Даша сидела на кухне, слушая, как капли дождя барабанят по подоконнику. За окном серело утро, а в её голове снова крутились слова матери, сказанные вчера.
— Борис твой брат, ты должна его поддерживать, — строго сказала она, когда Даша попыталась возразить. — Мы всегда были рядом, а теперь ты просто отворачиваешься?
«Всегда рядом». Даша усмехнулась, глядя на остывающий чай. Эти слова звучали в её жизни так часто, что давно потеряли смысл.
Родители воспитывали её так, словно её жизнь изначально принадлежала кому-то другому. Сначала им, потом Борису.
Борис всегда находил, как этим воспользоваться. В школе он подсовывал ей свои домашние задания, прикрываясь словами:
— Ты же младшая, у тебя ещё куча времени, а мне вот оценки для аттестата нужны.
Она молча делала, стараясь угодить.
Когда Борис вырос, его подход не изменился. Даша помогала писать ему курсовую, заполняла бумаги для работы, а потом и сидела с его ребёнком, когда он с женой уезжал отдыхать.
— Ты же сестра, — говорил он так, будто этих слов было достаточно.
Она пыталась возразить, что тоже устала, что у неё есть свои дела, но в ответ слышала раздражённое:
— Ладно, не хочешь помогать — не надо. Но я бы на твоём месте не отказывал родным.
Каждый раз это чувство вины останавливало её. Но теперь, взрослая и уставшая от бесконечных требований, Даша всё чаще задавала себе один вопрос: а что сделали для неё?
Её телефон завибрировал, выведя из задумчивости. На экране высветился знакомый номер. Она знала, что это снова мать или Борис.
На этот раз она не ответила.
***
Когда она встретила Мишу, ей вдруг показалось, что жизнь начала сдвигаться с мёртвой точки. Он был таким… милым. Заботливым. Слушал её, когда она, сама не понимая зачем, делилась воспоминаниями о детстве, о семье.
— У нас всё будет по-другому, — говорил он, прижимая её к себе так, будто не собирался отпускать. — Ты достойна лучшего.
Даша поверила ему. Когда он предложил ей съехаться, она не сомневалась. Это должно было быть её новым началом.
Но после переезда всё стало иначе.
Миша видел в ней не партнёра, а удобное дополнение к своей жизни. Всё началось с мелочей:
— Ты можешь заодно и мою посуду помыть? Ты всё равно на кухне, — говорил он с улыбкой.
Потом это стало системой. Миша перекладывал на Дашу всё: готовку, уборку, заботу о его собаке и даже оплату счетов.
— Ты же пока курсы проходишь, — говорил он, развалившись на диване после ужина. — А я работаю, деньги приношу. Разве не справедливо?
Даша молчала. Она пыталась убедить себя, что это временно. Что он просто устал. Что когда она начнёт работать, всё изменится.
Но время шло, и ничего не менялось. Миша привык. Он перестал благодарить её, как будто это была её обязанность — делать его жизнь комфортной.
Когда он увидел её недовольный взгляд, ответ был один:
— Ты что, не понимаешь, как мне тяжело? Ты должна поддерживать меня, а не грузить своими претензиями. Ты же все равно ничем серьёзным не занята.
Слова Миши резонировали с теми, что она слышала от семьи. «Ты должна». «Разве тебе сложно?» Эти фразы всё чаще заставляли её думать: а что же хотят она сама?
***
Даша положила тряпку в ведро и замерла. Она глубоко вдохнула, чувствуя, как раздражение от раннего звонка Бориса сменяется глухой усталостью.
«Сложно? Неужели для них всё, что я делаю, настолько незаметно?» — думала она, глядя на раковину.
Её день начинался одинаково: решения чужих вопросов, упрёки за каждый шаг, требования, за которыми не следовало даже простого «спасибо». Сначала Борис говорил, что её время ничего не стоит, теперь Миша объяснял, что её усилия ничего не значат.
Даша вдруг поняла, что устала быть кем-то вроде незримого двигателя для других. Её жизнь просто исчезала в потребностях окружающих, как вода в песке.
Она выпрямилась, вытерла руки полотенцем и тихо сказала самой себе:
— Всё. С меня хватит.
Эта мысль была тихой, но абсолютно ясной.
***
На следующее утро Даша проснулась от звонка. Это снова был Борис. Она долго смотрела на экран, но всё же ответила.
— Ты где? — раздражённо начал он.
— Дома, — сказала она сухо.
— Ты мне обещала документы доделать. Я же не могу из-за тебя сроки сорвать.
— Боря, — её голос оставался спокойным, но внутри всё кипело. — Я тебе ничего не обещала.
— Ну да, конечно. Всё с тобой ясно. Просто пару часов за компьютером — это для тебя проблема, да? А я потом отдувайся!
— Твои документы, твои проблемы, — отрезала она и нажала «отбой».
Телефон снова зазвонил. Теперь это была мать.
— Даша, — начала она без приветствия. — Борис сказал, ты отказалась ему помочь. Ты что, совсем из ума выжила?
— Мам, я устала, — ответила Даша, закрывая глаза.
— Устала? От чего? Ты же ничего не делаешь! Это твой брат, он нуждается в тебе, а ты ведёшь себя как эгоистка.
— А он когда-нибудь задумывался, что мне тоже может быть тяжело? — спросила Даша.
На той стороне трубки на секунду наступила тишина.
— Тебя в детстве мы учили, что семья — это главное. А ты теперь вот так нас бросаешь?
— Мам, — тихо ответила она, с трудом сдерживая слёзы. — Я ничего не бросаю. Я просто перестала делать то, чего вы даже не замечаете.
Она отключила телефон.
***
Вечером, когда Миша пришёл с работы, Даша была на кухне. Она молча поставила перед ним тарелку с ужином и села напротив.
— Что-то ты сегодня тихая, — сказал он, ковыряя вилкой еду.
— Ты же знаешь, у меня курсовая, — ответила она.
Миша хмыкнул.
— Ладно, ладно. Только не забывай, что ещё нужно за продуктами сходить. И заказы с почты забрать.
— А ты не можешь сам? — Даша посмотрела на него с усталой улыбкой.
— Да ладно тебе. Я же работаю, — сказал он, поднимая бровь. — Ты всё равно дома сидишь.
Она сделала глубокий вдох, чувствуя, как внутри что-то ломается.
— Миш, ты когда-нибудь замечал, сколько я для тебя делаю?
— Конечно, замечал, — небрежно ответил он. — Но это ведь нормально.
— Нормально? — её голос сорвался. — Нормально, что я тяну на себе всё, а ты просто этим пользуешься?
Миша отложил вилку, глядя на неё с недоумением.
— Ты чего завелась? — наконец спросил он. — Ты всё придумываешь, Даш. У тебя просто настроение плохое.
Эти слова стали последней каплей. Она встала из-за стола, оставив его сидеть одного, и направилась в комнату.
Даша знала, что больше не хочет этой жизни.
***
На утро Даша молча сложила свои вещи в чемодан. Она задержала взгляд на нём, словно что-то внутри ещё надеялось передумать. Но нет, времени на сомнения больше не осталось.
Когда в комнату вошёл Миша, его лицо искривилось в каком-то почти детском непонимании.
— Ты серьёзно? Уходишь? — растерянно выдохнул он, кивая на чемодан, будто не мог поверить своим глазам.
— Да, Миша, — сказала она спокойно, застёгивая молнию.
— Почему? — его голос стал громче, с нотками раздражения. — Мы же всё обсудили. Ты себя накрутила из-за ерунды!
Даша выпрямилась и посмотрела на него.
— Потому что я устала быть удобной.
— Удобной? — Миша скрестил руки на груди. — Ты о чём вообще? Ты должна быть благодарна! Я тебе квартиру дал, крышу над головой. Ты что, забыла, откуда приехала?
— Нет, Миша, — перебила она. — Ты дал мне только чувство, что я обязана. И это не жизнь.
Он замолчал, но его лицо стало холодным, почти злым.
— Ты ещё пожалеешь, — бросил он, отступая в сторону.
Даша схватила чемодан и шагнула к двери, будто наконец решилась сбежать от всего.
— Может быть, — прошептала она, словно отвечала самой себе. — Но уж лучше пожалеть об этом, чем продолжать тонуть в жалости к себе.
Дверь захлопнулась резко, будто точка в длинном предложении.
Не успела она сделать и шаг за порог, как телефон завибрировал в кармане. Даша остановилась, тяжело вздохнула. На экране, конечно же, был номер матери.
— Даша, срочно приезжай. У Бориса проблемы, — начала мать с порога.
— У Бориса всегда проблемы, — холодно ответила Даша, не замедляя шаг.
— Как ты можешь так говорить?! Мы же твоя семья! — голос матери дрожал от возмущения.
Даша остановилась, глядя на серое небо, и вдруг осознала, что больше не чувствует вины.
— А вы моя? — неожиданно для себя спросила она.
На том конце провода повисла тишина, но мать быстро взяла себя в руки.
— Даша, я не узнаю тебя. Ты стала какой-то черствой, неблагодарной. Мы столько для тебя сделали.
— Ты права, мам, — ответила она ровно. — Ты меня не узнаёшь. Потому что я наконец-то стала собой.
Даша нажала «отбой» и выключила телефон.
Днём она переехала в квартиру, которую сняла заранее, готовясь к уходу. Квартира была крошечной, с простыми обоями и скрипучими полами, но это было её место.
Она поставила чемодан у стены и села на диван. Впервые за долгие годы она почувствовала, как воздух вокруг стал чище, а тишина — по-настоящему комфортной.
Она вытащила сим-карту из телефона, долго смотрела на неё, а потом сломала пополам и выбросила в мусорное ведро.
Теперь никто больше не сможет тянуть её обратно.
***
Прошёл месяц.
Даша начала всё с нуля в своей крошечной съёмной квартире. Новая работа — скромный книжный магазин, где каждый день был окутан такой тишиной, что её едва можно было услышать, но именно этого ей так не хватало.
По вечерам она заваривала чай, забиралась с ногами на подоконник и открывала книги, которые долго лежали без внимания. Никто не звонил, не дёргал её, не упрекал в эгоизме. И тишина… впервые за долгое время перестала душить, став такой желанной, такой спасительной.
А Миша? Он первое время пытался найти её через общих знакомых, писал сообщения в соцсетях, но вскоре прекратил. Он скучал не по Даше, а по её заботе, по той роли, которую она играла в его жизни.
Однажды, проходя мимо кафе, Даша заметила Бориса. Он сидел за столиком с телефоном в руках, увлечённо что-то объясняя собеседнику напротив.
На мгновение она остановилась, наблюдая за ним, но потом улыбнулась и прошла мимо.
Поздно вечером, вернувшись домой, она достала из ящика тетрадь. На первой странице было написано: «Мои мечты».
Даша долго смотрела на список, который сделала ещё в юности, но тогда забыла о нём под тяжестью чужих требований.
— Пора начинать, — сказала она тихо самой себе.
Она поставила галочку напротив первого пункта: «Жить для себя».
Её жизнь, наконец, принадлежала ей.
Муж называл её чучелом и старой тёткой… Пока однажды она не собрала его вещи и не выставила за дверь