, отворачиваясь к стене.

Утром женщина проснулась рано, когда Алексей и его семья ещё спали. Быстро собравшись, она вышла из дома и направилась в бабушкину квартиру. Ей нужно было время подумать. В одиночестве.

Пустая однокомнатная квартира встретила Яну тишиной и лёгким запахом пыли. Женщина открыла окно, впуская свежий воздух, и присела за стол. Нужно было привести мысли в порядок.

Яна достала из сумки папку с документами. На бабушкину квартиру у неё была дарственная — чистая и бесспорная. Квартиру, в которой они с Алексеем жили сейчас, она купила за полгода до знакомства с мужем. Оформление было только на неё, ипотеку она выплатила полностью ещё до свадьбы.

Листая документы, Яна вспоминала, как бабушка учила её: «Береги своё, Яночка. В жизни всякое бывает. Человек должен иметь крышу над головой, которую никто не отнимет». Эти слова, сказанные много лет назад, сейчас звучали пророчески.

Следующий день Яна провела в раздумьях и подготовке. Она позвонила риелтору, с которым работала раньше, узнала актуальные цены на аренду однокомнатных квартир в их районе. Позвонила на работу, взяла отгул. Вечером вернулась домой с твёрдым решением.

Родственники Алексея уже уехали, но атмосфера в квартире оставалась напряжённой. Муж сидел перед телевизором с отсутствующим видом.

— Нам нужно поговорить, — Яна села напротив Алексея, положив на стол папку с документами.

— Ну, надумала что-нибудь? — в голосе мужа звучала смесь надежды и раздражения.

Яна разложила перед ним бумаги:

— Я никому ничего не должна. Мои квартиры — не общежитие. Это точка.

Алексей уставился на жену, будто увидел её впервые. Несколько секунд он молчал, явно не ожидая такой твёрдости.

— Ты что, серьёзно? — мужчина наконец обрёл дар речи. — А как ты потом с этим жить будешь, если она с дочкой в приюте окажется?

— Это ответственность её и вашей семьи, — Яна говорила тихо, но уверенно. — Я — не спонсор. Не путай любовь и финансовую эксплуатацию.

— Что за бред ты несёшь? — Алексей вскочил на ноги. — Какая эксплуатация? Это же моя сестра! Родная кровь!

— Да, твоя сестра. Но не моя обязанность, — Яна указала на документы. — Вот, посмотри. Средняя цена аренды такой квартиры — тридцать тысяч в месяц. Это деньги, которые мы могли бы откладывать на будущее. На наше будущее, Лёша.

— Деньги, деньги! Тебе только о деньгах и думать! — Алексей схватил куртку. — Я к родителям. Мне нужно остыть, а то наговорю лишнего.

Дверь хлопнула так, что задрожали стёкла. Яна осталась сидеть за столом, ощущая странную смесь опустошения и облегчения. Первый шаг был сделан. Самый трудный.

Уже через час телефон начал разрываться от сообщений. Свекровь писала длинные послания о бессердечности невестки и о том, что «в их семье так не принято». Марина отправляла фотографии плачущей Кати с подписью «Посмотри, кого ты лишаешь крыши над головой». Даже Виктор Семёнович, обычно державшийся в стороне от семейных споров, прислал короткое: «Ты что, богатая и бессердечная? Не дай Бог тебе самой остаться ни с чем».

Яна методично заблокировала все номера. Затем позвонила в управляющую компанию бабушкиной квартиры и сменила код домофона. Взяла второй отгул и провела день, устанавливая новые замки. Если Алексей думал, что давлением что-то решит, то сильно ошибался.

Следующие две недели прошли в тишине. Алексей не звонил, не писал. Марина несколько раз пыталась прорваться через новый номер, но Яна просто сбрасывала звонки. На работе женщина полностью погрузилась в дела, стараясь меньше думать о личной ситуации.

Вечером пятницы, вернувшись домой, Яна обнаружила Алексея в кухне. Муж сидел за столом, перебирая какие-то бумаги. Выглядел он осунувшимся и уставшим.

— Привет, — сказал Алексей, поднимая взгляд. — Можно поговорить?

Яна молча села напротив.

— Я… наверное, погорячился, — начал муж, подбирая слова. — Мы с родителями обсудили ситуацию. Марина нашла комнату в общежитии. Не очень удобно, конечно, но жить можно.

— Рада за неё, — спокойно ответила Яна.

— Слушай, ты всех против себя настроила, — в голосе Алексея появились обиженные нотки. — Мама до сих пор плачет, что у неё такая жестокая невестка. Ты хоть понимаешь, как мне сложно между вами?

— Нет, Лёша, это ты не понимаешь, — Яна посмотрела мужу прямо в глаза. — Если у человека есть две квартиры, это не повод её унижать, требовать или использовать. Кто меня уважает — тот это понимает.

Алексей потёр лицо руками:

— Яна, я правда не хотел, чтобы всё так вышло. Но пойми и ты меня — это моя семья. Я не могу от них отвернуться.

— Я и не прошу, — Яна выложила на стол ещё одну папку. — Но я тоже не хочу, чтобы подобная ситуация повторялась. Поэтому я подготовила кое-что.

Алексей с подозрением посмотрел на документ, который жена положила перед ним.

— Что это?

— Заявление на брачный договор, — ответила Яна. — Мы идём к нотариусу и фиксируем, что моё имущество, приобретённое до брака, остаётся моим в любых обстоятельствах. То же самое касается и твоего имущества.

— Ты издеваешься? — Алексей побледнел. — После шести лет отношений и двух лет брака ты предлагаешь мне подписать бумажку, что твоё — это только твоё?

— Да, — Яна была непреклонна. — Потому что эти две недели показали мне, что для твоей семьи моя собственность — это какой-то общий ресурс, который можно делить по их усмотрению.

Алексей молчал, буравя взглядом лежащую на столе бумагу.

— А если я откажусь? — наконец спросил муж.

— Тогда нам придётся подумать, можем ли мы вообще продолжать отношения, — Яна старалась, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё сжималось от боли. — Я люблю тебя, Лёша. Но я не позволю использовать себя или манипулировать мной через эту любовь.

— Это ультиматум? — Алексей сжал кулаки.

— Это граница, — ответила Яна. — У меня, к счастью, есть куда пойти. Или остаться. Я не завишу ни от кого материально, и это даёт мне возможность строить отношения на равных. Без давления, без манипуляций, без шантажа.

Алексей долго молчал, глядя в окно. Яна видела, как на его лице отражается внутренняя борьба.

— Знаешь, — наконец произнёс мужчина, — я всегда восхищался твоей самостоятельностью. Это было то, что привлекло меня в тебе. И сейчас… Сейчас я злюсь, но часть меня понимает, что ты права.

Яна не ответила, давая мужу возможность договорить.

— Я подпишу этот договор, — Алексей вздохнул. — Но мне нужно время, чтобы всё обдумать. И… поговорить с родителями. Они должны понять, что ты — моя жена, и я на твоей стороне.

— Спасибо, — просто сказала Яна.

В этот момент Яна поняла, что их отношения никогда не будут прежними. Эта ситуация изменила что-то фундаментальное между ними. Но, возможно, это было к лучшему. Настоящая любовь строится на уважении, а уважение начинается с признания границ друг друга.

Бабушка была права: нужно беречь своё. Не из жадности или эгоизма, а из чувства самоуважения. И если Алексей действительно любит её, он поймёт это. А если не поймёт… что ж, у Яны есть своя квартира. Своя жизнь. И свой выбор.