Майские праздники – время, когда город пустеет, а дачные участки оживают. Марина упаковывала последние пакеты с продуктами в багажник, пока Константин возился с навигатором.
– Ты уверена, что мы ничего не забыли? – в третий раз спросил он, бросая настороженный взгляд на их городскую квартиру.
Марина закатила глаза.
– Абсолютно. Проверила дважды. Плойку, зарядки, книги – всё взяла.
– А как насчёт мамы? Кто покормит Барсика?
Марина на секунду замерла. Тема свекрови всегда вызывала у неё внутреннее напряжение. Галина Петровна – милейший человек на публике, но наедине.
Эти постоянные советы, как правильно готовить, убирать, даже дышать. Мысль о том, что свекровь будет хозяйничать в их квартире пять дней, вызывала у Марины почти физический дискомфорт.
– Я написала ей подробную инструкцию, – сухо ответила она. – Корм в левом шкафчике, лоток чистить каждый день, цветы поливать строго по графику.
– Может, всё-таки позвонишь ей? – мягко предложил Константин.
– Зачем? Я всё написала в сообщении.
В этот момент в голове Марины мелькнула идея. Та маленькая камера видеонаблюдения, которую они купили после серии краж в соседних домах! Она стояла на книжной полке, практически незаметная среди безделушек, но с прекрасным обзором гостиной.
– Знаешь что? – внезапно оживилась Марина. – Я забыла проверить, включена ли камера. Подожди минутку!
Она быстро вернулась в квартиру, нашла глазами маленький электронный глаз и убедилась, что индикатор горит зелёным. Приложение на телефоне тоже работало безупречно – изображение чёткое, звук отличный. Марина довольно улыбнулась. Теперь она точно будет знать, что происходит в её отсутствие.
– Всё в порядке! – радостно объявила она, вернувшись к машине.
Константин ничего не спросил о внезапном приступе энтузиазма жены. За три года брака он научился не вникать в некоторые её причуды.
Галина Петровна вошла в квартиру сына на следующий день после их отъезда.
Ключи у неё были свои – на всякий случай, как говорил Костя. Хотя она прекрасно чувствовала, что невестка не в восторге от этого факта.
– Кис-кис-кис, Барсик! Бабушка пришла! – позвала она, разуваясь в прихожей.
Пушистый чёрный кот лениво вышел из спальни, потягиваясь всем телом. Он благосклонно позволил Галине себя погладить и проследовал на кухню, недвусмысленно намекая на голодный желудок.
– Сейчас, сейчас, – приговаривала Галина, доставая корм. – Кушай, мой хороший.
Оглядевшись по сторонам, она неодобрительно покачала головой. Марина явно спешила, собираясь на дачу – чашки не помыты, подушки на диване разбросаны, утренняя газета валяется на полу.
– Ну что же она за хозяйка такая, – пробормотала Галина, принимаясь за уборку.
Она включила радио и, напевая под популярную песню своей молодости, начала наводить порядок. Через полчаса кухня сияла, подушки были взбиты, а газета аккуратно сложена на журнальном столике. Галина с чувством выполненного долга опустилась на диван и достала телефон.
Набрала номер своей давней подруги Нины.
– Алло, Ниночка? Это я, – сказала она, устраиваясь поудобнее. – Представляешь, я сейчас у Кости в квартире, они с Мариной укатили на дачу. Меня оставили за главную – кота кормить, цветы поливать.
Галина вздохнула и продолжила, понизив голос:
– Да разве ж это доверие? Скорее вынужденная мера. Невестка-то моя… Оставила мне инструкцию! Как будто я без бумажки не знаю, как за котом ухаживать. Я, между прочим, трёх детей вырастила, а она мне указания пишет!
Кто бы мог подумать, что в этот самый момент Марина, сидя на веранде дачного домика, с увлечением наблюдала за свекровью через экран смартфона. Каждое слово Галины Петровны отчётливо звучало из динамика.
– Костя, иди сюда! Быстрее! – позвала она мужа, который колол дрова для вечернего шашлыка.
– Что такое? – встревоженно спросил он, вытирая руки о джинсы.
– Посмотри, что твоя мама делает!
Константин с недоумением смотрел на экран телефона. Его мать сидела на их диване и продолжала изливать душу подруге.
– Знаешь, Нина, я иногда чувствую себя совершенно лишней в их жизни, – говорила Галина, теребя край диванной подушки. – Костя, конечно, старается, но эта его Марина… Всё делает по-своему.
А мои советы будто в пустоту. Вот взять хотя бы эти шторы! Я же говорила, что на кухне лучше повесить более плотные, чтобы солнце не выжигало обои. Так нет же! «Мы хотим больше света, мама». А теперь смотри – обои с той стороны уже выцвели!
Константин переводил растерянный взгляд с экрана на жену и обратно.
– Марина, ты что, установила скрытую камеру? И следишь за моей мамой?
Марина вскинула брови, словно удивляясь его непонятливости.
– Не за твоей мамой, а за нашей квартирой! Для безопасности, – она понизила голос, подражая свекрови. – И посмотри, как удачно получилось! Теперь-то мы знаем, что она о нас думает на самом деле.
На экране тем временем Галина продолжала:
– А её стиль готовки! Боже мой, Ниночка! Вчера прихожу к ним на ужин, а она подаёт какой-то киноа с авокадо. Что это вообще такое? Неужели нормальный борщ нельзя было сварить для гостей? Костя вырос на моих щах и котлетах, а теперь ест эту… траву!
Галина тяжело вздохнула, поднялась с дивана и подошла к книжной полке. Она бережно взяла в руки фотографию сына в рамке.
– Эх, Костенька совсем другим стал с тех пор, как женился. Раньше каждое воскресенье ко мне приезжал, а теперь хорошо если раз в месяц выберутся. Всё Марина, Марина.
– Она вдруг оборвала себя и поставила фотографию на место. – Ладно, Нин, я тут разнылась совсем. Возраст, наверное. Сами были молодыми, тоже свекровей не жаловали. Жизнь такая. Перезвоню позже, пойду кухню проверю.
Константин выключил экран телефона и сердито посмотрел на жену.
– Марин, это уже слишком. Ты нарушаешь личное пространство моей мамы!
– Я? – Марина почувствовала, как её щёки загораются от возмущения. – А когда она нарушает наше личное пространство, переставляя вещи и критикуя каждый мой шаг – это нормально?
– Но записывать человека без его согласия…
– Да брось! Она в нашей квартире, между прочим. И посмотри, что она делает! – Марина снова включила трансляцию.
Теперь Галина Петровна стояла на кухне, открывая шкафчики. Она достала какую-то баночку, понюхала содержимое.
– Это что за специя такая? – пробормотала она. – И непонятно, и наверняка дорогая. Вот куда деньги утекают…
Она продолжила ревизию кухонных шкафов, время от времени качая головой и цокая языком. Затем достала из сумки какой-то сверток.
– Вот, пусть котлетки мои попробуют, когда вернутся. А то на одной траве Костенька мой совсем отощает.
Марина громко фыркнула:
– Видишь? Она даже нашу еду критикует! И суёт свои котлеты в наш холодильник!
Константин потёр переносицу:
– Марина, она просто беспокоится…
– Она считает меня плохой женой и хозяйкой! – Марина почувствовала, как к горлу подступает комок. – Для неё я всегда буду недостаточно хороша для её драгоценного сыночка.
На экране Галина тем временем перешла в спальню и начала поправлять постельное бельё.
– О боже, она лезет в нашу спальню! – воскликнула Марина.
– Она просто заправляет кровать, – устало возразил Константин.
– А теперь что? – Марина почти прижала телефон к лицу. – Она открывает мой шкаф! Костя, она роется в моих вещах!
Действительно, Галина осторожно открыла дверцу шкафа и провела рукой по развешанной одежде. Затем, словно найдя то, что искала, достала синее платье.
– Вот оно, родимое, – тихо произнесла она, прижимая платье к груди. – Помню, как Костя радовался, когда мы его вместе выбирали для Марины. Говорил: «Мама, это прямо её цвет!» А она ни разу не надела…
Галина аккуратно повесила платье на самое видное место и закрыла шкаф. После этого она достала телефон и снова набрала подругу.
– Нин, я тут подумала… Может, я правда слишком много хочу от них? Вот смотрю на их квартиру – чисто, уютно. Марина старается. По-своему, не по-моему, но старается.
А я всё придираюсь… Может, мне действительно научиться держать своё мнение при себе?
Константин и Марина переглянулись. Такого поворота разговора никто из них не ожидал.
– Знаешь, Нин, я иногда думаю – а что, если бы моя свекровь вот так приходила в мой дом, когда мы только с Витей поженились? Как бы я себя чувствовала? Наверное, так же неуютно, как сейчас Марина… Эх, вот ведь как по кругу жизнь идёт.
Марина молча смотрела на экран. Её возмущение постепенно сменялось смущением и каким-то неожиданным пониманием.
– Да, но это не значит, что я перестану готовить котлеты! – вдруг засмеялась Галина в трубку. – Материнское сердце не обманешь. Вижу, что Костик похудел. Пусть хоть изредка нормальной едой побалуется.
Константин не выдержал и тихонько хмыкнул.
– Что смешного? – шёпотом спросила Марина.
– Мама не меняется, – улыбнулся он. – Ей шестьдесят два года, а она всё считает меня ребёнком, которого нужно откармливать.
На экране Галина Петровна закончила разговор, убрала пылинки с журнального столика и присела на диван с книгой, которую принесла с собой. Теперь она выглядела просто уставшей немолодой женщиной.
– Может, выключишь это? – тихо предложил Константин. – Что-то мне не по себе.
Марина продолжала смотреть на экран, но её взгляд изменился. В нём появилась задумчивость.
– Знаешь, – медленно произнесла она, – я никогда не думала, что она… что у неё тоже есть чувства по поводу всего этого. Для меня она всегда была просто… свекровью. Вечно недовольной, вечно критикующей.
– Она просто скучает по мне, – мягко сказал Константин. – И не всегда знает, как правильно выразить свою заботу.
Марина выключила телефон и отложила его в сторону. Вечер на даче был тихим, где-то вдалеке слышалось пение птиц. Она вдруг почувствовала странное облегчение, словно сброшенный с плеч тяжёлый груз.
– Костя, а ведь я тоже не лучше неё. Установила камеру, шпионю…
Константин обнял жену за плечи.
– Что будем делать? – спросил он.
Марина долго молчала, глядя на закатное небо.
– Думаю, нам нужно поговорить. Всем троим. Честно поговорить.
Следующие два дня Марина почти не прикасалась к приложению видеонаблюдения.
Что-то внутри неё сопротивлялось желанию вновь подсмотреть за свекровью. Каждый раз, когда рука тянулась к телефону, перед глазами вставал образ Галины Петровны, бережно перебирающей вещи в шкафу и говорящей с подругой о своих переживаниях.
Однако на третий день майских праздников, когда Константин уехал в ближайший посёлок за продуктами, Марина всё же не выдержала. «Просто проверю, всё ли в порядке с квартирой», – оправдывала она себя, включая приложение.
В гостиной было пусто. Марина переключила режим камеры, чтобы охватить больший угол обзора. С кухни доносились звуки – там явно кто-то был. Через мгновение в поле зрения камеры появилась Галина Петровна с большой кастрюлей в руках.
– Вот так, Барсик, – приговаривала она, обращаясь к крутящемуся у её ног коту. – Сделаем им настоящий сюрприз. Вернутся уставшие, голодные, а тут – домашний борщ! Как ты думаешь, обрадуется Мариночка?
Она говорила с котом так, словно тот действительно мог ответить. Барсик, впрочем, только требовательно мяукал, выпрашивая угощение.
– Нет, дружочек, тебе нельзя. У тебя свой корм есть, – Галина наклонилась и почесала кота за ухом. – Знаешь, я сегодня утром с Ниной разговаривала. Она говорит, я слишком строга к Марине. Может, и правда. Сама-то я в её возрасте тоже не умела всего того, что умею сейчас.
Марине стало неловко, будто она подслушивала что-то очень личное. По сути, так оно и было. Она уже хотела выключить приложение, когда телефон Галины зазвонил.
– Да, Костенька, здравствуй, сынок! – оживилась свекровь, и Марина замерла.
Константин звонил матери? Когда успел? Он ведь только полчаса назад уехал за продуктами.
– Нет-нет, всё хорошо, не беспокойся, – говорила тем временем Галина. – С Барсиком всё отлично, кушает хорошо. Да, поливаю регулярно, как Марина и просила.
Пауза. Галина слушала сына, и её лицо постепенно становилось серьёзным.
– Камера? Какая камера? – она непонимающе огляделась. – Ах, для безопасности… Где стоит? На книжной полке?
Марина чуть не выронила телефон. «Он рассказал ей! Он всё рассказал!» – в панике подумала она.
На экране Галина медленно повернулась к книжному шкафу и пристально посмотрела прямо в объектив камеры. Её лицо на секунду застыло, а затем исказилось от осознания.
– Так Марина всё это время… наблюдала за мной? – тихо спросила она, всё ещё глядя в камеру.
Костя что-то говорил на другом конце, но Галина, казалось, не слушала. Она медленно опустилась на стул, не отрывая взгляда от камеры.
– И она слышала всё, что я говорила? Все мои разговоры с Ниной?
Ещё пауза. Галина вдруг резко выпрямилась, её лицо стало жёстким.
– Понятно. Спасибо, что предупредил. Нет, я не обижаюсь. Да, конечно. Пока, Костя.
Она положила трубку и несколько секунд просто сидела неподвижно, глядя в пустоту. Затем медленно поднялась и подошла к камере.
– Ну что ж, Марина Андреевна, – произнесла она прямо в объектив, и от этого прямого обращения Марину бросило в жар. – Надеюсь, вам было интересно наблюдать за мной. Узнали что-нибудь новенькое?
Галина выглядела не столько рассерженной, сколько глубоко уязвлённой. Она покачала головой:
– Знаете, я многое могу понять. Но это… это унизительно.
Свекровь развернулась, решительно прошла к входной двери, надела пальто. Через минуту входная дверь захлопнулась. Галина ушла.
Марина в оцепенении смотрела на опустевшую квартиру. Телефон завибрировал – сообщение от Константина: «Прости, я не хотел, но мама спросила напрямую, зачем я звоню уточнить про цветы, если ты оставила подробные инструкции. Пришлось рассказать про камеру».
– Блин! – выругалась Марина, вскакивая с места. Она тут же набрала номер мужа.
– Ты где? – спросила она, как только он ответил.
– В очереди на кассе, а что?
– Твоя мама всё узнала. Она ушла из квартиры. Выглядела очень расстроенной.
– Блин! – в тон ей ответил Константин. – Я так и знал, что этим всё закончится. Позвоню ей сейчас же.
– Нет, подожди. Я сама.
Марина , сама удивляясь своему решению, набрала номер Галины Петровны. Гудки шли, но трубку никто не брал. Она попробовала ещё раз – безрезультатно.
– Не отвечает, – сообщила она Косте.
– Неудивительно. Я говорил тебе, что это плохая идея.
– Да, ты говорил, – тихо согласилась Марина. – И оказался прав.
К вечеру они всё-таки дозвонились до Галины. Точнее, она сама перезвонила Константину, уверяя, что всё в порядке, просто ей нужно было «проветриться». Он передал трубку Марине.
– Галина Петровна, я… – начала она, но свекровь перебила:
– Всё хорошо, Мариночка. Я понимаю. Вы молодые, вам нужно своё пространство. Извините, если я была навязчивой.
Её голос звучал тихо и безжизненно, и от этого Марине стало ещё хуже.
– Нет, послушайте, я должна объяснить…
– Ничего объяснять не нужно. Я всё поняла. Теперь буду знать своё место.
– Галина Петровна, мы возвращаемся завтра. Можем мы… поговорить?
Долгая пауза.
– Конечно, – наконец ответила свекровь. – Приезжайте, поговорим.
После звонка Марина долго сидела на веранде, глядя в никуда. Она прокручивала в голове всё, что видела на камере – как Галина убиралась в их квартире, готовила, разговаривала с котом, переживала из-за платья… И что получила в ответ? Тайную слежку и недоверие.
– Я была не права, – сказала она вернувшемуся Константину. – Совершенно не права.
Следующим вечером они уже были в городе. Галина Петровна пришла к ним почти сразу, как они разгрузили машину. Она выглядела собранной, но в глазах читалась настороженность.
– Проходите, мама, – Константин обнял её. – Мы так рады вас видеть.
– Конечно-конечно, – улыбнулась она, но улыбка не коснулась глаз.
Они сели за кухонный стол. Воцарилась неловкая тишина.
– Галина Петровна, – наконец решилась Марина. – Я должна перед вами извиниться. То, что я сделала – это было неправильно и некрасиво.
Свекровь посмотрела на неё спокойным взглядом:
– За чем именно ты извиняешься, Марина? За то, что установила камеру или за то, что я об этом узнала?
Вопрос был острым, но справедливым.
– За всё, – честно ответила Марина. – За то, что нарушила ваше личное пространство. За недоверие. За то, что вместо нормального разговора предпочла следить за вами.
Галина медленно кивнула, принимая извинения. Но было видно, что обида ещё свежа.
– Знаете, – продолжила Марина, – когда я смотрела эти записи, я впервые увидела вас… по-другому. Не как свекровь, а как человека со своими чувствами, переживаниями. Я даже не задумывалась раньше, каково вам.
– А мне каково? – с горькой иронией спросила Галина.
– Одиноко, – тихо ответила Марина. – И страшно потерять связь с сыном. И обидно, когда ваши благие намерения воспринимаются в штыки.
Галина Петровна вскинула брови – удивление так явно проступило у неё на лице, что Марина едва сдержалась, чтобы не улыбнуться.
– Да, именно так, – медленно проговорила она, осторожно крутя в ладонях чашку с горячим чаем. – Знаешь, Марина… Когда дети становятся взрослыми, когда у них появляются свои семьи, дом, привычки – для матери всё это будто… словно кусочек твоей души вырывают силой. Всю жизнь ты крутишься вокруг них, заботишься, дышишь ими, а потом – оп! – и остаёшься одна. Вдруг понимаешь: они-то нужны друг другу, а ты… ну, просто лишняя стала.
Последнее слово прозвучало почти шёпотом, едва дрожащим голосом. Константин тут же потянулся и накрыл тёплой ладонью руку мамы – несмело, но очень бережно.
– Мама, ты никогда не будешь лишней.
– Но я часто чувствую себя именно так, – Галина посмотрела на сына с грустной улыбкой. – И дело не в тебе, Костенька. Просто жизнь так устроена. Вы молодые, у вас своя жизнь, свои привычки, свои планы. А я… я иногда не знаю, где теперь моё место.
Марина почувствовала, как к горлу подступает комок. Она никогда не видела свекровь такой уязвимой, такой… человечной.
– Галина Петровна… – Марина опустила глаза и еле слышно прошептала: – Я, правда, не понимала раньше. Всё время думала только о себе, о своих чувствах. Мне казалось, что ваши советы… ваши замечания – это намёк, что я вам не подхожу. Что для Кости… я не та.
– Ох, Мариночка! – Свекровь всплеснула руками, головой вздохнула тяжело, как будто с плеч сняли старую обиду. – Неужели ты так думала обо мне? Я ведь хотела помочь тебе, вот по-старинке, по-своему… Понимаешь, когда я росла, нас учили всему: готовить, убирать, штопать носки. Для мамы это была забота. А сейчас… сейчас всё другое, вы молодые по-другому живёте. Иногда я просто теряюсь: как теперь поступать? Может, это я не успела за временем, отстала?
– Суть-то, наверное, не в том, как «правильно», а как нет, – Марина улыбнулась, почти извиняясь. – Просто мы по-разному видим мир. Когда вы, например, переставляете мои вещи на кухне или критикуете, как я варю борщ, мне кажется, будто вы говорите: «Ты хозяйка никакая».
– Да мне бы и в голову не пришло так думать! – Галина Петровна всплеснула руками. – Я ведь, наоборот, хочу быть полезной. Но, видно, иначе не умею… Всю жизнь доказывала свою любовь делом, а не словами – так уж у меня повелось…
Наступила пауза. Каждый погрузился в свои мысли. Барсик, словно чувствуя напряжение, запрыгнул на колени к Галине и требовательно мяукнул. Она машинально начала гладить кота, и это простое действие, казалось, немного разрядило обстановку.
– Знаете, – вдруг сказала Марина, – я ведь видела, как вы достали то синее платье из шкафа. Слышала, что вы сказали про него.
Галина смутилась:
– Ох, ты и это видела… Мне не следовало копаться в твоих вещах.
– Нет, я не об этом. Я никогда не знала, что Костя выбирал его вместе с вами. Он сказал мне, что купил его сам.
Константин неловко кашлянул:
– Ну, технически я действительно купил его сам. Просто мама помогла с выбором.
– И почему ты мне не сказал?
– Не знаю, – пожал плечами Константин. – Наверное, боялся, что если ты узнаешь, что это мама посоветовала, то не наденешь его.
Марина задумчиво посмотрела на Галину:
– А знаете, я ведь действительно думала, что вряд ли мне понравится что-то, выбранное вами. Какая глупость, да? Я даже не примерила его ни разу.
– Примерь сейчас, – неожиданно предложила Галина. – Я бы хотела увидеть, как оно на тебе сидит.
Марина на мгновение заколебалась, но затем решительно кивнула:
– Хорошо, сейчас.
Она ушла в спальню и через несколько минут вернулась в том самом синем платье. Оно идеально подчёркивало её фигуру и действительно очень шло к её глазам.
– Ты прекрасна, – искренне сказала Галина. В её взгляде было что-то новое – уважение и, может быть, даже восхищение.
– Спасибо, – Марина смущённо улыбнулась. – И спасибо за выбор. Вы были правы – это действительно мой цвет.
Что-то неуловимо изменилось между ними в этот момент. Как будто рухнула невидимая стена, годами разделявшая их.
– Мариночка, – осторожно начала Галина, – я знаю, что была не всегда тактична. Иногда я говорю резко, не подумав. Но я никогда не хотела тебя обидеть или задеть. Ты делаешь моего сына счастливым, и это главное.
– А я была слишком мнительной, – призналась Марина. – Искала подвох там, где его не было. И эта ситуация с камерой… Мне правда очень стыдно.
– Давайте попробуем начать с чистого листа, – предложил Константин, глядя то на мать, то на жену. – С новыми границами и взаимным уважением.
– Я за, – кивнула Галина. – Что скажешь, Марина?
– Определённо за, – улыбнулась Марина. Она протянула руку через стол. – Мир?
Галина крепко пожала протянутую руку:
– Мир.
Прошёл месяц.
Майские праздники давно закончились, жизнь вернулась в привычное русло. Но что-то всё-таки изменилось.
Марина стояла у плиты, помешивая ароматный суп, когда раздался звонок в дверь.
– Открыто! – крикнула она.
На пороге появилась Галина Петровна с небольшим свёртком в руках.
– Добрый день, дорогая. Как обещала, принесла рецепт той самой шарлотки.
– Здравствуйте! Проходите скорее, я как раз готовлю обед.
Галина прошла на кухню, с интересом заглянула в кастрюлю:
– Ммм, грибной суп? Пахнет восхитительно.
– Да, решила попробовать новый рецепт, – Марина добавила специи. – Хотите попробовать? Честное слово, без киноа и авокадо.
Они обе рассмеялись, вспомнив тот подслушанный разговор.
– С удовольствием, – кивнула Галина. – А я тебе не только рецепт принесла, но и кое-что ещё.
Она развернула свёрток – там лежала старинная брошь с синим камнем.
– Это ещё от моей бабушки осталось. Подумала, что она идеально подойдёт к твоему синему платью.
Марина бережно взяла украшение в руки:
– Галина Петровна, но это же семейная реликвия…
– Именно. А ты теперь часть нашей семьи, – просто ответила Галина.
Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы:
– Спасибо… Мне очень дорог этот подарок.
Свекровь смущённо махнула рукой:
– Ладно, не будем сентиментальничать. Давай лучше я тебе помогу с обедом. Только не подумай, что я критикую! Просто четыре руки лучше, чем две.
– Конечно, – Марина протянула ей деревянную ложку. – Помешайте суп, пожалуйста, а я займусь салатом.
Они работали бок о бок в уютной тишине. Никакой камеры, никакой слежки – только взаимное уважение и понимание, рождённые из болезненного, но необходимого опыта.
Когда вернулся с работы Константин, он замер на пороге кухни, с удивлением наблюдая эту идиллическую картину.
– Ничего не говори, – предупредила его Марина, заметив его изумлённый взгляд. – Мы отлично ладим.
– Вижу, – улыбнулся он. – И не могу в это поверить.
– А ты и не должен всё понимать, сынок, – подмигнула ему Галина Петровна. – Это у нас, женщин, свои секреты.
«Как удивительно, – подумала Марина, – иногда требуется сделать что-то совершенно неправильное, чтобы в итоге прийти к правильному». Та майская история с камерой, начавшаяся с недоверия и подозрительности, неожиданно открыла дверь к пониманию и принятию. Кто бы мог подумать, что именно так они наконец-то научатся слышать друг друга?
Барсик, словно подтверждая её мысли, довольно мурлыкал, лёжа на подоконнике и наблюдая за тремя людьми, которые наконец-то стали настоящей семьёй.
Мама, совесть твоя где? Я что, мало вам давал?