— А ты уверен, что нам нужно брать его с собой? — Марина скрестила руки на груди, прислонившись к дверному косяку кухни. — Он же только что отдыхал с матерью.
Алексей поднял взгляд от газеты. Разговор, которого он избегал уже неделю, всё-таки настиг его воскресным утром.
— Мы это уже обсуждали. Даниил — мой сын, и я хочу, чтобы он поехал с нами на море.
— Ты не понимаешь, — Марина подошла к столу, нервно постукивая пальцами по его поверхности. — Это наш первый совместный отпуск. Ты, я и София. Как настоящая семья.
Мысль о поездке на море зародилась месяц назад, когда Алексей получил неожиданную премию. Для них, живущих от зарплаты до зарплаты в нестабильном 2000-м, это казалось подарком судьбы.
— Марина, — в его голосе звучала усталость, — Даниилу семь лет. Ты хочешь, чтобы я оставил собственного ребёнка?
Она отвернулась к окну, за которым серый панельный дом отражал их собственный — такой же блёклый и потрёпанный временем. Как и их отношения, подумал Алексей с внезапной горечью.
— Почему ты всегда ставишь его на первое место? Ты когда-нибудь думаешь о нас с Софией? — её голос дрогнул. — Мы уже два года вместе, а ты всё так же делишь жизнь на «до» и «после».
В этот момент из комнаты выглянула заспанная София, её светлые волосы напоминали маленькое гнездо.
— Мама, я хочу кушать.
— Иди сюда, малышка, — Марина моментально сменила тон, и на её лице появилась мягкая улыбка. — Сейчас сделаю тебе завтрак.
Алексей наблюдал, как она усаживает четырёхлетнюю дочь за стол и достаёт глубокую тарелку для каши. Руки Марины, ещё минуту назад сжатые в напряжении, теперь двигались плавно, уверенно. Как часто он видел в ней эти перемены — от резкой и требовательной женщины к нежной матери.
Их встреча в 2000 году казалась случайностью, но теперь Алексей иногда думал, что это была карма. Оба — с неудачными браками за плечами, оба — с маленькими детьми, оба — пытающиеся выжить в стране, которая всё ещё не могла прийти в себя после лихих девяностых.
Он увидел её в бухгалтерии завода, куда пришёл разбираться с зарплатой. Марина, склонившись над калькулятором, что-то сосредоточенно считала. Каштановые волосы, собранные в строгий пучок, удлинённое лицо с высокими скулами, тонкие пальцы, перебирающие бумаги.
— Инженер на сто десятый? — спросила она, не поднимая глаз.
— С задержкой выплат, — кивнул он, ощущая странное волнение, какого не испытывал уже давно.
Марина вскинула голову, и он утонул в её янтарных глазах — усталых, но таких живых.
Всё закрутилось быстро — телефонные звонки, встречи после работы, разговоры до утра. Через три месяца они уже жили вместе в его двухкомнатной квартире в панельной девятиэтажке.
Сначала казалось, что они идеально подходят друг другу. Оба работящие, практичные, оба знают цену деньгам. Алексей находил в ней силу, которой сам не обладал, а она — надёжность, которой ей так не хватало в прошлом браке.
Проблемы начались, когда дело коснулось детей. Даниил жил с бывшей женой Алексея, но каждые выходные проводил с отцом. Алексей платил алименты, покупал сыну одежду, игрушки, книги. А ещё — копил на его образование, откладывая из своей не слишком большой зарплаты.
Марина этого не понимала. Или не хотела понимать.
— Купить новые кроссовки? Сейчас? — возмущённо прошептала она, когда Алексей сказал ей о своих планах. София уже спала, а они стояли на кухне их маленькой квартиры. — У Софии порваны сапоги, а ты думаешь о кроссовках для Даниила?
— Я куплю и сапоги Софии, и кроссовки сыну, — устало ответил Алексей. — Не нужно каждый раз устраивать соревнование.
— Какое соревнование? — Марина закатила глаза. — Я просто не понимаю, почему мы должны экономить на всём, а твоя бывшая живёт на широкую ногу за твой счёт!
— Она не живёт на широкую ногу, — возразил Алексей. — И дело не в ней, а в моём сыне.
— Которого ты видишь два дня в неделю! — выпалила Марина. — А мы с Софией терпим твоё вечное безденежье каждый день!
Её слова больно ранили. Безденежье. Она говорила так, будто он специально создаёт им трудности, будто Даниил — это прихоть, а не его плоть и кровь.
Тогда он промолчал, как делал уже много раз. Но каждая такая ссора оставляла трещину в их отношениях.
— Алёш, ты меня слушаешь? — голос Марины вернул его в настоящее.
София уже доедала кашу, размазывая часть по краям тарелки.
— Прости, задумался, — он потёр переносицу. — Что ты говорила?
— Я спрашиваю, когда ты собираешься забирать Даниила сегодня?
Её тон был обманчиво спокойным, но Алексей знал: буря не миновала.
— После обеда. Хочу сводить его в парк, а потом мы будем делать уроки.
— Значит, ужинать вы будете здесь? — она подчеркнула слово «вы», словно отделяя его и сына от себя и дочери.
— Да, мы вернёмся к семи, — он намеренно сказал «мы», пытаясь стереть эту невидимую линию.
Марина кивнула и начала собирать посуду со стола. Её движения были резкими, как будто каждая тарелка причиняла ей боль.
— Ты можешь пойти с нами, — предложил Алексей. — Погода хорошая, София бы порезвилась.
К его удивлению, Марина согласилась.
День в парке начался хорошо. София и Даниил вместе катались с горки, а Алексей и Марина сидели на скамейке, наблюдая за ними. Казалось, напряжение утра отступило.
— Он похож на тебя, — неожиданно сказала Марина, кивая в сторону Даниила.
— Думаешь? — Алексей улыбнулся. — По-моему, он больше на мать похож.
— Нет, — покачала головой Марина. — У него твой взгляд. Серьёзный такой. И упрямство твоё.
Алексей посмотрел на сына, помогающего Софии подняться на горку. Семилетний мальчик с русыми волосами и серыми глазами. Единственное в жизни Алексея, о чём он никогда не жалел.
— Знаешь, когда он родился, я был в командировке, — вдруг сказал он. — Вернулся через три дня, а он уже дома. Такой маленький, в пелёнке. Я взял его на руки и понял, что больше никогда не буду прежним.
Марина молчала, глядя на детей. Потом тихо произнесла:
— Когда я ушла от Софиного отца, она всё время плакала. Ей было всего два года, она не понимала, куда исчез папа. А он даже не пытался с ней видеться первые месяцы.
Алексей осторожно взял её руку.
— Сейчас ей лучше.
— Да, — кивнула Марина. — Но я боюсь, что однажды и ты исчезнешь. Как он.
А не это ли ты пытаешься сделать с Даниилом? Вытеснить его из нашей жизни? — чуть не спросил Алексей, но сдержался. Вместо этого он крепче сжал её ладонь.
Момент спокойствия нарушил громкий плач. София, съехав с горки, упала и ударила колено. Марина тут же бросилась к дочери. А Даниил стоял рядом, растерянный и испуганный.
— Я не виноват! — крикнул он, когда Алексей подошёл. — Она сама отпустила руку!
— Всё хорошо, сынок, — Алексей потрепал его по голове. — Никто тебя не винит.
Но взгляд, которым Марина одарила мальчика, говорил об обратном.
Вечером, уложив Софию, Марина вернулась на кухню, где Алексей проверял домашнее задание Даниила. Мальчик, закончив последнее упражнение, зевнул.
— Давай-ка спать, чемпион, — Алексей закрыл тетрадь. — Завтра школа.
Даниил кивнул, собрал учебники и, пожелав спокойной ночи, ушёл в комнату, где для него был расстелен диван.
Как только за мальчиком закрылась дверь, Марина села напротив Алексея.
— Нам нужно серьёзно поговорить, — начала она. — О поездке на море.
Алексей вздохнул, почувствовав, как возвращается утреннее напряжение.
— Марина, я уже сказал: Даниил едет с нами.
— А я говорю, что это неправильно, — отрезала она. — Ты подумал о том, как будет чувствовать себя София? Почему на наш семейный отдых едет чужой ребёнок?
— Он не чужой, — голос Алексея стал жёстче. — Он мой сын. И ты прекрасно знала об этом, когда мы начинали отношения.
— Знать — одно, а жить с этим — совсем другое, — она нервно постукивала пальцами по столу. — Ты тратишь на него половину зарплаты, отдаёшь все выходные. А что остаётся мне? Нам с Софией?
— Не преувеличивай, — устало произнёс Алексей. — Я забочусь и о вас тоже.
— Заботишься? — горько усмехнулась Марина. — Моя дочь ходит в обносках, пока твой сын разъезжает по санаториям с матерью!
Алексей нахмурился:
— Так вот в чём дело? Ты завидуешь, что Даниил отдыхал с матерью? Думаешь, мне легко платить алименты, когда в доме не хватает денег?
— Если тебе так сложно, может, стоит пересмотреть приоритеты? — бросила Марина. — Твой сын уже отдохнул. Теперь очередь Софии.
Алексей медленно поднялся со стула, чувствуя, как внутри всё кипит.
— Я не буду выбирать между своими детьми.
— Между своими? — Марина тоже встала. — София не твоя дочь, хотя ты живёшь с нами два года! Ты так и не удосужился стать ей отцом!
Эти слова словно кипятком обожгли Алексея.
— Чего ты хочешь от меня, Марина? Чтобы я отказался от сына ради тебя?
— Я хочу, чтобы ты хоть раз подумал о нас! — теперь она почти кричала. — Хоть раз поставил наши интересы выше его! Неужели это так много?
В дверях кухни появился испуганный Даниил в пижаме.
— Папа? — позвал он тихо.
Марина резко обернулась:
— А ну марш спать! Это взрослый разговор!
Мальчик вздрогнул от её тона, и Алексей почувствовал, как что-то обрывается внутри. Он подошёл к сыну и обнял его за плечи.
— Всё в порядке, сынок. Иди ложись, я скоро приду.
Даниил кивнул и, бросив последний взгляд на Марину, ушёл.
— Не смей так разговаривать с моим сыном, — тихо, но твёрдо сказал Алексей, вернувшись к столу.
— Иначе что? — вызывающе спросила Марина. — Уйдёшь к нему?
Алексей смотрел на женщину перед собой — красивую, сильную, но такую чужую в этот момент.
— Если ты заставишь меня выбирать, я выберу сына, — произнёс он, наконец. — Всегда.
Повисла тяжёлая тишина.
— Значит, вот как, — голос Марины стал ледяным. — Тогда я не вижу смысла продолжать этот разговор.
Она резко развернулась и вышла из кухни. Алексей остался один, чувствуя странное опустошение вперемешку с облегчением, будто что-то неизбежное, наконец, произошло.
Следующие дни прошли в напряжённом молчании. Они общались только по бытовым вопросам, избегая смотреть друг другу в глаза. София чувствовала атмосферу в доме и стала капризничать, а Даниил притих и старался не попадаться Марине на глаза.
В четверг вечером, вернувшись с работы, Алексей обнаружил собранные чемоданы в прихожей. Марина сидела на кухне, перед ней стояла чашка остывшего чая.
— Мы уезжаем к моей маме, — сказала она без предисловий. — Я забрала Софию из садика пораньше.
Алексей опустился на стул напротив, ощущая странное спокойствие.
— Ты уверена?
— Да, — кивнула она. — Я не могу так больше. Мы с Софией заслуживаем большего, чем объедки с чужого стола.
Эти слова должны были задеть его, но Алексей лишь почувствовал усталость.
— Ты никогда не была на втором месте, Марина. Просто я не могу вычеркнуть сына из своей жизни.
— А я не могу быть с мужчиной, который не ставит нас на первое место, — она подняла на него влажные глаза. — Знаешь, что сказала София вчера? «Мама, а почему папа Даниила любит больше меня?» Что я должна была ей ответить?
Алексей вздрогнул. Он что, действительно заставил маленькую девочку чувствовать себя нелюбимой? Или это очередная манипуляция Марины?
— Мне жаль, что всё так вышло, — тихо сказал он. — Я правда хотел, чтобы у нас получилось.
— Я тоже, — она впервые за эти дни улыбнулась, но улыбка вышла грустной. — Может, мы просто поторопились? Слишком рано пытались создать новую семью, когда не разобрались со старой.
Алексей кивнул, не зная, что ещё сказать.
Марина решительно поднялась:
— Такси будет через пятнадцать минут. Не нужно нас провожать.
Она вышла из кухни, а через несколько минут вернулась с Софией. Девочка выглядела растерянной.
— Мы идём кататься на машине? — спросила она, увидев Алексея.
Он присел перед ней на корточки:
— Вы с мамой поедете погостить к бабушке. Отдохнёте немного, хорошо?
София нахмурила маленькие бровки:
— А ты?
— А я… — он запнулся, не зная, как объяснить четырёхлетнему ребёнку то, чего сам до конца не понимал. — Я буду вам звонить.
Девочка кивнула с серьёзностью, которая была не по годам, и вдруг обняла его за шею.
— Пока, дядя Лёша.
Дядя Лёша. Он так и не стал ей отцом.
Когда такси увезло Марину и Софию, Алексей долго стоял у окна. Что-то в нём сломалось и одновременно начало исцеляться. Он знал, что принял правильное решение, но оно оставило горький привкус поражения.
Через неделю Алексей узнал, что Марина уволилась с завода. Она оставила свой новый адрес в бухгалтерии — для документов — но Алексею не позвонила. Он не искал встречи, понимая, что им обоим нужно время.
В мае он взял отпуск и поехал с Даниилом на Чёрное море — в тот самый курортный посёлок, куда планировали ехать вчетвером. Сидя на берегу и наблюдая, как сын строит замок из песка, Алексей думал о превратностях судьбы. Всего два месяца назад он мечтал о семейном отдыхе, а теперь снова был один — только он и сын.
— Папа, смотри, какая башня! — крикнул Даниил, показывая на своё творение.
— Отличная, сынок! — Алексей подошёл ближе. — Настоящая крепость!
— Жалко, что София не приехала, — вдруг сказал мальчик. — Она бы помогла мне с флажками.
Алексей удивлённо посмотрел на сына:
— Ты скучаешь по ней?
Даниил пожал плечами:
— Немножко. Она забавная. И я ей показывал, как читать.
Алексей почувствовал укол совести. Возможно, дети могли бы найти общий язык, если бы взрослые не втягивали их в свои конфликты.
Прошло почти полгода. Наступил декабрь, выпал первый снег. Алексей привыкал к жизни без Марины, вновь погружаясь в рутину «работа-дом». В те выходные, когда Даниил был с мамой, он чувствовал острое одиночество, но не жалел о своём выборе.
Однажды в субботу раздался звонок. Алексей, только что вернувшийся из магазина, удивлённо взглянул на часы — был почти вечер, кто мог прийти в такое время?
Открыв дверь, он замер на пороге. Перед ним стояла Марина — похудевшая, с новой стрижкой, но всё с тем же решительным взглядом.
— Привет, — сказала она. — Можно войти?
Он молча отступил, пропуская её в квартиру. Она огляделась, словно была здесь впервые:
— Ничего не изменилось.
— А должно было? — спросил он, закрывая дверь.
Марина пожала плечами:
— Не знаю. Просто подумала, что ты, возможно, переставил мебель или что-то в этом роде.
— Я не особо разбираюсь в декоре, — Алексей неловко улыбнулся. — Чай будешь?
Она кивнула, и они прошли на кухню. Алексей поставил чайник и достал печенье, которое купил для Даниила.
— Как он? — спросила Марина, заметив пачку его любимого печенья.
— Хорошо. Скоро четверть заканчивается, у него почти все пятёрки.
Она кивнула и замолчала. Алексей ждал, понимая, что она пришла не просто так.
— София часто спрашивает о тебе, — наконец сказала Марина. — Я не знаю, что ей отвечать.
Алексей почувствовал, как сжимается сердце:
— Как она?
— Растёт. Пошла на подготовительные курсы к школе. Любит рисовать.
Повисла пауза.
— Зачем ты пришла, Марина? — прямо спросил Алексей.
Она долго молчала, вертя в руках чашку.
— Я много думала в эти месяцы, — наконец произнесла она. — О нас. О том, что я сделала не так.
Алексей удивлённо поднял брови:
— И к каким выводам пришла?
— Что я была эгоисткой, — её голос звучал непривычно мягко. — Я так боялась снова остаться одна, что пыталась привязать тебя к себе, отрезав от прошлой жизни. Это был неправильный путь.
Алексей молчал, не зная, как реагировать на такую откровенность.
— Я хочу, чтобы ты знал: я изменилась, — продолжила Марина. — И если ты… если ты захочешь попробовать ещё раз, я готова принять Даниила. По-настоящему.
Алексей смотрел на женщину перед собой, когда-то такую родную. Он видел искренность в её глазах, но что-то внутри него уже перегорело.
— Прости, Марина, — тихо сказал он. — Я не могу. Не сейчас.
Она кивнула, словно ожидала такого ответа:
— Я понимаю. Просто хотела, чтобы ты знал: дверь открыта.
Когда она уходила, он вдруг вспомнил:
— Подожди! У Софии скоро день рождения, верно? В конце декабря?
— Двадцать седьмого, — подтвердила Марина с удивлением.
— Передай ей, пожалуйста, — Алексей протянул конверт, который достал из ящика стола. — Я купил ещё летом, хотел отправить, но не знал адреса.
Марина взяла конверт и открыла его. Внутри был сертификат в детский развивающий центр.
— Спасибо, — прошептала она. — Ей понравится.
После ухода Марины Алексей долго сидел на кухне. Он не жалел о решении, но где-то глубоко внутри теплилась надежда, что однажды они найдут способ всё исправить — ради себя и ради детей.
А пока он будет жить дальше — один, с сыном по выходным. И каждый год отправлять Софии подарок на день рождения — не из любви, которой так и не успел к ней проникнуться, а из чувства долга, помня, каково это — расти без отца.
Может быть, однажды они все-таки станут настоящей семьей. А может, и нет. Но он больше не позволит никому заставить его выбирать между своими обязанностями и чувствами. Некоторые ноши просто нельзя сбрасывать со своих плеч — как бы тяжело ни было их нести.
Кто нарушит правила поехав в направлении стрелки?