Когда говорят: «пенсия — это свобода», я всегда улыбаюсь. Уточните, пожалуйста — свобода от чего? От работы, денег, стабильности, мужа, которого ты тянула полжизни, а теперь даже и не знаешь, кто он?
Мне 62. Я на пенсии. Вроде бы пора жить для себя. Спокойно. Без напрягов. Только вот… себя-то надо было сохранить. А я всю себя раздала. Семье, детям, мужу, работе. А на сдачу — ни сил, ни благодарности.
Всю жизнь живёшь, как учат: терпеть, помогать, быть хорошей. А потом садишься в своей пустой кухне, наливаешь чай из заварки второго раза — и думаешь: ну и кому я теперь нужна?
Я родом из бедности. Не книжной — настоящей
Моё детство не пахло яблоками и пирогами. Оно пахло картошкой, мокрыми валенками и стиранными носками, которые сушились над плитой. Мы жили в трёшке, вчетвером в одной комнате. Приватности? Забудьте. Туалет — очередь. Тихо подумать — только ночью, под одеялом.
Я была младшей. Всё — после кого-то: одежда, ботинки, даже школьные тетради. Когда в классе у подруг появились магнитофоны, у меня была банка с огурцами, которые я продавала на рынке. В детской коляске. Да-да, в той самой, где меня когда-то возили.
Папа — рабочий, мама — продавала семечки на вокзале. Тогда это не называлось «предпринимательством», это называлось «чтобы было что поесть». Мы просто выживали. Без нытья, без жалоб. Но и без надежд на большее.
Мужа выбрала сердцем. Жили — как все
В 25 я вышла замуж. Не по страсти, не по «любовь с первого взгляда». Просто он был рядом. Порядочный, надёжный, с руками.
Свадьба — скромная до слёз. Белое платье напрокат, прическа от маминой приятельницы, кольца — от родителей. Ни ресторана, ни музыки, ни роз. Всё тихо. И как-то по-бытовому сразу.
Потом родился сын. Потом дочка. Жили в однушке, доставшейся от бабушки мужа. Всё — впритык. Шкаф — на кухне, кроватка — между диваном и столом.
Я — учитель. Он — наладчик на заводе. Зарплаты? Пару раз в жизни сходили в кафе. Новый диван — событие.
Когда у детей просыпалась жажда моды, мы старались — ну хоть какие-то джинсы, хоть какие-то кроссовки. Но чаще — объясняли, что «всё это ерунда». Не от бедности — от бессилия.
К 50 годам — чуть-чуть вздохнули. И тут — «сюрприз»
Постепенно стало легче. Я ушла в частную школу, брала учеников, подрабатывала. Мужа повысили. Купили трёшку в ипотеку. Детей выдали замуж. Вроде как всё. Заработали, натерпелись — теперь можно пожить.
И тут — бах. Муж получает наследство.
Оказывается, его дед — не просто старый ворчун, а бизнесмен. С деньгами, недвижимостью, акциями. Дед умер, завещал всё внуку.
Муж — миллионер. За неделю.
Сначала, конечно, было весело. Мы строили планы: новую квартиру, путешествия, что-то детям, немного себе. Я даже подумала: ну, наконец-то и нам повезло.
Но радость быстро испарилась.
Деньги — это не зло. Зло — это то, что они из людей вытаскивают
Муж решил вложиться в бизнес своего приятеля. Сомнительный проект, мутный, как вода в лужах весной. Я сказала: не надо. Он ответил: это мои деньги.
И впервые произнёс слово «развод».
Я сначала не поверила. Мы вместе тридцать лет. Пережили всё: бедность, кредиты, болезни, ремонт в рассрочку. А теперь… деньги — и я уже помеха?
Но это было только начало. Он начал холодеть. Перестал советоваться. Уехал в Москву — под предлогом «дел по бизнесу».
А я? Я сидела в квартире и ждала. Вернётся. Очнётся. Поймёт.
Не вернулся.
Я уехала. Он остался. И быстро нашёл замену
Я уехала в нашу первую квартиру. Заблаговременно выселила арендаторов. Надеялась, что соскучится. Поймёт. Но нет.
Через два месяца его видели с молодой. Слишком молодой.
Я подала на развод. Он даже не пикнул.
Оставил мне квартиру — как щедрый жест. Остальное — себе.
Вот так закончился брак длиной в жизнь.
Что дальше? Я — на пенсии. Он — на фабрике. Жизнь всё расставила по местам
Три года не пересекались. Он — в Москве, с остатками богатства. Я — здесь, в старой квартире, с книгами, цветами на подоконнике и пустым холодильником.
Недавно позвонил сын. Отец — в больнице. Один. Никого рядом. Попросил: можешь навестить?
Нет. Не могу.
Сначала я подумала, что совесть кольнёт. Но нет. Ни капли. Он сам выбрал. Он отвернулся тогда, когда я стояла рядом. Когда могла быть опорой.
А теперь — нет. Поздно.
Вывод? Всё просто: в старости надеяться можно только на себя
Родные — это красиво в открытках. А в жизни… они взрослеют, уходят, становятся чужими.
Муж может уйти к молодой. Дети — уехать. Родственники — потеряться.
А ты останешься. Со своей пенсией, с больной спиной, с воспоминаниями.
Так вот, если у тебя нет своей опоры — не жди, что кто-то станет ей. Не станет.
Мама хочет на пенсию выйти. Так что придётся тебе продать свой магазин, чтобы купить ей домик у моря, – нагло сообщим муж