Юлька очнулась от того, что кто-то плеснул ей в лицо водой. Она с трудом открыла глаза, но ничего, кроме нечетких силуэтов двух людей, склонившихся над ней, не увидела. Люди переговаривались, но смысла их речи девушка никак не могла уловить.
Резкий запах нашатыря – и два плавающих в воздухе силуэта обрели плоть. Над Юлькой склонилась смуглая женщина лет тридцати пяти в белом халате. Чуть поодаль стоял мужчина в форме полицейского. Он что-то сказал женщине, потом обратился к Юльке, но она не поняла, о чем ее спрашивают.
Не получив ответа, полицейский повернулся к женщине и снова сказал ей что-то на непонятном Юльке незнакомом языке.
До нее наконец стало доходить: она находится в медицинском кабинете, женщина в белом халате – врач, полицейский говорит по-арабски.
—Я же в Тунисе! – вспомнила девушка. – Но почему тут врач? Что со мной случилось? И где Катька?
Все эти вопросы навалились на Юльку одновременно, она не знала, о чем спрашивать в первую очередь. Да и спрашивать было бы затруднительно: из всех иностранных языков она могла объясняться только на английском и то с большим трудом. А сейчас даже самые простые английские слова вылетели у неё из головы.
Полицейский снова наклонился к девушке:
— D’où venez-vous? Vous êtes française? Une anglaise? Allemande? Where did you come from? Are you French? An Englishwoman? German?[1]
— I am Russian, from Moscow[2], — с трудом составила Юлька английскую фразу.
Полицейский дал какое-то распоряжение врачу, кивнул девушке и вышел.
Женщина протянула Юльке салфетку, а пока та вытирала лицо, накапала в стакан с водой микстуры и поставила на тумбочку рядом с девушкой. Запах был знакомый, и Юля без опасения взяла стакан, тем более что ей очень хотелось пить.
В этот момент вернулся полицейский, а вместе с ним в комнату вошел молодой человек в желтой футболке. На груди у него был приколот бейджик с названием туристической компании. Молодой человек заговорил с Юлькой по-русски с легким акцентом.
— Вы приехали в аэропорт на такси, но, наверное, вам стало плохо от жары, и вы не смогли сами выйти из машины. Водитель обратился к полицейскому, и они привели вас в амбулаторию аэропорта. Посмотрите, это ваши вещи?
Юлька повернула голову: возле двери стоял её большой в красно-белую клетку чемодан, на нем лежала желтая пляжная сумка. Маленькая дамская сумочка на длинном ремешке висела на спинке стула, на котором сидела девушка. Юлька кивнула:
— Да, это мои вещи.
Молодой человек перевел её слова полицейскому и продолжил спрашивать:
— У вас есть какие-нибудь документы: паспорт, билет на самолет, туристический ваучер? Ничего не пропало?
Юлька открыла сумочку —всё было на месте. Она достала документы, билет и протянула полицейскому. Тот изучил сначала паспорт, перелистав все странички, внимательно рассмотрел фотографию. Затем взял билет, глянул и стал что-то быстро говорить представителю туристической компании. Молодой человек повернулся к Юльке:
— Девушка, ваши документы в порядке. Как вы себя чувствуете? Вы сможете лететь? Дело в том, что регистрация на ваш рейс уже идет, и самолет вылетает меньше, чем через час. Если хотите, я провожу вас к стойке регистрации. Но если вы больны и не можете лететь, мы вызовем врача из страховой компании, и вас поместят в госпиталь. У вас есть знакомые в Тунисе, которые могли бы заняться оформлением необходимых документов? Вы прилетели одна или с кем-нибудь из родственников или друзей?
Из всего им сказанного Юлька поняла только одно: если она сейчас сядет в самолет, то через четыре с половиной часа будет дома. Все остальные проблемы решит папа, а вылечат её мама и бабушка, и никакой тунисский госпиталь ей не нужен.
— Мне уже лучше, я смогу лететь. Я здесь одна. Меня в Москве встретят.
Представитель турфирмы перевел её слова полицейскому, и тот, как показалось Юльке, облегченно вздохнул. Женщина-врач выкатила из-за ширмы небольшое кресло, больше похожее на стул на колесиках, и помогла девушке пересесть в него.
Они быстро пересекли зал аэропорт: Юлька в кресле, которое толкал полицейский, и представитель турфирмы с ее вещами. Минуя очередь, они подъехали к стойке регистрации, сдали багаж, затем так же быстро прошли паспортный контроль.
И вот Юлька уже в кресле самолета, заботливо укрытая пледом. Стюардесса, на попечение которой сдали девушку, время от времени подходит к ней, приносит воду, уговаривает съесть что-нибудь. Но Юлька почти все время спит, просыпаясь только от страшной жажды, пьет воду или сок, снова засыпает и видит один и тот же сон.
К концу полета ей становится лучше, девушка даже встает со своего места и, держась за высокие спинки кресел, доходит до туалета, умывается холодной водой, окончательно приходит в себя и понимает, что сон, который снился ей в течение всего полета, вовсе и не сон.
Именно так все и было: вот они с Катериной идут по пышущей зноем улице, садятся в такси. В машине очень жарко – кондиционер не работает. Водитель открывает стоящую на переднем сидении сумку-холодильник, предлагает девушкам воду. Юлька выбирает серебристо-зеленую баночку спрайта, Катя – кока-колу. Баночки холодные, запотевшие. Юля сначала прижимает банку к щекам, чувствует приятную прохладу, потом открывает ее и пьет.
И всё. Больше в памяти ничего не сохранилось.
Следующая картина – женщина-врач, полицейский.
— Господи! Где же Катька?! Куда она делась?! Сейчас самолет сядет, я выйду и должна буду объяснить, почему прилетела одна. Что я скажу тете Наде?
Отца в толпе встречающих Юлька увидела сразу. Он тоже ее заметил и помахал рукой.
Поцеловав дочь и отобрав у нее чемодан, Владимир Николаевич торопливо сказал:
— Давайте побыстрее, а то я так неудобно машину приткнул, боюсь, как бы не поцарапали. Где Катерина? С багажом возится?
Не получив ответа, он взглянул на дочь и увидел, что та смотрит на него полными слез глазами.
— Да что у вас случилось? Ты можешь нормально объяснить, где Катерина?
— Я не знаю. Я одна прилетела, а ее нету! – Юлька уже ревела во весь голос.
— Так, понятно, – сказал Владимир Николаевич, хотя ему как раз ничего понятно не было. – Давай-ка сядем в машину, и ты мне все подробно расскажешь.
До машины они шли молча. Так же молча отец положил в багажник чемодан, сел за руль и выехал со стоянки аэропорта.
Проехав пару километров, Владимир Николаевич увидел удобный карман, припарковался и повернулся к дочери:
— Ну, вот. Теперь давай все сначала и поподробнее.
Юля уже была готова к вопросам отца. Понятно, что рассказывать в подробностях все, как было, не стоило – это вряд ли понравится родителям. Но и сильно отклоняться от правды не имело смысла, ведь когда вернется Катя, она тоже что-то расскажет, поэтому надо было, чтобы их рассказы были примерно одинаковы.
— Понимаешь, пап, нам надо было освободить номер в 12 часов, а вылет был только вечером. Что, целый день провести в холле отеля, охраняя свой чемодан? Вот мы и решили напоследок прогуляться по городу. Сначала прошлись по магазинам, докупили сувениры, потом пообедали в кафе. Время еще было, мы захотели покататься на катере и отправились в Порт-Эль-Кантауи.
А потом Катька сказала, что она видела где-то здесь лавочку, в которой торговали украшениями местной работы – серебряными и золотыми. А мне уже надоело таскаться по магазинам, и мы договорились встретиться в аэропорту у стойки регистрации. Я пошла в парк, потом приехала в аэропорт, но Катя так и не появилась.
— Может, ты ее просто не заметила? Или она опоздала на самолет?
— Папа, я ей звонила раз десять, пропустила вперед себя несколько человек в очереди на регистрацию – думала, что она вот-вот придет. Багаж сдала почти последняя. Но Катька так и не пришла и на мои звонки не отвечала.
В общем, у меня был выбор: улететь и ждать вестей от нее в Москве или обратиться в местную полицию, но тогда бы я пропустила свой рейс и не факт, что могла бы улететь в этот же день. А где ночевать? Где взять денег на новый билет? Я решила лететь. А Катя в любом случае позвонит родителям, она же знает, что ее ждут сегодня.
— Ты правильно решила, вряд ли бы к тебе серьезно отнеслись в местной полиции: подумаешь, девушка на самолет опоздала, может, где-то с кавалером задержалась, объявится. Кстати, как насчет кавалеров? Ни с кем там Катерина не замутила?
— Какие кавалеры, пап, тебе же Лариса рассказывала, что это за отель: солидный, иностранцев почти две трети, там даже детей только с шестнадцати лет принимают. Никаких анимаций и дискотек. В основном семейные пары.
Когда они подъехали к дому, Владимир Николаевич достал телефон и набрал номер Константина Марковича – отца Кати:
— Костя, приезжайте с Надей к нам.
Он выслушал ответ и продолжил:
— Не могу, приезжайте, это не телефонный разговор. Конечно, все объясню.
Повернулся к Юльке и сказал:
— Приготовься все еще раз рассказать родителям Кати. Дочь, все было точно так, как ты сказала?
— Конечно, – ответила Юлька, но слегка поёжилась, представив тетю Надю и вспомнив ее слова: «Имей в виду, Юля, я отпускаю Катю под твою ответственность».
Однако все, что случилось потом, превзошло самые страшные ожидания Юльки.
Тетя Надя плакала, постоянно восклицая:
— Юля, как ты могла?! Как ты могла оставить Катю? Ты бросила ее в беде! Где сейчас моя девочка? Я же просила тебя присматривать за ней!
Мама пыталась как-то успокоить несчастную женщину, отпаивала ее валерьянкой, говорила, что надо подождать, что Катя обязательно даст о себе знать. В конце концов, может, она просто опоздала на самолет и у нее разрядился телефон.
Но тетя Надя рисовала себе одну за другой самые страшные картины: Катя попала под машину и сейчас лежит где-нибудь в тунисской больнице, Катя утонула, Катю украли и продали в сексуальное рабство. И каждое предположение заканчивалось одними и теми же словами: «Мы никогда больше не увидим нашу девочку!» Юлька рыдала вместе с ней, а Юлькина мама тайком смахивала с глаз слезы.
Мужчины все это время курили на балконе, что-то обсуждали, куда-то звонили. Наконец они вернулись в комнату. Отец, увидев распухшее от слез лицо дочери, сказал:
— Юль, давай иди умойся и ложись спать. Если Катерина до утра не объявится, у всех нас завтра будет сложный день.
Юлька была рада спрятаться от упреков тети Нади, но ей было очень интересно, о чем дальше пойдет разговор, поэтому она слегка приоткрыла дверь своей комнаты и стала прислушиваться.
— Я позвонил Семену, — начал отец, — изложил ему ситуацию. Он завтра пробьет все, что сможет, по своим каналам. Но и нам тоже надо шевелиться. Так, сейчас Костя с Надей поедут в полицию и подадут заявление о пропаже дочери. В своем отделении по месту жительства.
— Так она же не в Москве пропала, а в Тунисе, — засомневалась тетя Надя, –у нас примут заявление?
— Примут, хотя попытаются не принять. Но Костя сумеет их убедить.
— А смысл в этом какой? – спросила тетя Надя, которая наконец начала что-то соображать. – Может, лучше обратиться в посольство Туниса? В Москве есть посольство Туниса?
— Есть, – ответил отец, — на Малой Никитской, недалеко от вас. Но туда с нашим вопросом с улицы не сунешься. Нужно начать официальное расследование, пусть этим делом займутся профессионалы – у них больше возможностей.
Но тетя Надя продолжала сомневаться:
— Примут в полиции заявление и положат под сукно, не будут они ничего делать. Она снова заплакала.
— Будут, Наденька, не переживай, — сказал дядя Костя. – Во-первых, девчонки тур заказывали через агентство, значит, там есть информация о том, кто в Тунисе туристов встречает и провожает. Во-вторых, они обязательно опросят всех, кто имеет отношение к этому делу. Предупредите Юлю, ее обязательно вызовут, чтобы записать показания. И наконец, если понадобится список всех, кто проживал в это же время в отеле, сами мы его тоже не получим, а те, кто будет вести официальное расследование, смогут получить. Конечно, здесь понадобится помощь посольства, но не тунисского в Москве, а российского в Тунисе. А вот тут уже Семен поможет.
Он посмотрел на часы и скомандовал:
— Вставай, Надежда, едем в полицию. Не думаю, что там нам будут рады, уже первый час ночи.
Родители Кати ушли, Юлька забралась под одеяло, но заснуть не смогла. Она долго думала о том, правильно ли поступила, утаив от родителей некоторые факты. Потом решила, что если это будет необходимо, то расскажет все как было. А может быть, и не придется этого делать, если Катерина быстро найдется.
На следующее утро отец разбудил Юльку очень рано:
— Вставай, уже семь, а мне нужно отвезти тебя в одно место к восьми утра.
— Куда?
— Не бойся, ничего с тобой там не сделают, просто возьмут кровь на анализ.
— Зачем? Я вообще боюсь кровь сдавать, тем более из вены.
— Это надо для следствия, на всякий случай.
Когда Юлька, с согнутой в локте рукой, вышла из лаборатории, отец сказал:
— Домой доедешь на метро. Мне пора на работу. И еще: пожалуйста, побудь сегодня дома, не уходи никуда. Может быть, к тебе кто-нибудь придет. Хорошо?
— Конечно. А кто может прийти? Из полиции?
— Может, и из полиции.
Гость действительно пришел, но это был не полицейский, а старый друг отца – Семен Михайлович.
– А папы нет дома, – сказала Юлька, когда, открыв дверь, увидела на пороге дядю Семена.
– А я сегодня к тебе в гости пришел.
Юлька, конечно, удивилась, но решила быть гостеприимной хозяйкой.
– Дядя Семен, кофе будете? – спросила она.
– Нет, Юля, очень жарко, а вот от стакана холодной водички не откажусь.
Юлька достала из холодильника бутылку минералки, взяла стакан и поставила на журнальный столик рядом с креслом, в котором уже расположился гость.
Дядю Семена она помнила с детства. Когда-то он и Владимир Николаевич вместе учились в институте, но потом их пути разошлись. Юлькин отец стал работать инженером в конструкторском бюро, а его друг поступил на службу в какую-то, как говорил отец, «серьезную организацию».
– Папа, – как-то спросила девочка, – а разве твое КБ – несерьезная организация?
– Серьезная, дочка, но у дяди Семена серьезнее.
Они так и остались друзьями на всю жизнь, правда, виделись редко, потому что дядя Семен постоянно был в разъездах. Отец нет-нет, да скажет: «Семен сейчас в Марокко» или «Семен вчера из Японии прилетел».
Юлька однажды даже позавидовала:
– Счастливый вы человек, дядя Семен, весь мир объездили, столько всего интересного видели!
– Не завидуй, Юлечка, ибо нечему. Знаешь, как бывает: прилетишь в какую-нибудь экзотическую страну, тебя у трапа самолета встретят, запихнут в машину с затонированными стеклами, привезут на место, посадят в комнату без окон, достанут из сейфа папки с документами. И ты сидишь два-три дня, их читаешь. А потом еще пару дней сам что-нибудь пишешь. Твои бумаги в папку подошьют, в сейф уберут, тебя в ту же машину посадят и в аэропорт, прямо к трапу самолета. Вот и ответь мне теперь: был я в этой стране или нет?
– Но вы в Китае несколько лет жили?
– Жил, точно, почти пять лет. И опять же не на курортных южных пляжах, а в Северном Китае. А там зимой иногда такой холод, что сибирский Дед Мороз позавидует. Я чуть уши себе не отморозил.
– А в Греции вы три года прожили. Там-то ведь тепло, и море всегда рядом, – пытала его Юлька.
– А Греция – страна маленькая, и у меня после России и Китая от нее клаустрофобия развилась, – продолжал шутить дядя Семен.
И вот этот человек, работающий в «серьезной организации», сидит перед ней. Юлька сразу поняла, что он будет расспрашивать ее о Кате.
– Твой отец передал мне то, что ты ему рассказала. Но знаешь, если тебе не трудно, расскажи мне еще раз – вдруг он что-нибудь упустил.
Дядя Семен выслушал девушку, не перебивая, ни разу не задав ни одного вопроса.
Когда Юлька закончила свой рассказ, он немного помолчал, что-то отметил в блокноте, который держал в руках, посмотрел на Юльку и неожиданно произнес:
– Все понятно. А теперь давай еще раз, но только правду.
– А почему вы думаете… — начала Юля, но, покраснев, замолчала.
– Понимаешь, когда человек рассказывает одну и ту же историю несколько раз, он все равно рассказывает ее по-разному. О чем-то скажет подробнее, что-то сократит, слова может использовать разные. При этом, если он говорит правду, суть истории не изменяется. А вот если нужно что-то скрыть, то человек заранее придумывает не только историю, но и слова, которыми он ее расскажет, и строго придерживается своей версии, сколько бы раз он ее не рассказал. Конечно, если этот человек неопытный и не привык часто врать. Опытные мошенники таких ошибок не допускают.
Юля покраснела еще больше.
– А ты, Юля, врать не умеешь, – продолжил Семен Михайлович, – поэтому-то и рассказала свою историю трижды одними и теми же словами.
– Но вы же не слышали, что я рассказывала вчера.
– Зато я попросил Володю пересказать мне все как можно подробнее. И задал ему вопрос: не было ли каких-либо расхождений в том, что ты рассказывала ему и родителям Кати. И он подтвердил, что ты говорила почти одними и теми же словами. И сейчас ты мне рассказала точно так же.
Юля понимала, что он прав, что глупо было врать в таком серьезном деле, но она никак не могла решиться начать свой рассказ.
– Я могу тебе пообещать, что, если не самая крайняя необходимость, я не поставлю твоих родителей в известность о том, что ты сообщишь. Но люди, которые по моей просьбе будут искать следы Кати в Тунисе, должны иметь самую точную и правдивую информацию, – сказал Семен Михайлович.
– А что вы посчитаете крайней необходимостью? – спросила Юлька.
– Крайняя необходимость – это угроза чьей-то жизни или здоровью. В этом случае, ты понимаешь, скрывать ничего нельзя.
– Да, конечно, я все расскажу. Я не хотела никого обманывать, просто я думала, что Катерина вот-вот появится, и мне не надо будет ничего рассказывать родителям. Я ведь обещала тете Наде, что мы не будем делать глупостей, говорила, что мы уже взрослые, что нам вполне можно доверять. А вот оно как получилось.
– Хорошо, успокойся. И знаешь, вы ведь, наверное, много фотографировались. Правда?
– Да, у Кати был фотоаппарат, а я снимала только на телефон.
— Вот и тащи свой телефон. Покажешь мне, с кем вы там познакомились, с кем общались. А я перекину себе некоторые фотографии.
Юлька побежала в свою комнату, нашла в сумочке телефон, включила его и нажала на кнопку «Галерея». Ни одной фотографии там не было. Вообще ни одной, не только тех, которые она делала в Тунисе, но и более ранних, московских.
Девушка в растерянности протянула телефон Семену Михайловичу. Тот посмотрел, лицо его стало хмурым:
– Юля, а ведь дело может быть гораздо хуже, чем я думал, – сказал он.
Потом спросил у девушки, не может ли она на некоторое время дать ему свой телефон:
– Может быть, удастся восстановить фотографии. Тот, кто их удалял, очень торопился, вдруг у нас что-нибудь получится. И еще, Юля, как ты себя чувствуешь?
– Так себе, вчера наревелась вместе с тетей Надей так, что весь день голова болит. И не выспалась – папа разбудил ни свет ни заря, потащил зачем-то в лабораторию кровь сдавать.
– А вот в крови у тебя, дорогая, обнаружили вещество не очень хорошее. Правда в небольшой дозе. Но часа на три-четыре ты точно должна была отключиться. Было дело?
– Дядя Семен, вы что думаете, что я н@.ркoтики принимаю?
— Это не н@ркoтик, это что-то вроде анестезии. Где ты могла его хлебнуть? В общем, садись и рассказывай.
— Хочешь командовать? Тогда заработай сам на свою машину! — ответила я, когда он решил распоряжаться моим наследством