Мария давно не чувствовала такой странной свободы и одновременно беспомощности. Она лежала в кардиологическом отделении, куда попала после затянувшегося нервного срыва. Боли в груди, скачки давления, судорожные попытки успеть доделать проекты — всё это превратилось в один большой снежный ком, который в итоге сшиб её с ног. Пришлось вызывать скорую прямо с рабочего места.
Теперь вокруг — стерильные стены, запах хлорки и тихий писк аппаратуры. Соседку по палате выписали накануне, и Мария осталась одна среди мерного стука капельницы и бледно-зелёных стен. Врачи сказали: «Как минимум на неделю забудьте про телефон и работу. Вам нужно восстанавливаться». Сначала Мария сопротивлялась, переживала, что просрочит дедлайны, потеряет клиентов. Но организм сказался громче любых аргументов: «Отдыхай, иначе всё…»
Она смотрела в окно. За тонкой шторой виднелся только кусок хмурого московского неба. Погода была под стать её настроению — холодный весенний ветер и серые тучи. Гулять нельзя, выходить за пределы отделения нельзя. Вся жизнь сузилась до одной палаты. Но, как ни странно, это давало некую передышку. Можно дышать спокойно, не думая каждую минуту о звонках, счетах и таблицах в Excel.
— Мария Игоревна, вам нужно снова измерить давление, — послышался тихий голос медсестры в коридоре.
— Конечно, заходите, — отозвалась Мария.
В палату вошла Кира, молодая медсестра в аккуратном халате. Она улыбалась доброжелательно, но в её движениях ощущалась выверенная точность. Прикрепила манжет тонометра к руке Марии, надавила на кнопку.
— Как сегодня самочувствие? — спросила Кира. — Голова не кружится, сердце не колет?
— Получше, чем вчера, — призналась Мария. — Ночь прошла более-менее спокойно.
— Это хорошо, — кивнула медсестра, поглядывая на дисплей. — Сейчас глянем цифры… Угу, немножко завышено, но уже лучше, чем при поступлении.
Мария с облегчением выдохнула. Уже лучше — значит, не зря она лежит тут почти без движения. Ей вспомнился вчерашний разговор с кардиологом, доктором Ворониным. Он сказал: «Каждый нервный срыв — это удар по сердцу. Ваш организм просит, чтобы вы сбавили темп, иначе последствия будут куда страшнее». Она согласилась, без особых возражений. Просто внутренне уже выдохлась.
— Продолжайте в том же духе, — добавила Кира. — И не берите в голову плохие мысли. Любые волнения сейчас вам вредны.
Медсестра вышла, а Мария осталась, прислушиваясь к мерному кап-кап капельницы. Потом перевела взгляд на тумбочку, где лежала тонкая книжка о дизайне упаковки — её последнее увлечение. Хотелось полистать страницы, отвлечься, но усталость взяла верх. «Сон — лучшее лекарство», — звучала в голове фраза доктора. Она закрыла глаза и провалилась в полудрёму.
Проснулась Мария от приглушённого разговора за дверью. Кто-то настойчиво доказывал что-то медперсоналу. Она попыталась разобрать слова, но шум был слишком невнятным. Приподнялась на койке, накинула поверх больничной рубашки лёгкий халат. Как только она села, в палату вошла Кира и быстро сообщила:
— К вам пришёл мужчина… Утверждает, что он ваш родственник.
— Мужчина? — насторожилась Мария. — Наверное, это Денис, мой партнёр по бизнесу. Мы вроде договаривались, что он заглянет.
Но Кира покачала головой:
— Зовут Алексей. Сказал, что очень срочно…
У Марии тут же заныло под ложечкой. Имя Алексей заставило её сердце сделать неприятный кульбит. Бывший муж. Человек, которого она пыталась вычеркнуть из жизни три года назад. И вот он вдруг объявляется? В больнице?! Она машинально потрогала грудь, будто опасаясь нового сердечного удара.
— Пусть… пусть зайдёт, — тихо проговорила она, стараясь не выдавать волнения.
Медсестра кивнула и вышла. Буквально через минуту в палату нерешительно просочился Алексей. Он выглядел взъерошенным, держал в руках кулёк с бананами и бутылку воды. Глаза бегали по сторонам, словно он не знал, куда встать. Мария ощутила смешанные чувства — злость, досаду, какую-то остаточную боль. Когда-то она любила его без памяти, потом проходила через мучительный развод, а теперь видела перед собой почти чужого человека.
— Марин… то есть Мария, — выдавил он. — Здравствуй.
— Здравствуй, — ответила она ровным тоном, делая над собой усилие, чтобы не сорваться на крик или слёзы.
Он опустил взгляд на пол, переступил с ноги на ногу:
— Я… я узнал, что ты в больнице. Врач сказал: «женщина с такой фамилией поступила в тяжёлом состоянии». Я перепугался… Думал, может, с тобой совсем всё плохо…
Мария лишь горько усмехнулась:
— Да? Ты решил проведать, вдруг у меня смертельный диагноз?
— Ну… — Алексей потёр рукой затылок. — Я действительно испугался. Думал, что… в общем, пришёл попрощаться, если… если ты…
Он не договорил, и она почувствовала, как внутри поднимается волна едкого раздражения. «Попрощаться», — как будто ей осталось жить пару дней. И где же он был все эти годы, когда ей по-настоящему требовалась поддержка?
— Врачи сказали, что у меня была аритмия и гипертонический криз, — ответила Мария, стараясь сдерживать голос в ровных рамках. — Это не приговор. Я поживу ещё.
Алексей вздохнул, опустил бананы на тумбочку:
— Ну и хорошо… Значит, слава Богу. Слушай, прости, что явился так внезапно. Просто я… много думал о тебе.
В его голосе слышалось какое-то странное раскаяние. Раньше она знала его как человека прямолинейного и грубоватого, без особых эмоциональных речей. С тех пор прошло три года, видимо, жизнь его тоже покрутила. Но всё равно её настораживала эта внезапная «забота».
— Ты надолго? — спросила она холодно. — Потому что мне много разговаривать нельзя.
— Я постараюсь быстро, — сказал он. — Признаюсь, я думал, что тебе осталось недолго… И хотел сказать… прости меня. Я понимаю, что был никудышным мужем. Злился на твою работу, ревновал к интернету, потому что ты вечно сидела за ноутом.
Мария молча слушала. Когда-то эти претензии доводили её до слёз. Он обвинял её в том, что «она живёт в интернете», хотя именно там Мария и поднимала свой первый бизнес — удалённые заказы по дизайну, маркетингу, созданию упаковки для небольших брендов. Тогда она изо всех сил тянула их общий быт, надеялась, что со временем всё наладится. Но Алексей всё больше раздражался, пока не заявил, что нашёл другую «более понятливую» женщину и попросил её освободить квартиру. Та ночь стала для Марии кошмаром. И вот теперь он говорит «прости».
— Слова словами, — сдержанно отозвалась она. — Но я уже пережила всё это.
— Да, понимаю, — кивнул Алексей. — Просто хотел выговориться, что зря я так. Зря…
Он сжал кулаки, будто решаясь на какой-то шаг, и вдруг выдохнул:
— Но есть ещё один момент. Я слышал, что у тебя сейчас своя студия маркетинга, клиенты, офис. Поздравляю. Честно.
Мария напряглась: на лице Алексея скользнуло что-то неуловимое — нотка расчёта, может?
— У меня действительно своя студия, — подтвердила она, — причём открытая уже после развода. То есть никакого отношения к тебе не имеющая.
Он развёл руками, стараясь изобразить вежливую улыбку:
— Понимаешь… я ведь тоже вкладывался в тебя, пока мы были женаты. Когда-то купил тебе ноутбук, если помнишь. Всякие мелочи оплачивал. Теперь думаю: если с тобой, не дай бог, что-то случится, твоё дело могут растащить родственники. Может, лучше переписать его на меня? Чтобы «осталось в семье»…
Сердце у Марии кольнуло от такого цинизма. Только что он говорил о сожалении, а теперь выясняется, что главная цель визита — её бизнес. Который она в одиночку подняла с нуля, рискуя кредитами, ночуя в чужом углу, когда он выгнал её из квартиры.
— Ты серьёзно? — спросила она, чувствуя, как внутри всё закипает. — Пришёл в больницу к бывшей жене и просишь переписать бизнес на тебя?
— Ну, не то чтобы «прямо сейчас», — замялся Алексей. — Я просто переживаю, что если ты умрёшь…
— Я не собираюсь умирать, — прервала она, с трудом сохраняя спокойствие. — И даже если бы, это моя личная собственность. Ты к ней не имеешь никакого отношения.
Алексей насупился:
— Но ведь я тоже вкладывал, а значит, часть морального права у меня есть…
— Моральное право? — Мария усмехнулась, качая головой. — Ты бросил меня, когда я на последнем дыхании сидела над проектом, а деньги за квартиру уходили в минус. Я выжила благодаря тому, что хваталась за каждую задачу, а ты уже тогда жил с другой. И теперь, спустя три года, вдруг вспомнил про «моральное право»?
Он хотел было что-то возразить, но не мог подобрать слов. Посмотрел на неё с сожалением, переминаясь с ноги на ногу:
— Ты не понимаешь… Я решил, что всё-таки нам стоит остаться друзьями и…
— Нет. — Голос у Марии сорвался на хрип. Она сделала глубокий вдох, чтобы унять учащённый пульс. — Мы не можем остаться друзьями. Ты уходил без оглядки, оставив меня разгребать долги и разбитый ноут. Теперь что-то требуешь. Получится ли у тебя вообще понять, что у меня — новая жизнь?
Несколько секунд они молчали. Алексей, похоже, переваривал её слова. Затем он шумно выдохнул:
— Всё ясно. Ничего я не получу. Наверное, зря пришёл.
— Да, зря, — согласилась Мария, тоже понизив голос. — Я не мщу тебе, просто не хочу, чтобы ты имел отношение к моим делам. Всё, что у меня есть, я заработала сама. А сейчас я в больнице, и мне важен покой.
Он кивнул, ссутулившись:
— Понял, всё понял. Ну что ж… Выздоравливай тогда. Надеюсь, всё обойдётся.
С этими словами он взял бутылку воды (бананы так и оставил на тумбочке), и пошёл к двери, будто хотел что-то ещё сказать, но передумал. Выйдя в коридор, он аккуратно закрыл за собой дверь. Мария осталась, борясь с колючими эмоциями в душе. С одной стороны, она чувствовала некое облегчение — сказала ему всё, что хотела. С другой стороны, осадок неприятный: вот так, в минуту её физической слабости, он попытался потребовать то, на что не имеет права.
Несколько минут она сидела, прислонившись к подушке, глядя в стену. Затем аккуратно провела рукой по животу, ощущая тихую дрожь. Она ждала ребёнка. Срок ещё небольшой, но уже точно ясно, что жизнь меняется на сто восемьдесят градусов. Алексей об этом не знал и знать не будет. «Он не заслужил», — подумала она. Пускай маеться своими запросами сам. У неё своя дорога, где не место таким людям.
От напряжения снова начало колоть в груди. Она медленно легла на бок, стараясь нормализовать дыхание: вдох — выдох, вдох — выдох. Чувствовала, как сердце всё ещё стучит неровно после разговора. «Только не сорваться в очередной приступ», — мысленно уговаривала она себя. В конце концов стук выровнялся, а она прикрыла глаза, вымученно улыбнувшись: «Ничего, я сильная. Я смогу».
Наутро в палату пришёл доктор Воронин — человек средних лет с аккуратной бородкой и спокойными глазами. Он пробежался по результатам новых анализов, послушал сердце стетоскопом и удовлетворённо кивнул:
— Стабильнее, чем вчера. Молодец, что не рвёшься к ноутбуку. Так и надо.
— Надо, — согласилась Мария, стараясь улыбнуться. — Иначе опять загоню себя.
Доктор положил стетоскоп в карман халата:
— В идеале вы ещё дней пять полежите у нас, потом амбулаторный режим дома. Сильных нагрузок исключать. Но вы должны понять: перемены в жизни придётся сделать. Нельзя так крутиться без сна и отдыха, если не хотите ещё одного обострения.
Мария понимала, о чём он говорит. Её беспокойный характер и азарт в работе всегда вели к тому, что она не замечала красных флажков здоровья. А теперь организм сказал: «Стоп». Ей вспомнились недавние подозрительные головокружения, тянущие боли в груди. Тогда она всё списывала на усталость, но вот во что это вылилось.
— Доктор, а… — начала она и замолчала, думая, стоит ли спрашивать. — У меня есть… личные обстоятельства. Я беременна на малом сроке. Это как-то отразится на сердце?
Он нахмурился, но не удивился:
— Ну, любые нагрузки для организма при беременности возрастают. Тем более при вашем состоянии. Но если будете соблюдать наш план, следить за давлением, всё может пройти благополучно.
Мария облегчённо выдохнула:
— Спасибо. Я очень надеюсь выкарабкаться.
— Выкарабкаетесь, — заверил Воронин. — Только берегите нервы. Понимаю, легко сказать, но другого пути нет.
Когда он ушёл, она вдруг почувствовала странную смесь страха и радости. Будущее пугало неизвестностью, но она не могла отрицать — ребёнок станет главным смыслом. И уже никакие «Алексеи» не смогут отнять у неё это счастье.
Накануне выписки, днём, Марию навестила давняя подруга, Вера. Вера прошла с букетом полевых цветов (пускай и тепличных, но выглядящих почти как полевые). Её звонкий голос раздался в коридоре:
— Где тут моя Маша? Выпускайте меня к ней!
— Заходите, — разрешила медсестра.
Вера влетела в палату, умудрившись не задеть капельницу:
— Привет, больная! Как дела?
— Полегче, — ответила Мария, невольно улыбнувшись. Вера, как вихрь, всегда придавала ей оптимизма. — Сейчас я уже могу ходить без сильной одышки. Небольшие проколы в ритме, но не так критично.
— А морально как? — уточнила подруга, присаживаясь к ней на кровать. — Говорят, тут тебе нежданный гость нагрянул…
— Приходил Алексей, — призналась Мария, качая головой. — Представляешь, решил попросить, чтобы я переписала на него свой бизнес. А всё потому, что «слышал про тяжёлое состояние» и решил, что я помру.
— Ох, ничего себе… — Вера ахнула, и в её голосе уже зазвучала возмущённая нотка. — Да он вообще в своём уме?
— Видимо, не очень. Но я его выставила. У меня едва сердце не сорвалось, но всё обошлось.
Вера резко вздохнула:
— Ужас. Главное, что ты сама не сломалась. Лечись, отдыхай. А там и ребёнка родишь, всё будет хорошо.
Мария на миг прикрыла глаза. Она не афишировала широко свою беременность, но Вера была самым близким человеком, в курсе всего.
— Да, только бы сердце не подвело, — призналась она тихо. — Но врачи говорят: если соблюдать все рекомендации, то всё можно. Я же не одна воспитываю, партнёры по студии помогут, и ты тоже рядом.
Вера улыбнулась:
— Конечно, поможем. Да у тебя и характер — куда там! Если уж после развода и долгов выкарабкалась, то и здесь справишься.
Они ещё долго болтали: Вера рассказывала деревенские новости от своей бабушки, какие-то смешные истории о знакомых, и Мария потихоньку отвлекалась от больничной рутины и утренних переживаний. Каждый раз, когда подруга упоминала Алексея, Мария лишь отмахивалась: «Не хочу о нём говорить». И Вера понимала, переключаясь на что-то позитивное.
Под конец визита Вера набрала воздуха в лёгкие и серьезно спросила:
— Скажи, ты точно не планируешь рассказывать ему о беременности?
Мария покачала головой:
— Нет. Ни к чему. Он не отец ребёнка, и вообще я не хочу, чтобы он снова влезал в мою жизнь. Ни сейчас, ни потом.
— Поняла, — кивнула подруга. — Всё, как скажешь. Я на твоей стороне.
Когда Вера ушла, Мария ощущала приятную усталость, но и душевный подъём. Как-никак, скоро её выпишут, а значит, она вернётся в знакомый мир, пускай и в новом статусе — человека с уязвимым сердцем, который вынужден беречь себя и будущего малыша.
И вот настал день выписки. С утра доктор Воронин провёл заключительный осмотр:
— Давление уже почти в норме, аритмия уходит. Подготовим выписку, а там амбулаторно будете приходить на обследования. Кардиолог, УЗИ, контроль раз в две-три недели.
— Поняла, — поблагодарила Мария, ощущая радостное волнение.
Кира помогла ей собрать немногочисленные вещи: пара книг, смена белья, щётка для волос. Телефон Мария наконец-то включила, увидев десятки сообщений от партнёров по работе, от знакомых, которые узнали о её госпитализации. Но отвечать пока не спешила — пусть немного полежит без ответа. Она сама обещала врачам не перегружать мозг в ближайшее время.
К обеду все формальности были улажены, и Мария распрощалась с больничным коридором, пугавшим её первые дни, но ставшим непрошеным «пристанищем» для отдыха. В дверях она обернулась, чтобы на миг взглянуть на палату, где почти неделю приводила в порядок свои нервы.
— Берегите себя, — напутствовала Кира. — И не позволяйте никому портить вам покой.
Мария улыбнулась:
— Спасибо, обязательно.
У выхода её ждала Вера и партнёр по студии, Денис. Они переглянулись и радостно замахали ей рукой. Мария вышла на улицу, сделала глубокий вдох: свежий воздух обжигал легкие приятным холодком. В голове промелькнуло: «Я на свободе… и у меня впереди всё самое важное».
— Ну что, домой? — спросил Денис. — Мы тебя отвезём, конечно.
— Домой, — согласилась Мария. — Там отдохну, а завтра можем созвониться насчёт дел.
— Всё успеем, — отрезала Вера. — Никто не сгорит, у нас дела под контролем. Ты главное — ни о чём тяжёлом не думай.
Мария кивнула, чувствуя внутри тепло. Сейчас, садясь в машину, она украдкой провела ладонью по животу. Да, скоро всё изменится. Ребёнок станет её опорой, а она — его миром. Алексей остался в прошлом, и никакие его уловки не смогут это изменить.
Она уселась на заднее сиденье рядом с Верой, и они тронулись с места. Мелькали дома, прохожие, реклама. Город казался другим после нескольких дней больничной тишины. Но Мария не боялась возвращаться туда, где работа кипит, люди торопятся. Теперь она знала, что её главная задача — беречь здоровье и больше не позволять никому манипулировать ею.
— Может, отметить твою выписку горячим чаем у тебя дома? — предложила Вера. — С печеньем, фруктами… устроим тебе маленький праздник.
— С удовольствием, — согласилась Мария. — Всё-таки праздник — я выжила, я справилась, и я иду дальше.
Машина плавно влилась в поток. Веру и Дениса завалили звонками, но они обещали всем, что Мария пообщается чуть позже. Сама же Мария смотрела в окно, успокаивая сердце ровным дыханием. Из головы не шла короткая сцена, как Алексей появлялся в палате с глупыми вопросами о «наследстве». Но теперь это казалось таким далёким, словно вовсе из другой жизни.
«Всё, что у меня есть, — моё, — подумала она. — Бизнес, друзья, свобода, ребёнок. И никто не сможет это забрать».
Сердце билось уже без перебоев, ровно. Слабая улыбка озарила лицо. Она знала, что впереди непростая дорога, но теперь была уверена: с ней всё будет в порядке. И не нужно никаких новых прощаний…
Как это уволилась? Беги, умоляй начальника взять тебя обратно! Кто будет мой кредит теперь выплачивать? – свекровь решила покомандовать мной