— Анечка, вам бы еще хотя бы пару часов отлежаться, — пожилая медсестра нервно поглядывала в окно. Дождь барабанил по стеклу, смешиваясь с мокрым снегом. — Супруг-то задерживается?
Аня в десятый раз проверила телефон. Опять ничего. Восемнадцать пропущенных вызовов, сообщения — все без ответа. Малыш, завернутый в одеяло, тихонько посапывал на руках. Крошечный носик, пухлые щечки — родное существо, ради которого Аня девять месяцев берегла себя, как хрустальную вазу.
— Странно это, — медсестра цокнула языком. — Обычно мужья в такой день с ума сходят от счастья. Может, случилось что?
— Не знаю… Вчера все нормально было, — Аня поморщилась, вспоминая, как Олег привез ей в роддом пакет с вещами. Суетился, целовал ей руку, гладил огромный живот. Говорил: «Ты моя героиня».
Телефон наконец завибрировал. Сообщение от Олега, всего два слова: «Прости. Поговорим позже».
— Знаете что, — Аня поднялась с кровати, стараясь не морщиться от боли после родов. — Я поеду сама.
— Да куда же вы такая? — всплеснула руками медсестра.
— Домой. С сыном, — она аккуратно переложила малыша в переноску. — Олегу срочно надо куда-то.
— Ну, хоть такси вызовите!
— Обойдусь. Тут на трамвае двадцать минут.
Прижимая к себе сверток с сыном, Аня добралась до остановки. В трамвае ей уступили место. Малыш не плакал, спал, сжав кулачки. Дома на тумбочке в прихожей лежал белый листок, вырванный из блокнота.
«Извини, люблю другую».
Аня перечитала записку трижды, буквы расплывались перед глазами. Неуклюже опустилась на пол, прямо с малышом на руках. Воздух застрял в горле. Ребенок, почувствовав неладное, заплакал. Аня прижала его к груди, покачивая, и наконец зарыдала сама.
— Какой же ты, Олег, подонок, — выдохнула она, вытирая слезы. — Что же ты делаешь…
Сын захныкал снова, словно соглашаясь с матерью. Отец бросил их прямо в день, когда они пришли домой из роддома. Мужчина, которому она верила шесть лет. Человек, который еще недавно гладил ее живот и шептал, что не может дождаться, когда возьмет сына на руки…
***
Вечером Аня сидела с опухшими от слез глазами, машинально покачивая колыбель, где спал ее новорожденный сын. Каждый звук за дверью заставлял сердце биться чаще — вдруг Олег? Вдруг одумался? Но проходили часы, и никто не возвращался.
— Как так можно, а? — прошептала она, вглядываясь в крохотное личико ребенка. — Еще вчера все было хорошо, блин. Еще вчера…
Телефон в ее руке ожил — звонок от свекрови. Аня заколебалась, но все-таки ответила.
— Анечка, как вы там с малышом? Олежек мой не звонит что-то, — голос Надежды Петровны звучал взволнованно.
Аня всхлипнула, слезы снова потекли по щекам.
— Он… он ушел, — голос сорвался. — Оставил записку… Другая у него…
В трубке повисла тяжелая пауза.
— Что? — свекровь выдохнула так, словно ее ударили под дых. — Повтори.
— Записка тут… «Извини, люблю другую». Даже вещи не все забрал, — Аня оглядела разбросанные по комнате мужские рубашки и носки. — Я из роддома сама добиралась… на трамвае.
— Вот же он… — начала было Надежда Петровна, но осеклась. — Жди. Через полчаса буду.
Свекровь, маленькая энергичная женщина с короткой стрижкой, примчалась с двумя огромными пакетами продуктов. Бросила их в прихожей и сразу прошла к Ане.
— Господи, девочка, — она обняла невестку. — Какой же он… Нет, не могу даже слов подобрать. Мой сын — последний дурак. Как он мог?
Надежда Петровна потрепала внука по щечке.
— Не реви, Анечка, справимся. Я помогу, сюда перееду на первое время.
— Может, он вернется? — в голосе Ани звучала отчаянная надежда.
— А ты бы хотела? — свекровь с удивлением посмотрела на нее.
— Не знаю… просто как же так, еще вчера все было нормально. Я не понимаю.
— Да, знаешь… — Надежда Петровна стала расставлять продукты по полкам. — Мужчины — они такие. В голове ветер, особенно когда бабочки в животе. Думать перестают совсем.
Ребенок заплакал, и Аня, поморщившись от боли, поднялась, чтобы взять его на руки.
— Давай я, — свекровь перехватила внука. — Ты лежи. После родов тебе покой нужен.
— Спасибо, — Аня благодарно улыбнулась, чувствуя, как по щекам снова текут слезы. — Не знаю, что бы я без вас делала.
— Нечего меня благодарить, — отмахнулась Надежда Петровна. — Я бабушка. И ты мне не чужая. А вот сыночка моего я найду и уши ему оборву, можешь не сомневаться.
***
Искать Олега не пришлось, тот явился сам и затрезвонил в дверь.
— Открой, Ань. Это я, — знакомый голос за дверью заставил ее вздрогнуть.
Прошла неделя бессонных ночей, слез и постоянных проверок телефона. Аня замерла в коридоре, не зная, что делать. Время — около девяти вечера, Надежда Петровна уехала пару часов назад к себе за какими-то вещами.
— Ань, пожалуйста, — в голосе Олега слышалась мольба. — Нам надо поговорить.
Она медленно повернула замок. На пороге стоял Олег — осунувшийся, небритый, в помятой рубашке. Выглядел так, будто не спал все эти дни.
— Можно войти? Я хочу сына увидеть, — он сделал шаг вперед.
— А, теперь вспомнил про сына? — Аня хотела звучать резко, но голос предательски дрогнул. — Неделю назад не очень-то хотел.
Олег потер покрасневшие глаза.
— Я… облажался, Ань. Я так облажался…
Он прошел в квартиру, осторожно заглянул в детскую, где спал их сын.
— Я чуть с ума не сошел, — его голос звучал глухо. — Меня словно переклинило. Думал, влюбился… в Марину из бухгалтерии, помнишь ее?
Аня кивнула, чувствуя, как внутри все сжимается. Красивая длинноногая блондинка, недавно пришедшая в их офис.
— Голову совсем потерял. Думал, что настоящая любовь, прямо как в кино, — Олег провел рукой по волосам. — А потом…
Он замолчал, сжав кулаки.
— Что потом? — спросила Аня, чувствуя, как учащается пульс.
— Она развела меня, обманула, — Олег со злостью ударил кулаком по стене. — Уговорила взять кредит на миллион — якобы для совместного бизнеса. А потом исчезла. Вместе с деньгами и бриллиантовым ожерельем, которое я ей подарил.
— Бриллиантовым? — Аня почувствовала, как к горлу подступает тошнота. — Ты потратил такие деньги на женщину, которую едва знал? А у нас ребенок родился…
— Я был как в тумане, — он опустил голову. — Очнулся только когда понял, что она меня кинула. Аня, я такой идиот… Прости меня, умоляю. Я все исправлю, клянусь.
Олег опустился перед ней на колени, обхватив ее ноги.
— Я все верну, буду работать в три смены, буду самым лучшим мужем и отцом, только прости, — он поднял на нее полные слез глаза. — Я люблю тебя. Всегда любил. Это было помутнение какое-то.
Аня стояла, оцепенев. Внутри боролись ярость, боль и крохотная, предательская надежда, что все еще можно вернуть. Он ведь отец ее ребенка. Они столько лет вместе.
— У меня теперь кредит висит, — продолжал Олег. — Жить негде. С работы, кажется, выгонят — я там неделю не появлялся.
В этот момент входная дверь распахнулась. На пороге стояла Надежда Петровна, держа в руках пакеты.
— Так, — она медленно опустила сумки на пол. — Явился — не запылился.
— Мама, я все объясню, — Олег поднялся с колен, отряхивая брюки.
— А тут и объяснять нечего, — Надежда Петровна скрестила руки на груди, окидывая сына испепеляющим взглядом. — Бросил жену с новорожденным ребенком, а теперь приполз обратно.
— Ты не понимаешь…
— Все я прекрасно понимаю, — она повернулась к Ане. — Если примешь его обратно, меня в этом доме больше не будет. Ноги моей здесь не будет.
Аня застыла, переводя растерянный взгляд с мужа на свекровь.
— Да как вы смеете… — голос Олега задрожал от обиды. — Это мой дом и моя семья! А вы мне сейчас условия ставите?
— Твоя семья? — Надежда Петровна усмехнулась. — А неделю назад чья была? Когда ты к своей пассии побежал?
Малыш, разбуженный громкими голосами, заплакал в детской. Аня бросилась к нему, оставив Олега и свекровь наедине.
— Я ошибся, мама, — теперь Олег говорил тише, почти шепотом. — Со всеми бывает.
— Ошибся? Ты назвал это ошибкой? — свекровь покачала головой. — Нет, сынок, ошибка — это когда не тот поворот на дороге взял. А ты предательство совершил, самое подлое, какое только можно.
Аня, укачивая сына, слышала их разговор через приоткрытую дверь.
— Топай отсюда, — твердо сказала Надежда Петровна. — И не смей больше Аню тревожить. Ей и так несладко.
Дверь хлопнула. Наступила тишина. Аня решила, что оба ушли, но свекровь вскоре заглянула к ней.
— Выставила этого… кхм… своего сынка, — она присела рядом. — Ты как, держишься?
Аня кивнула, прижимая к груди уснувшего малыша.
— Он очень раскаивается, — тихо сказала она.
— Конечно, — фыркнула Надежда Петровна. — Особенно когда его новая пассия обчистила и бросила. Очень удобно раскаиваться.
На следующий день Олег появился снова. На этот раз он выждал момент, когда свекровь ушла в магазин.
— Ань, пожалуйста, выслушай, — он принес огромный букет и коробку конфет. — Я понимаю, что виноват. Но дай мне шанс все исправить.
Аня заколебалась. Первым ее порывом было впустить мужа, ведь она всё еще его любила… Но тут же она вспомнила, сколько боли он причинил, и посуровела.
Олег же продолжал ее увещевать:
— Помнишь, как в медовый месяц мы ездили в Крым? Нашли дикий пляж и купались там без ничего? Как строили планы? Мы же мечтали о детях, о доме, о путешествиях…
Аня сглотнула комок в горле и ответила:
— Помню.
— Неужели ты готова пожертвовать этим всем? – спросил Олег. – Да, я совершил ошибку, но ты такая добрая, всепрощающая.
«Да он хочет успокоить меня лестью», — сообразила Аня. Она ответила намеренно жестко:
— Как я могу тебе верить теперь? Ты бросил меня в самый важный момент, Олег. В день, когда я родила твоего сына.
— Я докажу, что изменился, просто дай мне второй шанс, — взмолился Олег.
В душе Ани шла борьба. Надежда Петровна категорически против. Но ведь ребенку нужен отец…
— Мне нужно время, — наконец выдавила она. — Я не могу сейчас решить.
— Я буду ждать, — Олег с надеждой посмотрел на нее. — Сколько потребуется…
***
— Вызвала нотариуса на завтра, — Надежда Петровна решительно поставила чашку чая перед Аней. — Оформим все как положено.
Прошло три дня с последнего визита Олега. Он звонил каждый вечер, отправлял сообщения, один раз даже прислал курьера с игрушкой для сына.
— Какого нотариуса? — Аня непонимающе уставилась на свекровь.
— Обычного, — та хмыкнула. — Слушай, Анечка, я все обдумала. Тебе и внуку нужна крыша над головой. Надежная.
Надежда Петровна присела рядом, понизив голос, хотя в квартире никого, кроме них и спящего малыша, не было.
— Эта квартира записана на меня, — она обвела рукой комнату. — Я когда-то давно купила ее, чтобы Олежка отдельно жил. Но по документам жилье мое.
— Да, я знаю, — кивнула Аня, по-прежнему не понимая, к чему клонит свекровь.
— Вот и хорошо, — Надежда Петровна похлопала ее по руке. — Я хочу оформить дарственную. На тебя.
— Что? — Аня чуть не подавилась чаем. — Но как же… почему?
— Потому что ты мать моего внука, — просто ответила Надежда Петровна. — И я вижу, что ты хорошая мать. А мой сын… Он может выкинуть что угодно. Если вы сойдетесь, а потом опять разойдетесь — вы с малышом на улице окажетесь.
— Но это же ваша квартира, — Аня в растерянности покачала головой. — Я не могу…
— Можешь и должна, — отрезала свекровь. — Я старая женщина, мне много не надо. У меня еще однушка есть, где я сейчас живу, мне хватит. А вам нужен дом.
На следующий день пришел нотариус, и Надежда Петровна действительно оформила дарственную на Аню.
— Теперь это твоя квартира, — сказала она, когда нотариус ушел. — Можешь делать с ней что хочешь. Хоть продавать, хоть сдавать. Олега пускать или не пускать — тоже тебе решать.
— Я не знаю, как вас благодарить, — Аня обняла свекровь, чувствуя, как к горлу подступают слезы.
— И не надо благодарить, — та похлопала ее по спине. — Будь хорошей матерью моему внуку. Этого достаточно.
Вечером снова появился Олег. Несмотря на явную небритость и помятую одежду, он выглядел воодушевленным.
— Аня, я нашел подработку, — с порога начал он. — Буду возвращать деньги, гасить кредит. Все наладится, вот увидишь.
Аня неуверенно кивнула, впуская его в квартиру. Олег осторожно заглянул в детскую, где спал их сын.
— Как его назвала? — спросил он тихо.
— Никак пока, — она пожала плечами. — Думала, вместе решим, время еще есть.
— Правда? — его лицо просветлело. — Значит, ты меня прощаешь?
— Я не говорила этого, — Аня отвела взгляд. — Просто думаю, что ребенку нужен отец.
В этот момент зазвонил телефон Олега. Он достал его из кармана, глянул на экран и побледнел.
— Кто это? — насторожилась Аня.
— Коллекторы, — мрачно ответил он. — Не отвечу, перезвонят. Слушай, Ань… А мама заходила? Я чемодан тут оставил…
— Заходила, — кивнула Аня. — Только что ушла.
— И как она? — Олег осторожно подбирал слова. — Все еще злится?
— Знаешь… — Аня замялась, не зная, стоит ли рассказывать о дарственной.
— Что? — он насторожился.
— Она оформила на меня эту квартиру, — наконец сказала Аня. — Дарственную подписала.
Олег застыл, переваривая услышанное. Его лицо медленно изменилось — от удивления к подозрению, а затем к явной злости.
— Ага, — процедил он сквозь зубы. — Теперь понятно…
— Что понятно? — Аня отступила на шаг, чувствуя резкую перемену в его настроении.
— Все понятно! — он повысил голос. — Подлизывалась к маме, чтобы жилье получить? Как удобно устроилась!
— Ч-что? — Аня отшатнулась, словно от пощечины. — Ты с ума сошел?
— Нет, это ты хорошо придумала, — Олег шагнул к ней, тыча пальцем ей в лицо. — Пока я отсутствовал, ты охмурила мою мать! Моя квартира! Мы ее с отцом покупали для меня!
— Я не просила ее об этом, — голос Ани дрожал. — Это была ее инициатива.
— Конечно! — он истерически рассмеялся. — Надежда Петровна сама с себя последнюю рубашку снимет! Ты ее убедила, признайся!
Ребенок в соседней комнате, разбуженный громкими голосами, заплакал. Но Олег, казалось, не слышал.
— Я знал, что она меня не любит, — он метался по комнате, сшибая вещи. — Но чтобы так… Лишить собственного сына крыши над головой!
— Ты сам себя лишил, — прошептала Аня, пятясь к детской комнате. — Когда бросил нас.
— Неблагодарная! — он схватил со стола чашку и швырнул ее об стену. Фарфор разлетелся осколками. — Я вернулся к тебе, хотел все наладить, а ты…
Входная дверь открылась, на пороге стояла Надежда Петровна с пакетами продуктов. Один взгляд на картину перед ней: перекошенное от ярости лицо сына, испуганная Аню, осколки на полу — и она все поняла.
— А, — произнесла она неожиданно спокойно. — Вижу, ты уже в курсе.
— Как ты могла, мама? — Олег повернулся к ней, его голос сорвался. — Эта квартира должна была остаться моей!
— Твоей? — Надежда Петровна скрестила руки на груди. — А куда ты свою семью дел, когда за юбкой побежал? Об этом подумал?
— Я совершил ошибку, — он понизил голос. — Но это не повод лишать меня всего.
— Тебя никто не лишал, — спокойно ответила Надежда Петровна. — Ты сам выбрал свой путь. А я как бабушка защищаю своего внука.
Из детской донесся пронзительный плач. Аня метнулась к ребенку, оставив Олега и свекровь наедине.
— Убирайся отсюда, — голос Надежды Петровны стал жестким. — У тебя больше нет права находиться в этой квартире.
— Ты не можешь меня выгнать! — он ударил кулаком по стене. — Это моя семья!
— Семья? — свекровь усмехнулась. — Ты бросил эту «семью» в самый трудный момент. А теперь, когда твоя новая пассия обвела тебя вокруг пальца, ты вспомнил о жене и ребенке.
Надежда Петровна прошла к шкафу в прихожей и начала доставать вещи Олега, складывая их в большие мусорные пакеты.
— Что ты делаешь? — он в изумлении наблюдал за ее действиями.
— То, что должна была сделать Аня, — Надежда Петровна методично продолжала складывать его одежду. — Раз у нее духу не хватает, я сама выгоню тебя, негодяя.
Олег схватил ее за руку:
— Прекрати. Это мои вещи!
— Вещи твои, а квартира — нет, — она высвободила руку. — У Ани есть документы, подтверждающие это. Так что если ты сейчас не уйдешь сам, мы вызовем полицию.
Аня вышла из детской, держа на руках плачущего малыша.
— Хватит кричать, — тихо сказала она. — Ребенок напуган.
Олег посмотрел на жену, на свою мать, потом на крошечное личико своего сына. Что-то внутри него словно надломилось.
— Вы обе против меня, — он горько усмехнулся. — Ладно. Раз так, я уйду. Но это еще не конец.
Надежда Петровна молча протянула ему два пакета с вещами. Олег взял их, бросил последний взгляд на сына и вышел, громко хлопнув дверью.
— Он еще вернется, — тихо сказала Аня, успокаивая ребенка.
— Пусть только попробует, — Надежда Петровна подошла к ней и погладила внука по головке. — Теперь у тебя есть защита. Юридическая. И я.
***
Снег неторопливо кружился за окном, покрывая город мягким белым покрывалом. Аня стояла у окна с чашкой горячего чая, наблюдая, как редкие прохожие спешат по своим делам. Позади нее Надежда Петровна возилась с шестимесячным внуком, что-то ласково приговаривая.
— Петенька у нас совсем большой стал, — свекровь подняла малыша над головой, и тот радостно засмеялся, болтая ножками. — Настоящий мужчина растет!
Аня обернулась, улыбаясь. Ребенка они все-таки назвали Петром — в честь отца Надежды Петровны. Олег так и не принимал участия в выборе имени для сына.
— Вы так его балуете, — Аня покачала головой, но в голосе звучала нежность. — Того гляди, на голову сядет.
— Имею право, — фыркнула Надежда Петровна. — Я бабушка, мое дело — баловать, а твое — воспитывать.
Жизнь постепенно входила в новое русло. Аня устроилась на работу в небольшую дизайнерскую фирму — три дня в неделю, остальное время работала удаленно. Надежда Петровна помогала с внуком, почти ежедневно приезжая в гости.
Петя весело агукал, дергая бабушку за седые пряди волос.
— Говорила со своим адвокатом, — как бы между прочим заметила Надежда Петровна. — Олег подал иск о разделе имущества и праве видеться с ребенком.
Аня замерла, чашка в ее руке мелко задрожала.
— И что теперь будет?
— Ничего, — спокойно ответила свекровь. — Квартира оформлена на тебя задолго до подачи иска. А право видеться с ребенком… — она вздохнула. — Это его право. Он отец.
После того памятного скандала Олег пытался вернуться еще пару раз — уговаривал, угрожал, плакал. Потом исчез на три месяца. Как оказалось, уехал в другой город, пытаясь начать все заново.
— Думаешь, он правда хочет видеться с Петей? — Аня присела рядом, погладив сына по пухлой щечке.
— Думаю, он сам не знает, чего хочет, — Надежда Петровна пожала плечами. — Но сейчас, когда его новая жизнь не задалась, он вспомнил о старой.
В дверь позвонили. Аня вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Открыв дверь, она увидела курьера с небольшим пакетом.
— Анна Викторовна? — уточнил молодой парень. — Вам посылка.
Внутри оказалась детская игрушка и конверт с деньгами. Записка была короткой: «На нужды сына. Олег».
— Алименты прислал, — Аня показала конверт свекрови. — Первый раз за полгода.
— Что ж, лучше поздно, чем никогда, — Надежда Петровна хмыкнула, но без прежней горечи. — Может, совесть проснулась.
Петя потянулся к новой игрушке, и Аня отдала ее сыну.
— Знаешь, — задумчиво произнесла она, наблюдая, как ребенок с восторгом изучает яркую погремушку, — еще полгода назад я думала, что жизнь кончена. Что без Олега все рухнет.
— А теперь? — Надежда Петровна внимательно посмотрела на нее.
— А теперь я понимаю, что на самом деле все только начинается, — Аня улыбнулась, расправив плечи. — У меня есть сын, работа, крыша над головой. И вы.
— И я, — свекровь крепко обняла ее. — Всегда буду рядом, девочка моя.
За окном продолжал падать снег, укрывая город белым покрывалом. Новый год приближался, обещая новые начинания, новые надежды. Олег где-то там, далеко, пытался разобраться в своей жизни. Но его семья — уже без него — продолжала жить, любить и строить планы на будущее. Аня стала сильнее, увереннее в себе. Теперь она точно знала — что бы ни случилось, она справится.
— Я, пожалуй, останусь на ночь, — решила Надежда Петровна. — Завтра выходной, сделаем блинчики на завтрак, твои любимые.
— Спасибо вам, — Аня благодарно коснулась руки свекрови. — За все.
Жизнь продолжалась. Не такая, какой ее представляла Аня, выходя замуж за Олега шесть лет назад. Но, возможно, даже лучше — честнее, крепче, настоящее.
— Мы же ради тебя стараемся, а ты ничего не ценишь! — обвиняет меня золовка за мой отказ жарить блины на её завтрак