Олеся сжала губы, чтобы не сказать лишнего. Невидимые иголочки колкого раздражения проступили на коже. Хотелось высказать все, что накопилось за три года совместной жизни. Но перед глазами всплыло лицо Кирилла — мужа, который после каждой ссоры матери и жены ходил сам не свой: замкнутый, недовольный, с потухшим взглядом.
— Наверное, духовка барахлит, — Олеся заставила себя улыбнуться. — В следующий раз обязательно учту ваши замечания, Нина Петровна.
Свекровь фыркнула.
— Духовка у меня отличная. Просто руки не из того места растут у кое-кого, — она выскользнула из кухни.
Теснота двухкомнатной квартиры усиливала напряжение. Нина Петровна спала в гостиной на раскладном диване, а им с Кириллом досталась спальня. Никакого личного пространства, никакой возможности побыть наедине.
Даже сейчас, стоя на кухне, Олеся слышала бубнящий телевизор из комнаты свекрови и понимала, что от ее внимания не ускользнет ни один разговор.
Олеся отвернулась к раковине и принялась мыть посуду. В отражении оконного стекла она видела свое бледное лицо с темными кругами под глазами. Последний месяц выдался тяжелым — начальник намекнул на возможное повышение, и она выкладывалась по полной.
Вечером, когда Кирилл вернулся с работы, они сели ужинать втроем. Стол был маленький, локти постоянно соприкасались, и это создавало дополнительное напряжение.
— Кирюша, ты такой бледный, — Нина Петровна положила сыну вторую порцию котлет. — Олеся не особо о тебе заботится.
Кирилл нахмурился.
— Мама, перестань. Олеся много работает.
— Вот именно! — Нина Петровна многозначительно подняла вилку. — Где это видано, чтобы жена до ночи на работе сидела? Ты приходишь — ее нет. Я ужин готовлю. А она зарабатывает… сколько там? Копейки!
Олеся отложила приборы.
— Мне обещают повышение через два месяца, — ее голос звучал спокойнее, чем она ожидала. — Поэтому сейчас нужно особенно стараться. Это временно.
— Ой, слышала я эти сказки! — Нина Петровна закатила глаза. — Можно подумать, тебя сразу директором сделают.
— Не директором, но руководителем отдела, — Олеся постаралась сдержать дрожь в голосе. — Зарплата будет вдвое больше.
— И что? — свекровь поджала губы. — Лучше бы дома сидела, борщи варила. Правильно, сынок?
Кирилл уткнулся в тарелку.
— Мам, мы же обсуждали это. Сейчас такое время… Двух зарплат едва хватает.
Нина Петровна махнула рукой.
— В мое время женщины о семье думали, а не о карьере.
Олеся молча доела ужин. Спорить не имело смысла. Каждый разговор заканчивался одинаково — Нина Петровна оставалась при своем мнении, а на Олесю навешивался очередной ярлык никудышной жены.
Неделя промчалась в рабочем хаосе. В субботу Кирилл ушел на встречу с друзьями, а Нина Петровна объявила генеральную уборку.
— Олеся, шкаф нужно отодвинуть, — командовала свекровь, удобно устроившись на диване. — Там пыль скопилась, я вижу.
— Может, дождемся Кирилла? — Олеся с сомнением посмотрела на массивный шкаф. — Он тяжелый.
Нина Петровна скривила губы.
— Я в твоем возрасте и не такое двигала. Мужчины не нужны были.
Олеся вздохнула и уперлась в шкаф. Дерево неохотно поддалось, заскрипев по паркету. Внезапно сверху что-то закачалось — коробка, о существовании которой Олеся даже не подозревала.
— Осторожно! — вскрикнула Нина Петровна, приподнимаясь с дивана.
Но было поздно. Коробка накренилась и полетела вниз. Олеся инстинктивно дернулась в сторону, пытаясь поймать ее, но лишь задела рукой. Картонная крышка слетела, и на пол посыпались хрустальные фигурки.
Звон разбившегося стекла заполнил всю квартиру.
А потом наступила оглушающая тишина.
Олеся застыла на месте, глядя на рассыпавшиеся осколки хрусталя. Несколько напряженных секунд в комнате стояла абсолютная тишина. Лицо Нины Петровны медленно наливалось багровым цветом. Глаза свекрови, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
Олеся инстинктивно сделала шаг назад. Она слишком хорошо знала эти признаки надвигающейся бури.
— Ты… — голос Нины Петровны сначала был тихим, почти шипящим. — Ты уничтожила мою коллекцию! Вазочки, которые я собирала всю жизнь!
— Нина Петровна, я нечаянно. Я предлагала дождаться…
— Молчать! — свекровь уже не сдерживалась. — Вечно у тебя все из рук валится!
Олеся сжала кулаки. Волна несправедливых обвинений накрыла ее с головой.
— Вспомни, как ты в прошлом месяце скатерть прожгла! — продолжала Нина Петровна, тыча пальцем. — А на Новый год пересолила оливье! А как ты полку прибила криво? До сих пор исправить не можешь!
Олеся опустила глаза. Скатерть прожег сам Кирилл. Оливье пересолила сама Нина Петровна, но обвинила невестку. А полку Олеся вообще не трогала — это Кирилл с приятелем устанавливали.
— Я все уберу и…
— Нет! — свекровь выпрямилась во весь рост. — С меня хватит! Три года я терпела твои выходки! Три года смотрела, как ты издеваешься над моим сыном!
Лицо Нины Петровны исказилось.
— Собирай вещи и уходи из квартиры моего сына! — отчеканила она, делая ударение на каждом слове.
Олеся изумленно уставилась на свекровь. Щеки горели от унижения и обиды. Из всех перепалок за эти годы, эта была самой несправедливой.
В этот момент в прихожей хлопнула дверь.
— Я дома! — раздался голос Кирилла.
Нина Петровна тут же бросилась в коридор, всхлипывая на ходу.
— Сынок! Посмотри, что твоя жена наделала! Весь хрусталь, который мне еще твоя бабушка подарила!
Кирилл вошел в комнату, окинул взглядом осколки на полу и нахмурился.
— Что случилось? — спросил он, переводя взгляд с матери на жену.
— Твоя благоверная, — сквозь рыдания проговорила Нина Петровна, — специально скинула мою коллекцию! Все фигурки! Всю память!
— Это неправда! — не выдержала Олеся. — Коробка упала, когда я двигала шкаф. По вашему приказу, между прочим!
Нина Петровна театрально закатила глаза.
— Слышишь, Кирилл? Теперь я виновата! Всегда так! Никакого уважения к старшим!
Кирилл провел рукой по волосам. На его лице отразилась усталость.
— Олеся, ты не могла быть аккуратнее? Знаешь ведь, как мама дорожит этими вещами.
— Я предлагала подождать тебя, — твердо ответила Олеся. — Шкаф тяжелый. Но твоя мама настаивала.
— И теперь она меня обвиняет! — подхватила Нина Петровна. — Я ей уже сказала: пусть собирает вещи и уходит!
Кирилл хмуро посмотрел на жену.
— Мама расстроена, Олеся. Тебе стоит извиниться.
Олеся не верила своим ушам.
— Извиниться? За что? За то, что пытаюсь угодить ей во всем? За то, что терплю постоянные придирки? За несчастный случай?
— За неуважение к моей матери, — отрезал Кирилл. — Извинись, и я позволю тебе остаться.
В комнате повисла тяжелая пауза.
— Позволишь? — тихо переспросила Олеся. — Ты серьезно?
— Абсолютно, — кивнул Кирилл. — Либо извиняйся, либо уходи. Такая жена — позор для семьи.
Олеся смотрела на человека, которого любила три года, и не узнавала его. Куда делся тот заботливый мужчина, который обещал быть с ней в горе и радости?
Неожиданно для самой себя она усмехнулась.
— Хорошо, я уйду, — произнесла Олеся спокойно. — Но у меня есть что сказать напоследок.
Нина Петровна победно улыбнулась.
— Платеж по ипотеке — почти пятьдесят тысяч — через четыре дня, — продолжила Олеся. — Собирайте сами. Деньги с аренды моей квартиры я забираю себе. И больше не буду платить вашу ипотеку. Я же тут больше не живу.
Лицо Кирилла вытянулось, а Нина Петровна резко побледнела. Они переглянулись.
— Ты что несешь? — пробормотал Кирилл. — Мы же договаривались…
— Это было до того, как ты решил меня выгнать, — парировала Олеся. — Сколько ты приносишь в дом? Сорок пять тысяч? Этого даже на ипотеку не хватит.
Она направилась в спальню и достала чемодан из-под кровати. Начала методично складывать вещи, игнорируя тихий шепот на кухне.
Через несколько минут в спальню вошла Нина Петровна. Ее тон полностью изменился.
— Олесенька, ну что ты так сразу? — заворковала свекровь. — Я же просто погорячилась. В пылу ссоры ляпнула. Ты ведь понимаешь?
— Понимаю, — кивнула Олеся, не останавливаясь. — Понимаю, что никогда не была вам родной. Что всегда буду виновата, что бы ни случилось.
— Ну что ты такое говоришь? — Нина Петровна всплеснула руками. — Мы же семья! Кирилл, скажи ей!
Кирилл топтался в дверях, явно не зная, что делать.
— Олеся, давай все обсудим, — неуверенно проговорил он. — Не надо горячиться.
— Не вижу смысла, — Олеся застегнула чемодан. — Три года я пыталась быть хорошей женой и невесткой. Результат? При первой же проблеме вы оба выставляете меня за дверь.
— Мы не…
— Не перебивайте, — Олеся впервые за все время повысила голос. — Я поняла, что развод лучше, чем жизнь здесь. Прощайте.
Она быстро прошла мимо оторопевших родственников, подхватив куртку с вешалки.
— А как же ипотека? — крикнул вслед Кирилл.
Хлопок двери был ему ответом.
Родители Олеси приняли дочь без лишних вопросов. Мама лишь крепко обняла, а отец молча помог занести чемодан.
— Потом расскажешь, если захочешь, — сказала мама, наливая чай. — Твоя комната всегда ждет тебя.
Через два дня на карту Олеси пришли деньги от арендаторов ее квартиры. Раньше она сразу же перечисляла их Кириллу. Теперь же решила оставить себе.
Телефон разрывался от звонков и сообщений мужа, но она не отвечала. Наконец, не выдержав, ответила.
— Олеся, что за детский сад? — возмущенно начал Кирилл. — У нас через два дня платеж! Моей зарплаты хватит только на ипотеку. А жить на что?
— А меня это уже не касается, — спокойно ответила Олеся. — Завтра подаю на развод. О своих проблемах думай сам.
— Но ты не можешь так поступить! — в голосе Кирилла звучало отчаяние. — Мама просто погорячилась! Мы же семья!
— Семья? — Олеся усмехнулась. — Семья не выгоняет друг друга на улицу. Я всегда была плохой в глазах твоей матери. Теперь у вас все идеально. А я буду жить одна и отдельно.
— Олеся, не вешай трубку! Давай поговорим!
Но Олеся уже нажала отбой. За окном шел дождь. Но впервые за долгое время она чувствовала странное облегчение. Самые трудные годы остались позади.
— Ты же хочешь помочь семье? — тихо настаивал муж, не зная, что я уже нашла его тайные счета